Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

— Нет, нет, нет! — Эти слова выливались из Мэта бесконечным потоком, как скучное журчание ручья.

Теперь кукла, изображающая англичанина, исчезла, и кресло оказалось пустым. Однако солдат, стоявший за спиной куклы Мэйхуа, был живой. Лезвия слегка покачивались, пока он смотрел на Мэта. Кукла выглядела точно так же, но ее пальцы двигались, а покрывало морщилось в том месте, где должен быть рот. Она дышала: быстро, задыхаясь, всасывая и выдувая покрывало.

Ли долго молчал, предоставив возможность Мэту переварить каждую деталь сцены, развернувшейся перед ним. Потом он приподнял подбородок и кивнул. Солдат нанес удар сверху вниз, срезая лезвием покрывало. Вопль Мэйхуа эхом разлетелся в каменной камере, на белом покрывале проступила краснота — кровь просачивалась в тех местах, где были уши. Руки извивались. А Ли Лутан все это время хохотал и хохотал, как ребенок, впервые оказавшийся на ярмарке и увидевший там чудеса.

Мэт закрыл лицо руками и задрожал, не в силах сдержаться. Потом стал пятиться назад, пока не наткнулся на стену. Он сполз по ней вниз, согнувшись пополам. Ли сделал знак солдату, и тот сдернул покрывало с головы куклы.

— Взгляните, мистер Юнг. — Мэт не отреагировал, и Ли, схватив его за волосы, поднял голову. — Смотрите!

Мэт отводил взгляд, но Ли был неумолим, и через минуту ему не оставалось ничего другого, как взглянуть на дело рук палача.

У восковой фигуры, сидящей в кресле, в буквальном смысле не осталось лица: глаза, рот, уши — все исчезло. Была видна только трубочка, которая шла от ворота платья до того места, где должны были быть ноздри. И Мэт понял: через нее нагнетался воздух, и это создавало ощущение, что кукла дышит. Из двух других трубочек все еще сочилась красная краска или чернила, а руки все еще двигались… Ну, конечно. Часовой механизм. Мэт все понял. Он вспомнил, как Ли Лутан сказал ему, что здесь находится самая страшная вещь в мире — самопознание. Ему стало ясно, перед каким выбором его поставит Ли, и Мэт потерял сознание.

Он пришел в себя в камере. Настоящая Мэйхуа склонилась над ним. Она вытирала его лицо теплым душистым полотенцем.

— С тобой все в порядке? — хрипло спросил Мэт. — Ты жива!

Мэйхуа мрачно кивнула.

— Ли рассказал мне, что он тебе устроил.

Мэт спустил ноги с кровати. Голова у него закружилась, и он застонал.

— Ты должен поесть. Вот чай.

В голове Мэта опять завертелись воспоминания, в точности так же, как это произошло на берегу, где они сидели с Цзияном. Квартира в Тайбэе. Напитки. Звонок в дверь. Провал в бессознательное состояние.

— Чай с наркотиком? — спросил он.

— Не глупи. Я сама его приготовила.

Но Мэт оттолкнул стакан.

— Ты опоила меня наркотиками. Я еще не совсем вырубился, когда в ту ночь Ли заявился к тебе в квартиру. Я видел его.

— Да. Это правда. Тогда я работала на него.

Мэт смотрел на нее. Он ожидал протестов, уверенный, что она невиновна, слез, скандала.

— Это хорошо известный сюжет. — Голос Мэйхуа был тверд, в нем слышалась издевка над собой. — Натасканная на роль девица играет неплохо, получает первые роли, становится кумиром. Может, ты даже видел меня в такой роли на экране?

— Ты думаешь, мне это доставляет удовольствие? — Мэт смотрел в пол. — Я выгляжу в твоих глазах не слишком привлекательным.

— Напротив. Твой образ, который я ношу в себе, прекрасен.

— Но ты же работала на Ли с тех самых пор, как я познакомился с тобой?

