Т. Паркер - Маленький Сайгон

Лючия Парсонс исчезла с экрана, ее сменили головокружительные акробатические эффекты камеры Леттермана.

Он мог ощущать вестника Линды в дальнем углу, сверлившего его взглядом.

— Прогони отсюда эту суку, — велел он собаке. — Она думает, что этот дом принадлежит ей.

Он думал о Дебби, постепенно отключаясь.

С восходом солнца Фрай сидел в своей гостиной, скрестив ноги, попивая кофе и созерцая высохший грязный след на полу. «Смуглолицые» подцепили эту грязь в пещере, но где ее нашел тот автоматчик? Шов на лбу побаливал. Собака «Кристобель или что-то в этом роде» сидела рядом, безмозглая и безмятежная. Фрай назвал пса Тупицей.

Он встал, приложил ступню к отпечатку и примерно определил размер: восьмой. Откуда они узнали, что эта пленка у меня? Об этом знал Беннет. Но, если верить ему, больше никто. Кроули? Нгуен? Ким? Нет. Они — свой круг. Поль де Кор? Возможно. У него в этом фильме главная роль. Но как он узнал? Счастливая догадка? Инстинкт?

Налив себе еще кофе, Фрай понял, что единственный путь искупить вину — это разыскать «Смуглолицых» и возвратить видеозапись. А какой еще выбор у него имеется? Он не может пойти и все выложить Мину, так как пленка, очевидно, является секретной. Не может он также пойти к Беннету, потому что сам Беннет и вручил ему эту пленку.

«Смуглолицые», я найду вас, ублюдки, подумал Фрай. Сегодня, даже если это станет моим последним подвигом. В Маленьком Сайгоне, — последнем месте, где меня будут искать.

Ты ошибаешься, Бенни. Я тоже кое-что могу.

Он взял рукопись Смита с кофейного столика и опять сел. Первая глава называлась «Кьеу Ли». Введение было коротко и конкретно:

«Кьеу Ли сыграла пленительную, хоть и небольшую, роль во вьетнамо-американском конфликте. В 1970 году ей было семнадцать лет. Она была певицей. Развлекая вьетконговцев по вечерам — часто в подземных тоннелях или на других импровизированных площадках — она собирала оперативную информацию. А днем она ходила в деревню Ан Кат, где работала швеей. Там она встречалась со своим связным, восемнадцатилетним юношей по имени Хьонг Лам, и американским лейтенантом. Во время этих секретных встреч, подвергая себя значительному риску, она передавала им сведения, которые собирала в среде коммунистов. Когда шпионская деятельность Кьеу Ли стала опасной, однажды ночью она просто не явилась в расположение Вьет-Конга и была переправлена на американскую базу в Донг Зу. Там она продолжала работать на разведку Юга. Удивителен и финал истории Кьеу Ли: она вышла замуж за того американского лейтенанта — Беннета Фрая — и сейчас проживает в Вестминстере, штат Калифорния, где активно помогает беженцам обустроиться на своей новой родине. Она — популярная певица. В этом фрагменте из довольно длинной магнитофонной записи Кьеу Ли описывает, как она прошла путь от простой крестьянской девушки до полной опасностей жизни шпионки».

Фрай, в основном, знал эту историю. От самой Ли, которая однажды жаркой летней ночью разговорилась, когда они сидели и ловили рыбу с пристани на островке Фрай. Ли поведала ему о своей первой встрече с Беннетом, об ее странном чувстве к нему, о его планах использовать ее в качестве информатора. Беннет внес некоторые детали. Как всегда, он был более склонен говорить о своих военных подвигах, об истреблении вьетконговцев, о ночных пирушках, о друзьях и их пьянках, нежели о подробностях своего романа. И все-таки Фрай заметил, что когда Ли рассказывала о их встречах и медленно развивавшейся любви, Беннет слушал внимательно, словно в первый раз.

