Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

— Поверьте, я искренне сожалею, что приходится говорить все это, — сказал Ку. — Я никоим образом не желаю явиться причиной разногласий между отцом и сыном.

Саймон отмахнулся от этих сочувственных слов.

— Мы с сыном частенько не понимаем друг друга.

— Он рассказал вам о том, что было вчера?

— Ни слова. Я заметил, что Мэт странно поглядывает на вас, но он вообще вел себя необычно. Я решил, что он просто удивился, увидев вас.

— Вы, очевидно, знаете, что Мэт собирается подыскать другую работу?

— О да, конечно! — Слова прозвучали неискренне. — Младшие служащие всегда проходят через эту стадию.

— Надеюсь, что на этот раз ничего не произошло.

— Неважно. Небольшой промах, я поговорю с ним об этом. Не хочу торопить вас, но если у вас больше ничего нет?..

— Только один извечный вопрос: время и сроки. Когда вы передадите нам «Апогей»?

— Задержек больше не будет.

— Вы говорили это и раньше. Нас все больше беспокоит то, как разворачивается соревнование в этой области. Вы слышали о французском экспериментальном истребителе «Рафале»?

— Конечно.

— Мы располагаем данными, что Крузе вышел на ту же тропу, что ведет к тем же результатам, и у него кое-что наклевывается.

— Кроме способности распознавания голоса на высоких частотах, — вставил Саймон с ледяной улыбкой. — Думаю, вы согласитесь, что я информирован не хуже вас.

Он взглянул на часы. Этот знак пренебрежения собеседником взбесил Ку сверх меры.

— Ваши дела подождут! — крикнул он. — Я пришел сюда, чтобы обсудить будущее важнейшего капиталовложения, которое сделала моя страна. За последнюю тысячу лет в Китае не происходило более важного события.

— Вы считаете, что этот самолет?..

— К чертям самолет! Вы думаете, мы не видим ничего дальше собственного носа? «Апогей» превратит Китай в другую страну, неужели вы не понимаете это? И моя задача заключается в том, чтобы этот секрет не вышел наружу благодаря скандалам вроде вчерашнего.

— Не забывайте, что скандал затеяли вы.

Ку резко вздохнул и обжег Саймона взглядом из-под очков.

— У меня не было выбора!

— Вы могли бы спокойно поговорить с ним. По-дружески.

— Он был не в том настроении…

— А я сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать ваши нотации! Хочу напомнить вам, господин Цю или Ку, что вы — шпион, работающий на территории противника.

Цю встревоженно прошипел:

— Тихо, не надо кричать!

— Одного телефонного звонка будет достаточно. Один телефонный звонок из этой комнаты спецподразделению Гаррисона — и…

— И «Апогей» будет уничтожен! С ним будет покончено! А также с вами и всеми вашими компаниями. Пекин отреагирует в течение часа, если со мной что-нибудь случится, и вы это знаете!

Несколько минут оба молчали, испугавшись своих эмоций.

— Не хотите ли чаю? — безучастным тоном спросил Саймон, спустя минуту.

Такой выход из положения вряд ли спасал, однако Ку все же испытал облегчение.

— Да. Спасибо.

Саймон налил воду из термоса и подал Ку чашку лунцзинского чая. Они пили молча, ожидая, пока схлынет ярость.

— Сожалею, — неожиданно сказал Ку. — Я этого не хотел. Хотел просто поговорить с вами как с отцом.

Саймон пристально смотрел на него. Это был уже не тот Цю Цяньвэй, каким он помнил его по прежним временам.

— Отцовство дело не простое, — вымолвил он наконец. — К проступкам обычного служащего можно относиться спокойно. Гораздо сложнее оставаться хладнокровным, если это касается сына.

— Согласен. — Ку, поморщившись, поставил чашку на стол. — Пока мы спорили, я все думал: как я поступил бы сам, если бы кто-то говорил подобным образом о Тинчене? Боюсь, что повел бы себя так же.