— Он сказал, что я должна заманить тебя в ловушку. И я ответила «да», потому что… черт возьми, а почему бы и нет?

— Да, я понимаю. — Мэт вспомнил ссору с отцом в «Лай-Лай-Шератоне». Как это Саймон назвал ее? Шлюха… Но она вела себя не как шлюха. Никаких слез, никаких сцен. Ее самообладание придавало ей величие. А также некоторую достоверность тому, что она говорила.

— Тебе хочется избить меня? — спокойно спросила Мэйхуа.

— Да. Мне бы хотелось избить тебя. — Он долго смотрел ей в лицо. — Но я не буду это делать.

— Почему?

Он только покачал головой в ответ.

— Скажи мне вот что, — произнес Мэт наконец, — как ты спуталась с Ли?

— Он дал мне цель в жизни. Сказал, что я никто, но для таких, как я, у него есть дело. Каждая нация, даже великая, состоит из множества «никто», вот что он сказал мне.

— И ты поверила?

— Так это же правда! Он создал меня. Мой первый контракт на фильм обеспечил мне Ли Лутан. — Мэйхуа заметила выражение лица Мэта и слабо улыбнулась. — Это не то, что ты думаешь. Он суров к самому себе, даже больше, чем буддийский монах.

— В самом деле? — насмешливо, спросил Мэт. — В таком случае что же он думает насчет твоего кокаина? Или он не знал?

— Конечно, знал. Такие вещи невозможно скрывать долго. В конце концов, он даже сам снабжал меня им, — с грустью призналась она. — Он понял, что я начала отходить от него, но к тому времени я стала слишком полезна, чтобы отпустить меня.

— Отходить?

— Да. Веришь ты мне или нет, но я действительно влюбилась в тебя. И другие прекрасно это видели. Ну, теперь-то это не имеет значения, верно? Слишком поздно.

— Я был очень глуп, правда? — В голосе Мэта звучала горечь.

— Я хорошая актриса, годами дурачила массу людей.

Эти холодные слова произвели на него гораздо большее впечатление, чем любые признания в невиновности. Мэйхуа занялась подносом, который кто-то оставил на полу.

— Поешь и почувствуешь себя значительно лучше.

Но Мэт не обратил на еду никакого внимания.

— Почему ты рассказываешь мне все это?

— Потому что наступил момент, когда мои взгляды изменились. Я перестала работать на Ли, я имею в виду, в душе.

— Почему?

— Ты уже не был бесплотной фантазией, а превратился в настоящего мужчину.

— Не знаю… когда же это произошло?

— Трудно сказать. Наверное, в тот день, когда ты купил мне обручальное кольцо. А может быть, еще позднее, когда я в первый раз увидела тебя здесь, в камере. Не сына своего отца, не наследника «Дьюкэнон Юнг», а тебя самого. Тогда я была не в подходящем состоянии, чтобы осознать это, но потом поняла.

— Ты пытаешься все упростить. — Мэт встал и принялся расхаживать по камере. — Но ты работала на Ли — ты сама только что сказала мне об этом.

— А теперь нет. Ты любишь меня?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я хочу быть уверенной, что ты понимаешь, что должно произойти сегодня днем. Ли не станет пытать тебя, он поработает надо мной.

— Да, я знаю.

Мэйхуа смотрела на Мэта, пытаясь понять, что он чувствует, но лицо его оставалось бесстрастным.

— Ты не доверяешь мне, — сказала она тихо. — Но, по крайней мере, теперь ты понимаешь, на что он способен. Сегодня днем мы пройдем через это еще раз, но теперь уже… — Ее голос сорвался. — Все будет по-настоящему. Ли — человек неуравновешенный. Он использует меня, говорит, что у него есть планы для меня на будущее, но… ты бы доверился ему? Я не хочу умирать, я… — Мэйхуа отвернулась, стараясь скрыть слезы. — Это будет… больно! — Ее слова словно прорывались сквозь барьер рыданий и всхлипов. — Это будет медленно. Я… я чувствую это.