«Кьеу Ли (Ли Фрай)

Ан Кат, деревня в двадцати милях к северу от Сайгона, была моей родиной. На краю деревни у меня была хижина. Она была маленькая, но тростниковая крыша была хороша, когда наступал сезон дождей. За домом был садик. Я ткала материю на станке, которую продавала на базарной площади, и я также была швеей. На вырученные деньги я покупала другие товары. Когда торговля шла плохо, на рынке я играла на гитаре. Моя мама умерла в 1964 году от лихорадки, а отец пропал без вести весной 1966 года. Я думаю, в этом виноваты вьетконговцы.

Ан Кат, как считалось, была в безопасности от Вьет-Конга. Но мы все знали, что это неправда. Никому нельзя было верить, если это не твой лучший друг или члены твоей семьи. Вьет-Конг мог лишить тебя головы, если ты поддерживал Юг. Американцы могли убить за то, что ты поддерживаешь Север. Оставаться нейтральным было все равно что стараться сохранить неподвижность в бурном море. Это было невозможно.

Я встретила Хьонг Лама как-то утром на базаре. Я играла на гитаре, потому что покупателей не было. Мы были знакомы уже лет десять, вместе ходили в школу. Потом он уехал из деревни. С тех пор я нечасто его вспоминала. Лам приехал на велосипеде. Из мальчика он превратился в молодого мужчину. Во время разговора он показался мне нервным. Сказал, что у него есть для меня работа. Через два дня он появился опять с маленьким свертком. В свертке я обнаружила зеленую хлопчатобумажную форму с заплатами на гимнастерке. Дырки надо было заштопать. Так я узнала, что он на стороне американцев. Однажды вечером, когда мы подходили к дороге из Ан Кат, Лам признался, что он разведчик.

Хьонг Лам был застенчивый юноша, но очень сильный. Я могла видеть его мужество в стиснутых челюстях, в чистом и прямом взгляде. Иногда он останавливался около моего места на базаре. Если вокруг не было посторонних, он становился откровенным. Признался мне, что целый год борется против коммунистов. Для меня это явилось потрясением. Я узнала, что он чувствовал себя преданным коммунистами. Он боялся их беспощадности и надеялся, что их угрозы пустые. Он говорил, что они уничтожают тот Вьетнам, который он любил.

Но о Вьет-Конге он говорил со спокойным уважением, и я начала сомневаться, не связан ли он тайно с ними?

Мы стали друзьями.

Через два месяца он стал очень печален и серьезен, когда вел свой велосипед рядом со мной по дороге. Он попросил, чтобы я выразила свои симпатии коммунистам и предложила им себя. Вьет-Конг всегда нуждался в моральной поддержке. Может быть, я могла бы спеть для них. Они были рассеяны по всей Железной Земле, к северу от моей деревни. [Замечание редактора: Железный Треугольник был зоной концентрированного влияния Вьет-Конга. Южная оконечность этой территории находилась милях в тридцати от Сайгона. Эта область подвергалась наиболее жестоким бомбежкам, артиллерийскому обстрелу и обработке ядохимикатами. Углы этого треугольника находились в деревнях Бен Кат и Бен Сук, и у слияния рек Сайгон и Тай Тин]. Некоторые жители Ан Кат, я знаю, ночью становились вьетконговцами. Лам говорил мне, что шпионить за Вьет-Конгом рискованно для жизни. Казалось, что он и боится за меня, и проявляет нетерпение. Поскольку исчезновение моего отца все еще было свежей раной на сердце и я слышала рассказы о том, как коммунисты убивают и пытают, я согласилась попробовать. Даже девочкой я всегда испытывала потребность подкрепить веру действием. Может, мне помогло то, что я была семнадцатилетней, довольно наивной девушкой. Если бы больше вьетнамцев чувствовали то же, что и я, наша родина не оказалась бы сегодня под коммунистами.