Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять

Чем дольше он размышлял, тем яснее становилось ему, что Мари и Хьюз расставили ловушку. А он, как последний дурак, попал в нее. Надо было разыграть скандал и сразу убраться вон. Гнев, убеждал он себя, не страх, а гнев помешал ему сразу же оценить ситуацию. Но следовало признать, что комедия была разыграна ловко. И все же они еще не уверились в том, что он попался. Следующий их шаг оказался не столь умен. То, что проблеял Хьюз о раздвоении личности, — просто глупость. Это можно не принимать в расчет. Но вот то, что потом сказала Мари… Бостонский психиатр, изготовивший биоробот… Неужели она имела в виду Кадзимо Митаси? Что он натворил? Об этом надо будет узнать в первую очередь.

Доктор отшвырнул стул и зашагал по процедурной, машинально остановился у окна, уставясь во тьму. И вдруг ему почудилось, что оттуда, из тьмы, кто-то на него смотрит. Он отшатнулся назад, выругался и прильнул к стеклу. Метрах в восьми от дома поднимался тополь, чуть освещенный уличным фонарем. Ветер трепал его ветви, тянущиеся к окну.

Вот вам и наблюдательный пункт, отметил доктор, с шумом задернул шторы и стал к ним спиной.

Если дело Бертье не забыто, значит, звонок Линды Бэдфулу придется признать ошибкой. Реакция старика оказалась слишком бурной. Дернул же его черт обратиться именно к Доулингу. Обычно такие дела не афишируются. Доулинг же, видимо, готов был голову расшибить, лишь бы услужить денежному мешку. Но ведь ему не нужен он — Стив Конорс. Как он пыжился перед телекамерами, отвечая на вопросы журналистов по поводу дела Бертье! Значит, Стив Конорс нужен Мондам? Но Стива Конорса нет, он сгорел вместе с лабораторией десять лет тому назад. Кто теперь помнит двадцатисемилетнего мальчишку, подававшего большие надежды? За океаном, за тысячи миль отсюда.

Доктору хотелось утешить себя, обмануться. Почувствовав этот соблазн, он тут же понял, что это и есть путь к гибели. Значит? Значит, нужно смотреть правде в глаза. Монды нашли Стива Конорса и только поэтому вышли на него, Джонатана Хестера. А найдя Стива Конорса, не могли не увязать его с Кадзимо Митаси, тем более что, по утверждению Мари, Лоуренс Монд ездил в Бостон разбираться с биороботом. Неужели старый дурень и навел полицию на него — скромного бэдфулского психиатра? Какая работа может пойти прахом! Десять лет кропотливейшего труда!

Для Доулинга того, что уже есть, пожалуй, хватило бы, чтобы вцепиться в него и не отпускать, пока… Пока — что? Пока он не сознается, что сотворил Бертье? Нет, от Бертье к нему прямой дорожки нет. Да и смена фамилий легко объясняется боязнью ответственности за гибель лаборатории. Скрылся, чтобы не попасть под суд, так как из него, безусловно, сделали бы козла отпущения. Вот и все.

Следовательно, или Монды убедили Доулинга до поры его не трогать, или вообще пока не ставят Доулинга в известность о результатах своих изысканий. В этих «или» надо непременно разобраться. А пока?.. А пока сделать один ничего не значащий звонок за океан.

Он начал набирать номер телефона и вдруг бросил трубку: а что, если телефон прослушивается? Черт с ним, в данном случае это не имеет значения, а там, за океаном, как раз полдень, самое время звонить.

Он набрал номер.

— Хелло, — медленно прозвучало на другом конце провода.

— Добрый день, Виктория, вас беспокоит доктор Хестер.

— О! Доктор! Я счастлива вас слышать!

— Мне очень приятно, что вы меня еще помните.

— Ах, как вы можете так говорить, доктор! Я ваша должница до конца дней.

— Как вы себя чувствуете?

— Чудесно! Третий год никаких проблем, ни разу не обращалась к врачу. Я вам так благодарна!

— Рад слышать. Собственно, только для этого я и звоню. Передайте, пожалуйста, от меня большой привет вашему отцу.

Он положил трубку. Никакой, даже самый проницательный сыщик ничего не мог бы усмотреть в этом телефонном разговоре. Виктория действительно когда-то являлась его пациенткой. Но завтра, собственно, уже сегодня, в распоряжение доктора должен поступить человек, готовый выполнять любые его требования.

Пока он разговаривал, в процедурную поднялась Линда и молча подсела к столу.

— Так, — сказал доктор, — завтра к десяти подготовь все, что нужно, придется чуть подкорректировать Веру, ей надо будет вспомнить кое-что, касающееся матери.

— Ты взволнован, — заметила Линда.

— Да, ситуация, кажется, меняется не в лучшую сторону.

Генри Уэйбл сам явился к Хестерам вместе с секретарем Бэдфула. Доктор и Вера принимали их в гостиной.

— Господа, — сказала Вера, пребывавшая в прекрасной форме, — от матери мне действительно достались кое-какие бумаги. Честно говоря, я к ним не притрагивалась. После ее смерти я так плохо себя чувствовала, что боялась прикасаться к ним. А потом, когда доктор Хестер помог мне, я как-то про них забыла. Жили мы… Одним словом, я никогда не думала, что их содержание может кого-то заинтересовать.

Вера положила на стол две папки, пересеченные крест-накрест бумажными лентами. Уэйбл повертел папки в руках:

— Вы хотите сказать, что к ним никто не притрагивался?

— Да, — Вера пожала плечами, — кроме меня, их некому было смотреть, а я их не трогала.

— А что за даты стоят на лентах?

— Я думаю, их поставила мама, когда опечатывала папки. Они поставлены… Через месяц с небольшим мама умерла.

— Мистер Хестер, вы не будете возражать, если мы вскроем папки?

— Нет, надеюсь в них найдется что-то, что покажется вам полезным.

Процедура вскрытия папок происходила в полном молчании. В первой папке оказались деловые бумаги, если можно было так назвать скромные хозяйственные счета, квитанции, предложения о найме на работу, письма учеников, их поздравительные открытки, несколько газетных вырезок о концертировании более или менее известных музыкантов, вероятно учеников матери Веры, и прочее, прочее — архив одинокой женщины, очень пунктуальной, бережливой и скромной.

Во второй папке обнаружились письма. И как только стало понятно, кому они были адресованы, все напряглись и невольно переглянулись. В папке, пронумерованные, хранились семьдесят два неотправленных письма, адресованные Бэдфулу, Элтону Бэдфулу, и бесконечное количество газетных вырезок, где упоминалось его имя.

— Миссис Хестер, — спросил Уэйбл, — правильно ли я понимаю ситуацию: перед нами письма вашей матери?

— Да, — Вера казалась очень растерянной, — я, пока училась, часто получала от нее письма. Вот такие, как здесь. Все они хранятся у меня, — она чуть помедлила, — в папке.

— Вы не могли бы показать их?

Вера поглядела на доктора.

— Принеси, пожалуйста, — мягко сказал он.

Одного взгляда на письма оказалось достаточно — писались они той же рукой.

— Миссис Хестер, — сказал Уэйбл (он и секретарь стояли), — я хорошо знаю своего патрона. От его имени прошу вас с супругом быть у нас завтра к двенадцати часам. Со своей стороны могу вас заверить: вам будет оказан… — он вдруг споткнулся на полуслове, — вас ждет ваш отец.