Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять

На переговоры с прибывшим Пайком, передачу ему задержанных и материалов предварительного следствия ушел час. Усталые, невыспавшиеся, они все же отказались от предложения Холидея переночевать у него, полагая, что есть еще ряд вопросов, которые, не откладывая, надо обсудить.

— Мистер Монд и вы, господа, — на прощанье сказал хозяин, — если в этих краях вам когда-нибудь понадобится помощь, я, мои сыновья и наши друзья — в вашем полном распоряжении. Спросите у лейтенанта Пайка, и он скажет, чего мое слово стоит!

Гриф проводил гостей до машины, проследил, как они вывернули к шоссе.

За руль «крайслера» сел Андрей.

— Интересно, развяжемся мы когда-нибудь с этим делом? — задал он риторический вопрос, как только отъехали.

— Я только одного не могу понять, — сказал Рудольф, — зачем для такого дела надо было нанимать юнцов? — В его голосе было слышно искреннее недоумение.

— Этот Крюк нас с вами не уважает, — с усмешкой ответил ему Андрей.

Монд молчал, но, несомненно, размышлял о том же странном происшествии у кафе.

— И все же самое неприятное в этой самой истории — то, что нам с вами придется расстаться, — сказал Андрей. — И чем скорее, тем лучше.

— Это еще почему? — возмутился Руди.

— Вы же поняли, что они нацелены на меня. И мне слишком знакомы привычки подобной братии, они не отстанут, пока не ляжешь на дно. Можно уничтожать и калечить исполнителей, но, пока не доберешься до заказчика, ничего не изменится, будут появляться все новые и новые практиканты.

— И кто, вы считаете, наниматель? — осторожно спросил Монд.

— Их может быть два. Или тот самый организатор, на которого мы наткнулись в шале, — думаю, это кто-то из ближайшего окружения Уилльяма Чиверса, — или мистер Маккью.

— Я уже говорил, с Чарлзом Маккью вы переигрываете, — напомнил Рудольф.

— Какое это, в конце концов, имеет значение? Еще раз придется подставиться, а там — уходить. Для этого я должен остаться один. Не подумайте только, что им удастся со мной расправиться. Черта с два. Мне приходилось иметь дело с мастерами покруче этих.

— Андрей, вы помните мое предложение, об агентстве? — спросил Монд. — Оно остается в силе.

— Помню. Спасибо. И все-таки жаль уходить с насиженного места. С Хантером мне неплохо работалось.

— А детройтский адресок не забыли? — напомнил Монд.

— Здесь все в порядке. И я вовсе не исключаю, что придется воспользоваться этим вашим предложением, мистер Монд.

Никому из них и в голову не пришло обратиться в тот день за помощью не только к Чарлзу Маккью, но и в полицию.

От кафе Холидея до Бостона слежки за собой они не заметили. И все же Андрей решил быть предельно осторожным. Прихватив баул, он выскользнул из «крайслера» на одной из людных улиц, еще и еще раз проверил, чисто ли у него за спиной, и только после этого позвонил Дью Хантеру.

— Привет, Дью!

— О Господи! Где ты пропадаешь?

— Отрабатываю зелененькие.

— Черт бы их побрал вместе с Чиверсом!

— Будем надеяться, что он заберет только его.

— Ха-ха, я умираю от смеха.

— Я зайду к тебе. Только через черный ход. Не забудь открыть.

— Я что — девица? Боишься меня скомпрометировать?

— Ну, если ты из тех девиц, которых еще можно чем-то скомпрометировать, то да.

— Ждать тебя сейчас, юморист отпетый?

— Буду через двадцать минут.

— Я жду.

Андрей еще раз проверил, нет ли слежки. Это нужно было сделать для того, чтобы не засветить Дью Хантера. У него вдруг возникла идея, которую под занавес следовало бы осуществить. Он сам посчитал ее сначала мальчишеской — слишком уж она казалась рискованной, — отдалял ее, убеждал себя, что она подсказана уязвленным самолюбием, тем, что опять собирались гнать его по белу свету, как зверя, которого непременно надо убить. Но идея обрастала деталями, не давала покоя. Постепенно прорисовывался осмысленный план действий, в котором свое место находилось не только ему самому, но и Дью Хантеру. Но Хантеру предстояло остаться здесь, поэтому участие его в задуманной операции афишировать нельзя было ни в коем случае.

