Пол Сассман - Лабиринт Осириса

Халифа снова вздохнул, удивляясь, почему он так увлекся этим случаем, который и его-то, в сущности, не был. Затянулся остатком сигареты и, уперевшись ладонями в оконную раму, посмотрел на улицу. В полукилометре, за заваленным мусором и заросшим кустарником пустырем, виднелось его жилье – унылый побеленный многоквартирный дом, наполовину загороженный пыльными казуаринами. Дальше восточная окраина города, переходящая в поля. Еще дальше – тусклая желтизна голого пространства пустыни. Из аэропорта Луксора взлетел самолет и стал круто подниматься к югу, видимо, направлялся в Асуан или, может быть, в Абу-Симбел. На востоке едва виднелись в пустыне горы. Они, словно поднимающийся от земли туман, казалось, парили в воздухе.

– Где же ты? – пробормотал Халифа. – Где ты, черт тебя побери?

– У тебя за спиной, – послышался голос Сарии.

Мохаммед стоял в дверях с картонной тарелкой в руке, на которой лежали два кусочка басбусы [65].

– Заработался допоздна? – спросил он.

– Кое-что выяснял, – ответил Халифа. – Как раз собирался уходить.

– А пока не ушел, помоги мне с этим. – Сария протянул ему тарелку.

Халифа отказывался, говорил, что не голоден, но помощник настаивал.

– Спасешь меня от самого себя, – усмехнулся он. – Вон меня как разнесло.

Детектив сдался, и мужчины сели.

– Так кого ты звал? – поинтересовался Сария, протягивая ему кусочек басбусы и впиваясь в другой зубами.

– Ты о чем?

– Когда спрашивал: «Где ты, черт тебя побери?»

– Ах это. Долгая история.

– Из тех, что ты предпочитаешь мне не рассказывать?

– Из тех, сюжет которых лишен всякого смысла, – ответил Халифа, принимаясь за угощение. На мгновение он вернулся мыслями к тому давнему утру, когда они с Али угощались басбусой в каирской кондитерской «Гроппис». Али попросил второй кусочек, но не съел и половины – срочно пришлось бежать в туалет, где его стошнило. Халифа чуть помедлил, не отпуская дорогое воспоминание, а затем отбросил и рассказал Сарии, что ему удалось узнать за последние сутки. Самое основное: рудник, отравленные колодцы, результаты анализа проб воды. О Бен-Рое и Клейнберг он не упомянул. Хотя Сария был одним из самых рассудительных людей в участке, даже он не одобрил бы, если бы узнал, что его напарник решил поработать на подхвате у израильтянина.

– Ты сообщил об этом Аттиа? – спросил он, когда Халифа закончил.

– Пока нет. Хочу сначала прояснить несколько деталей.

– Если надо, могу туда смотаться. Лучше их все-таки известить – вправить мозги, пусть не думают, что это был выпад против христиан.

– Сделаешь?

– С удовольствием. Готов воспользоваться любым предлогом, только чтобы не проводить утро с тещей. Третьего дня прожужжала мне все уши – и все одно занудство. Не знаю, как я не отключился.

Халифа улыбнулся.

– В Бир-Хашфу тоже заскочить?

– С этим погоди. Люди могут запаниковать. Дай мне время отыскать шахту. Поговорим с ними, когда у нас на руках будут проверенные факты.

Сария кивнул и откусил изрядный кусок пирога. Они помолчали.

– Кстати, я нашел эту семью, – заговорил он после паузы.

Халифа не понял, о чем толкует помощник.

– Те люди из Старой Курны. Эль-Бадри.

Ну конечно: родственники девушки, которую изнасиловал Пинскер. Он сам просил помощника разузнать о них. Но теперь, когда стало известно о золотоносном руднике, эти сведения казались не такими важными.

– И?.. – спросил он больше из вежливости: не хотел, чтобы Сария почувствовал, что зря потратил время.

– Интересного мало, – ответил сержант с набитым ртом. – Как ты сказал, большинство из них, после того как Старую Курну пустили под бульдозеры, переехали в Эль-Тариф. Но сестра к тому времени уже уехала.

– Сестра?

– Та, о которой ты упоминал. Живет в деревне неподалеку от Эдфу. На одном месте тридцать лет, если не больше.

Халифа был сбит с толку.

– Три брата и сестра, – объяснил ему Сария тоном отца, втолковывающего очевидные вещи непонятливому сыну. – Братьев давно похоронили, а сестра живет поблизости от Эдфу.

– Иман эль-Бадри?

– Именно она.

Халифа покачал головой.

– Здесь какая-то путаница, Мохаммед. Иман эль-Бадри умерла много лет назад. Это, должно быть, другой человек.

– Насколько меня уверяли – она самая. – В их семье были три брата: Мохаммед, Саид и еще один, запамятовал имя. Кажется, Ахмед. И их сестра Иман. Сейчас она живет в окрестностях Эдфу. Святая женщина. Она что-то вроде праведницы. Проводит время в молитвах о благополучии беременных, благословляет их.

Халифа начал было возражать, убеждать помощника, что тот ошибается, и замолчал. А ведь и правда – никто ему не говорил, что женщина, которую некогда изнасиловал Пинскер, умерла.

– Невероятно, – пробормотал он. – Ей должно быть хорошо за сотню.

– Ровно сто. А она, по всем отзывам, все еще крепкая.

Если поначалу слова помощника не сильно заинтересовали Халифу, то теперь его мозг заработал в полную силу.

– Этим сведениям можно доверять?

Сария с упреком посмотрел на напарника.

– Тебе известно название деревни?

Мохаммед облизнул липкие пальцы, взял ручку и написал на листе бумаги. Халифа прочитал, сложил бумагу и опустил в карман.

– Так ты говоришь, в окрестностях Эдфу?

– Примерно в пяти километрах к северу.

Детектив, подсчитывая время, посмотрел на часы. Встал, похлопал Сарию по плечу и, затолкав в рот остатки пирога, направился к двери. В Эдфу в одну сторону не меньше часа езды, поэтому басбуса скорее всего будет единственным, что он получил сегодня на обед.

По дороге в Иерусалим

Когда несколько часов назад Бен-Рой ехал в Мицпе-Рамон, он жал на всю железку. Но на обратном пути готов был продавить педалью газа пол и одолел то же расстояние на двадцать минут быстрее. Сирена ревела не умолкая, и ее завывание вполне соответствовало его настроению.

Сидя за рулем, он снова и снова прокручивал в голове события дня, оценивая их в свете того, что уже выяснил в ходе расследования.

То, что девушка из «Немезиды» – дочь Клейнберг, многое объясняло. И в то же время ставило новые вопросы, немаловажный из которых: «Почему Ривка скрывала факт существования дочери?» (хотя разве ее редактор не сказал, что она вообще не афишировала свою личную жизнь?).

Если повезет, Зиски что-нибудь накопает. Бен-Роя сейчас больше заботил не ответ на этот вопрос, а то, что Дина сказала о «Баррен». Особенно заинтересовало категорическое утверждение, что Клейнберг убила корпорация или тот, кто на нее работает.

Не то чтобы это предположение свалилось как снег на голову – тень «Баррен» маячила с самого начала расследования. Поразила непререкаемая убежденность, с которой девушка бросила обвинение. Для Дины Леви, Элизабет Тил, или как ее там, «Баррен» была виновна. Не «возможно» виновна. Не «вероятно» виновна. А непререкаемо виновна.