Т. Паркер - Маленький Сайгон

Семейство скунсов протопало мимо, не более чем в трех метрах от Фрая. Вонючая мама и три ее миниатюрных копии. Фрай задержал дыхание и продолжал считать: всего двадцать шесть ящиков, довольно тяжелых, требовавших участия двоих мужчин, несмотря на то, что одним из них был могучий Кроули.

Когда Фрай обернулся, чтобы посмотреть, куда потопали скунсы, сзади он увидел силуэт на холме: коленопреклоненную тушу с большим зеркалом, отражающем лунный свет, — на том месте, где должны располагаться глаза. Силуэт был как валун. Он издавал нежное пощелкивание. Поль де Кор наводил длиннофокусный объектив.

Фрай вздрогнул, когда вертолет завелся. Лопасти медленно завертелись, задрожала земля, двигатель заревел. Доннел закрывал борта грузовика. Нгуен уже забрался в кузов. Человек, с которым разговаривал Беннет, опустил руку, и Беннет ее пожал, затем завихлял к кабине. Фрай медленно повернулся к де Кору, но на холме никого не было. Нет выбора, решил Фрай, надо оставаться на месте.

Вертолетные двигатели набирали обороты, лопасти медленно выпрямлялись, трава на лугу стелилась волной. Грузовичок Беннета отъехал без всякого звука. Когда махина поднялась в воздух, подбежал Кроули и ногой взбил траву, придавленную колесами шасси. Грузовичок сделал круг, обдавая светом фар луговину.

Фрай знал, что он должен прижаться к земле и зарыть голову в песок. Чтобы не быть замеченным. Чтобы не ослепило. Но он так и продолжал сидеть, пока вертолет с ревом поднимался, качая деревья, взметая листву и строительный мусор. Он прикрыл глаза.

Вскоре тарахтение мотора уступило место урчанию грузовичка, который пополз в горку прямо на Фрая. Еще несколько секунд — и он проехал мимо. Красные огоньки таяли в облаке пыли.

Фрай прислонился к стволу дубка и наконец открыл глаза.

Дорога. Луг. Почти неслышный гул Приморского шоссе. Будущее место «Лагуна-Парадизо», Эдисон и Беннет Фрай, отдел ПТС компании «Фрай Ранчо».

Он включил телевизор и свет во всех комнатах.

Кристобель оставила сообщение: «Побоялась вас заморозить. Продолжаю пробовать воду ногой. Часто бывает холодная. Спасибо за то, что принесли собаку. Скоро увидимся. Хотите завтра вместе сходить на ланч?»

Он налил себе большой стакан водки.

Медсестра в Вестминстерской больнице сообщила только то, что Тай Нья была доставлена этой ночью.

Фрай вытащил из пещерной части дома свою старую пишущую машинку, водрузил ее на кухонный стол и начал описывать историю Тай Зуана.

Он рассказал об убийствах в Париже, в Австралии и в Сан-Франциско. Он рассказал о протезах рук и ног, которые Зуан и его дочь помогали переправлять во Вьетнам. Рассказал о мстительности полковника Тхака и о мини-войне, которую ведут против него беженцы, о похищении Ли, о секретных фотографиях, о ФБР, о тупых полицейских, о бандах, ненавидящих друг друга, о парнях, которые обожают Ли.

Через час он прочитал написанное и увидел сплошные неувязки. Чем он мог доказать, что какой-то полковник, находящийся за тысячи миль, заказал убийство Зуана? Что этот самый полковник дирижировал убийствами в разных уголках земли? Какой свидетель мог подтвердить, что Зуан переправлял не протезы, а оружие? Какое имело значение, что упрямые беженцы, уже проигравшие войну, все еще продолжают свою жалкую, бессильную борьбу? Какая связь существовала между похищением Ли и политиками Маленького Сайгона? Она принадлежала к одной из богатейших семей округа, не так ли? Кому какое дело, что люди любили ее и заглядывались на нее? Народ обожал и заглядывался на Джимми Сваггерта, прости Господи! И кабинет Тай Зуана был перевернут вверх дном, разве нет? Кто поручится, что коварные воры не взяли его сбережения — вьетнамцы, как известно, не хранят свои деньги в банках — и не поставили автограф Тхака, чтобы отвлечь от себя внимание? А сколько могло быть отложено у Зуана на приобретение так называемых протезов? Наверно, завалялось кое-что в карманах? И кто знает, какие темные дела ведут между собой вьетнамцы? Возможно, старик нарвался сам. Может, и он во время войны, в патриотическом рвении, собственноручно снес не одну голову?

Фрай уже представлял себе, как Рональд Биллингем, нависший над своим письменным столом, швыряет ему материал со словами: «Вы не можете обвинять человека в убийстве, если никто не видел, что он это сделал, и если он находился на другом полушарии, когда это случилось. Мы в Америке, Чак. Ты чересчур близко принял это к сердцу, приятель. Сегодня вечером благотворительный фуршет в художественном музее, сделай фоторепортаж оттуда да смотри, не вылакай все шампанское!»

Кроме того, статья, которую он написал, выставляет на всеобщее обозрение Беннета.

Фрай швырнул листы на рваный диван.

Беннет позвонил в четверть четвертого.

— Виггинс мне только что рассказал о Зуане. Чак, этой ночью меня не было, иначе бы я…

— Знаю. Ты ездил в «Парадизо».

— Кто тебе сказал?

— Я следил за тобой. И Поль де Кор — тоже. С камерой.

— Страшно важно, Чак, чтобы ты никому ничего не говорил об этом. Я не могу входить в…

— Я догадался. — Казалось, тишина будет длиться вечно, прежде чем Фрай заговорил опять. — Ты что-нибудь знаешь о полковнике Тхаке?

— Нельзя, проведя какое-то время в Маленьком Сайгоне, ни разу не услышать о полковнике Тхаке.

— Виггинс рассказал тебе, что они сделали с Зуаном?

— Его застрелили.

— Виггинс взял с меня клятву, что я ничего не скажу, однако Зуан не был застрелен. Он был обезглавлен.

— Господи!

— И это убийство мог организовать Тхак, верно?

— С воскресенья я молю Бога, чтобы он оказался тут ни при чем.

— Значит, ты подумал на него еще в воскресенье?

— Чак, ты видел, что мы сегодня отправляли из «Парадизо». Полковник Тхак и я ведем друг с другом войну вот уже десять лет. Я никогда не думал, что он может причинить мне подобное.

Фрай так и застыл на месте. Часть его удивлялась тому, чем занимается брат, а другая часть ничему не удивлялась.

— А что, если смог?

— Тогда мы никогда не увидим Ли — в живых. И Маленький Сайгон ждет еще много смертей.

— Кто может его остановить?

Беннет помолчал.

— Такого пока не нашлось.

— А если обратиться к властям?

— Это они даже обсуждать не будут. Во всяком случае, со мной.

— А с Дьеном?

— Он озабочен лишь деньгами и своей репутацией. Я не думаю, что он станет тревожить людей Тхака, даже если бы этого захотел.

— А ты?

— Я думаю, как это сделать. И пытался сделать это десять лет. Это все, что я могу сказать.

— Я так и понял.

— Чак? Обещай, что будешь осторожен, крайне осторожен в том, где бываешь и что делаешь. Я просил тебя держаться от всего этого в стороне, а теперь я тебе это приказываю.