По черному ходу он поднялся прямо в контору Хантера. Дверь на площадке третьего этажа открыл своим ключом и оказался в объятиях Моны.

— Вот это встреча! — воскликнул он, целуя ее в щеку и не спеша вырваться из ее крепких рук.

— Городецкий, — она чуть отодвинула его от себя, — Боже мой, на кого вы похожи! Не говорите мне только, что это Дью замучил вас поручениями. Сейчас же признавайтесь, кто она: очередная блондинка, брюнетка, гречанка, филиппинка? Разве так можно обращаться с мужчиной? Я ей глаза выцарапаю!

— Мона, деточка, вы, как всегда, соблазнительней любой из них.

— Я же вам запретила называть меня деточкой!

— А я и забыл.

— Забыл… Боже мой, где вас носило? — Она отступила, держа руки так, словно в любой момент готова была его подхватить. — Вы хоть на ногах-то держитесь?

— Держусь, но из предпоследних сил. Сейчас вот поговорю с шефом — и спать.

— Я вас берусь проводить, а то вы еще заснете по дороге.

— А я никуда не пойду. Буду спать здесь.

— Так-так… Может, вы и девочек начнете сюда водить?

— Только для того, чтобы посмотреть, как вы их будете разрывать на части.

Хантер наблюдал за ними, стоя в дверях своего кабинета.

— Язык у него, видимо, в работе не участвовал, — заметил он. — Посмотри, как мелет! Заходи.

Офис, или контора, как именовал владения Хантера Андрей, состоял из приемной, где командовала Мона, небольшого кабинета шефа и еще одной комнаты, назначение которой менялось в зависимости от обстоятельств. В нее, минуя кабинет, и направился Андрей, поставил баул и, откинувшись к спинке, сел на диван, служивший им местом случайного отдыха.

— Мне и правда надо поспать часов пять-шесть, — сказал он, прикрывая глаза. — А потом… Потом я, скорее всего, отправлюсь в бега. И боюсь, дружище Хантер, надолго.

— Все-таки кто-то хочет тебя добыть?

— Да.

— Кто?

— Точно не знаю. Эта вот неточность и не дает мне покоя. Сегодня вечером или ночью при большом желании можно выяснить, что к чему. Дью, ты, кажется, рвался мне помочь? Есть возможность. Но риск, риск… Сплю до семнадцати ноль-ноль. Может быть, после сна затея не покажется мне столь умной, как сейчас. Если не лень, к этому времени постарайся проверить, приглядывают за моей квартирой или нет? Только, ради Бога, чтобы тебя никто не видел и не слышал. А еще лучше — пошли туда кого-нибудь из ребят понадежнее.

— Будешь спать?

— Да, извини, сил нет.

Проснулся он ровно в пять, прислушался. В кабинете Хантера было тихо. Мысль его вернулась к затее, которую он сам считал авантюрой, чем-то вроде последней гастроли Андрея Городецкого в благословенном городе Бостоне. Следовало бы подождать, какие новости принесет Дью, уточнить, продолжается слежка или нет? Если нет, жизнь могла войти в нормальную колею, и они вернулись бы с Хантером к обычным делам, работая на все возрастающий авторитет их скромной фирмы. А вот если — да, значит, он все же стоит кому-то поперек горла. Кто бы ни противостоял ему, мотивы преследования в любом случае не казались Андрею разумными. Если это тот, кто обеспечил фантастический тройной прыжок Кирхгофа, то, вероятно, он вначале рассчитывал, что до лыжника следствие добраться не сможет. В этом случае, понятно, никакие свидетели были не страшны. Сам по себе провал операции тоже еще ничего не значил, если бы Чарлз Маккью повел себя умно и не торопился с выходом на Пауля Кирхгофа. Почему он все же спешил? Скажем, его торопил Уилльям Чиверс. Но ведь и Чиверсу после того, как была организована мнимая катастрофа, спешка ничего не давала. В таком случае инициатива Чарлза представлялась или намеренной провокацией с целью вспугнуть преступников, вынужденных в таком случае как-то проявить себя, или просто неумным ходом с непредсказуемыми последствиями.