— Вы переменились.

— Может быть. — Ку вздохнул. — Наверное, потому, что нахожусь далеко от дома.

— Скучаете по семье?

— Конечно. А как же иначе? — Удивившись своей внезапной ассоциации, Ку взглянул на часы. — Интересно, почему задерживается госпожа Шань? Вы не возражаете, если я позвоню в офис?

— Чувствуйте себя как дома.

Но стоило Ку протянуть руку к аппарату, как раздался звонок, и он с недовольной гримасой обернулся к Саймону. Когда тот поднял трубку, в ней что-то затрещало, потом послышалось тяжелое дыхание и где-то там, в глубине, звуки ударов о какую-то преграду.

— Кто это?

— Мистер Юнг!

— Да… Это Ленни Люк?

— Да, мистер Юнг… Ай!

— Что случилось, Ленни? Ленни!

Шум в трубке становился все громче. Ленни, похоже, задыхался: он явно был чем-то напуган.

— Они ломятся в квартиру.

— Они? Кто они?

— Не знаю.

— Я позвоню в полицию и…

— Нет! Они говорят, что они и есть полиция! Слушайте. Я… Я не послушался вас. Я сделал копии со всех дискет, которые лежат здесь, в квартире.

— Что ты сделал?!

— Только одну копию. Она находится в Международном коммерческом китайском банке на Чи-Линь-роуд, в депозитном сейфе. Здесь я стер все записи, дискеты пустые.

— Но…

— Я уже подписал рекламацию. Она в конверте, я передал его Мэту. Все, что вы…

Раздался грохот, на линии кто-то завизжал, словно взбесившаяся кошка. Саймону показалось, что он услышал крик Ленни: «Нет!..»

Потом наступила тишина. Это произошло так неожиданно, словно Саймон слушал магнитофонную запись и кто-то остановил пленку.

— Пожалуйста, будь осторожен! — крикнула Цинцин, и Тинчень кивнул, показывая, что слышит ее.

Она хотела взять его за руку, но мальчик не дался. Он шел на несколько шагов впереди матери, прижимая к груди коньки и с любопытством глядя вокруг. Тропинки обледенели. Пока они шли к озеру, Цинцин снова и снова спрашивала себя, что, во имя Неба, они делают здесь, на горном курорте Чэндэ посреди зимы. Правда, природа великолепна, а их апартаменты более чем комфортабельны. Их разместили в недавно отремонтированном дворце Сунхэужай, где когда-то жила мать императора Цяньлуна. И все же Цинцин постоянно возвращалась к этому вопросу: почему?

— Мама! — Тинчень остановился, указав рукой направо и сказал: — Цзиньшаньтин.

Она взглянула в ту сторону, куда показывал сын, и увидала вдали, на берегу озера Сайху трехэтажное здание в изысканном обрамлении сосен, Кипарисов и ив. Это был павильон «Золотая гора». Крыша и галереи были покрыты снегом, и здание напоминало многослойный свадебный торт. Полуденное солнце плавало в дымке, омывая светом горы, казавшиеся бледно-голубыми под белесым небом.

— Да, туда мы и идем.

Цинцин ощущала себя растерянной. В первых числах января Сунь Шаньван пригласил ее на этот горный курорт на семинар, как он выразился. Но оказалось, что ничего подобного здесь не было. Двадцать женщин, как и она, жены высокопоставленных военных из бригады «Маджонг», приехали сюда и наслаждались зимним отдыхом под предлогом учебных занятий. Но занятия ни разу не проводились. Цинцин не одобряла это. Она считала, что ее работа в качестве секретаря районного комитета партии куда важнее, чем эта увеселительная поездка за казенный счет вместе с другими соломенными вдовами. Однако, когда она выразила свое беспокойство пожилой женщине, обслуживавшей спальный корпус, та сказала: