Т. Паркер - Маленький Сайгон

— Только осторожно.

— Увидимся в субботу вечером. Если мои приятели увидят, что мы знакомы, они меня сразу зауважают.

— Ты настоящий друг, Шелли. «Элит» выставил кого-нибудь на сегодняшние бои в «Шеррингтоне»?

— Двух боксеров.

— Мистер Мак там будет?

— Он всегда бывает, когда выступает кто-то из его ребят. — Она улыбнулась, и тут зазвонил телефон. Настенные часы показывали ровно час дня. — Теперь вам лучше уйти.

Фрай кивнул и направился к лестнице. На бензоколонке он позвонил Даяне Ресник и спросил, видела ли она хоть раз мистера Мака из «Элит Менеджмент». Не видела.

Не видел его также и Рональд Биллингем, который принял отказ от рекламы «Элит» по телефону.

Кристобель стояла в патио, когда он подъехал к своему пещерному дому. В одной руке она держала роскошный букет огненно-рыжих гладиолусов, в другой — конверт. Она была в коротком платье, у нее были красивые ноги и стояла она как женщина, прекрасно знающая об этом. На плече у нее висела дамская сумочка. У Фрая запрыгало сердце.

Она наблюдала, как он подходит по дорожке к дому.

— Я выпивши, — сказала она. — Это вам. За то, что возвратили Бластера.

Словно по команде, собака показалась из-за угла, помочилась на столбик почтового ящика Фрая и посмотрела на него, как будто видела впервые в жизни.

— Ваш пес необыкновенно туп. Мне он нравится.

— Осторожней! Он — мой единственный мужчина.

— Хотел бы я иметь такого. Спасибо. Чудесные цветы.

Фрай отворил дверь и впустил их. Когда Кристобель проходила мимо него, он почувствовал запах алкоголя.

Кристобель села на диван, пока Фрай ставил цветы в вазу. Подрезая стебли, он наблюдал за ней.

— У вас есть выбор между чаем и водкой.

— Чаю.

Они сидели в гостиной. Кристобель сняла темные очки. Она посмотрела на Фрая, потом на цветы, потом — где собака, потом — на кофейный столик перед собой.

— Так вот как у тебя.

— Ты нервничаешь?

— Нисколько. С чего бы?

— У тебя такие глаза. Не волнуйся. Я начал наше знакомство с неудачных слов.

— Предпочитаю обойти сейчас эту тему.

— Как скажешь.

Она выпила полчашки и взглянула на часы.

— Как продвигается расследование? Есть новости о Ли?

Фрай покачал головой.

— Отдельные ниточки, из которых не свяжешь веревки.

— Например?

— О том, чем занимались она и мой брат. Об этом коротко не расскажешь.

— В полиции умеют раскручивать.

Фрай пытался представить, на какой бюрократической дыбе растягивали Кристобель полицейские. Четверо мужчин. Фрай внутренне содрогнулся.

— Я слышал, что иногда излечение бывает хуже болезни.

— Я бы не стала это утверждать.

Фрай посмотрел на нее, спрашивая себя, как можно вынести подобное расследование.

— Ну вот, что ни скажу — все невпопад.

— А ты ничего не говори.

— Так лучше?

— Боюсь, что да.

— Что, если мне, просто, скажем, в порядке беседы, захочется узнать о тебе побольше?

— Читай между строк. Это самый верный способ.

Фрай кивнул.

— Эту птицу я нашел в Санта-Ана. Она упала с дерева. Гнезда я обнаружить не смог, поэтому взял ее. Маленький комочек плоти без перьев и огромные глаза, словно из параллельного мира. Так вот, я положил ее в коробку и кормил каждые два часа из пипетки.

— Что потом?

— Она погибла после третьей кормежки.

— И где мораль?

— Не знаю. Это были черные дни.

Кристобель улыбнулась, но невесело. Рассказ ее не развлек.

— Мне надо идти. Я просто хотела сказать спасибо.

Фрай проводил ее до передней. Она постояла, надев черные очки и скрестив руки.

— Мне нелегко. Я впервые в таком положении. И оно мне противно.

— Знаете, где я живу.

— Это приглашение?

— Да.

Она протянула руку и дотронулась до его лица, потом поднесла свои губы к его губам. Фрай услышал, как у нее с плеча соскользнула сумка и повисла на локте. То был один из тех поцелуев, что изолируют внешний мир и создают новый, лучший, — в котором существуют только двое. У него звенело в голове. Запылали уши. Она была здесь, но неуловимая, полная желания, но осторожная. Она вздохнула в него и отошла.

— Прости, — сказала она.

— Не надо.

Она опять прикоснулась к его лицу.

— Ты ничего не понимаешь.

— Может быть.

— Это просто путь из пункта А в пункт Б, — сказала она, но мне нравятся длинные прямые линии.

Фрай улыбнулся.

— Сегодня вечером я иду на бокс. Хочешь пойти?

Она беспокойно посмотрела на него.

— Я собиралась посмотреть новый фильм Стива Мартина. Но, ладно, пойду.

— Заеду за тобой в семь.

Кристобель кивнула. Бластер крутился сбоку и вел ее по дорожке к ее «Фольксвагену».

Фрай сел на кухонный стол и раскрыл конверт. На карточке была фотография накатывающей волны. Фрай зримо представлял, как он входит в эту волну. Похоже, снято где-нибудь в Африке — в Дурбане, или на мысе Сент-Фрэнсис. Внутри открытки было написано: «Спасибо. Вы спросили меня на берегу, чего я хочу. Я хочу верить хотя бы во что-нибудь. Всего наилучшего, Кристобель».

Он сидел в патио и держал перед собой рукопись Стэнли Смита. Посмотрел на часы. До боев в «Шеррингтоне» два часа. Объясню мистеру Маку, что я могу дать опровержение статьи, опубликовать извинения, — все, что он захочет. Человеку нужна работа. Раньше я мог использовать пропуск для прессы, бесплатно проходить в некоторые кинотеатры, пользоваться информационными каналами.

Он нашел то место, где остановился в прошлый раз, и продолжил чтение истории Ли:

«Хьонг Лам, лейтенант Фрай и я начали встречаться раз в неделю во внутреннем дворике на плантации. Часто на этих встречах присутствовал рядовой Кроули. Иногда Тони, связной Лама. Лейтенант всегда приходил с блокнотом, но редко что-то записывал. Он всегда бывал доволен моей информацией. Иногда она была особого свойства, например, имена вьетконговских лидеров, места, где их можно найти, точное местонахождения входов в новые туннели, которые выкапывали постоянно. А иногда у меня было всего лишь предчувствие, словно что-то должно было произойти. Не раз эти предположения оказывались верными. По нервозности бойцов, которых я развлекала, я порой чувствовала, что готовится нечто значительное.

В конце нашей четвертой встречи, когда Лам отделился от нас, направляясь к джипу, лейтенант Фрай вырвал листок из блокнота и вложил мне в ладонь. Когда я прочла это поздно ночью, у себя дома при свете свечи, там были слова: „Ли, ты кажешься мне прекрасной“.

Я думала о нем всю ночь, лежа на своей дощатой койке. Я видела его глаза, синие, как оперение птицы шай.

Примерно в это же время Лам начал оказывать мне знаки внимания. Когда мы встречали джип, он норовил взять мою руку. Часто приходил ко мне в хижину раньше условленного времени. И недвусмысленно на меня смотрел. Женщина всегда поймет. Он однажды принес мне букет лилий, совершенно очаровательных. Но я приняла их только из вежливости. Я испытывала к нему добрые чувства, но не любовь.