Т. Паркер - Маленький Сайгон

Сейчас мы живем в Америке. Когда я оглядываюсь назад, то время кажется мне ясным, но далеким — мечтой, которую я не могу забыть. Кошмаром, который я буду помнить всегда. Мы ушли на войну и обрели любовь там, где большинство находит лишь смерть. Когда наступил День Позора, я, находясь в Калифорнии, смотрела по телевизору падение Сайгона. Так много всего завершилось, так много всего началось».

Фрай закрыл рукопись и глубоко вздохнул.

Ли.

После всего этого, подумал он, тебя утащили со сцены в «Азиатском Ветре». Он опять видел, как она отбивается, видел, как ее блузка рвется в их руках в черных перчатках. Слышал ее крики, усиленные микрофонами.

Он помнил ее сидящей за столом на острове Фрая, одетой на западный манер. Она казалась принцессой, которая привыкла спать лишь на шелковых простынях. Как-то вечером он фотографировал ее, стоявшую в гостиной Беннета с гитарой на ремне через плечо. Она пела свою новую песню. Он вспомнил, какой она была в день его собственной свадьбы: очаровательная в своем платье, стоявшая в ряду женщин рядом с Линдой и глядевшая на него с неподдельной радостью. И позже, на банкете, когда он танцевал с ней, она прошептала ему на ухо: «Любовь цветет на твоем лице, Чак. Не упусти ее, не дай ей умереть. Любовь непросто найти, но очень легко потерять».

Шампанское, три бутылки.

Он посмотрел на часы. Почти семь. Он надел приличный костюм и дважды выбрился. Усердно почистил зубы, думая о Кристобель.

Они успели в «Шеррингтон» к первому бою. При входе он помахал пропуском для прессы. Охранник сверился со списком и заявил Фраю, что пропуск просрочен. Фрай промямлил извинения, подошел к окошку кассы и вернулся с двумя билетами по десять долларов в дальнем ряду.

Охранник со вздохом принял протянутые билеты.

— Где я могу найти мистера Мака?

— Ничего о таком не слышал. Спросите у администрации.

Во время боев в танцевальном зале устраивали ринг, от ринга до самых стен расставляли стулья. Фрай вошел в зал. У него слегка подергивался живот. Ему нравился яркий свет, ринг, канаты и общая атмосфера карнавала. Кристобель взяла его под руку.

Он прошел на свой, третий от стены ряд, откуда ринг выглядел, словно светлый кусочек сахара. Фрай заглянул в программку. В белых трусах выступал Стинсон из Бейкерсфилда; мексиканец Авила из Соноры — в красных. После удара гонга они двинулись навстречу друг другу с медлительностью людей, передвигающихся сквозь толщу воды.

Фрай встал.

— Мне надо разыскать Мака.

— Да, сэр.

— Прости. Я вернусь через несколько минут.

Он нашел список «Элит» у дежурного администратора и поднялся на лифте на восьмой этаж. Номер 816 располагался в самом конце коридора, напротив лестницы. Маленькая латунная табличка гласила: «Элит Менеджмент. Посторонним вход воспрещен». Фрай постучал, подождал и постучал опять. Дверь была заперта. Он подождал еще минуту, затем вернулся в зал.

Кристобель встречала его улыбкой.

— Ты не пошутил, сказав, что уходишь на несколько минут. Не нашел?

— Нет.

Он взял бинокль и навел на ринг. Авила был жилистым латиноамериканцем, вязким в бою, уходящим от ударов. Стинсон имел ирландскую внешность. У него были мощные руки и толстые икры. Боксер из тех, что выдыхаются раунду к десятому, отметил Фрай. Но если он достанет своей правой, пиши пропало. Авилу он видел в прошлом году, парнишке не больше двадцати.

Фрай направил бинокль на места около ринга, чтобы посмотреть, кто сидит на его прежнем месте. Там сидел Эдисон.

Рядом с ним сидела Лючия Парсонс. С другой стороны — Берк в своей ковбойской шляпе. Рядом с Берком сидел Поль де Кор. Все они держали по громадной кружке пива.

Фрай ничего не сказал. Просто смотрел в бинокль и не мог понять, какого черта отец сидит рядом с Лючией Парсонс и человеком, который шпионит за Беннетом. Он отдал бинокль Кристобель и некоторое время уставился в пол, размышляя.

Когда он опять посмотрел на ринг, Стинсон нанес Авиле удар правой, потом левой в челюсть. Авила согнулся пополам и плюхнулся задницей на ринг. Фрай понял, что очухается он не скоро.

— Хочешь познакомиться с моим отцом?

— Рановато для такого знакомства, ты не находишь?

— Я не знал, что увижу его здесь сегодня.

Она подхватила сумочку и пиво.

— Я тоже не знала. Но почему бы нет?

Публика у ринга рассеивалась между поединками. Эдисон заметил его, заморгал, потом улыбнулся. Он обнял Фрая медвежьей хваткой мафиози и поцеловал в губы — его стандартное публичное приветствие.

— Какого черта ты здесь делаешь? А это кто такая?

Фрай представил ему Кристобель. Эдисон разглядывал ее, словно ювелир бриллиант. Фрай был представлен Лючии Парсонс, которая в жизни выглядела приятней и значительней, чем по телевизору. Берк осклабился и сказал:

— Привет, Чак, — после чего подозвал официанта, чтобы заказать выпивку для Фрая.

Поль де Кор оставался на своем месте, рассеянно глядя в программку.

— Не знал, что ты продолжаешь заниматься боксом, — заметил Эдисон.

— Сегодня я здесь как свободный художник.

— Решил подзаработать баксов, насколько я понимаю. Ты знаешь, чем занимается Лючия?

Фрай рассматривал Лючию Парсонс. Волосы темной волной, подрезанные до плеч. Зеленые глаза, хорошая кожа. Классический костюм. Украшений как раз столько, чтобы дать понять: это не последние.

— Вчера я слышал вашу речь, — вымолвил Фрай. — Вы в скором времени опять собираетесь в Ханой?

— На этом митинге мы поставили себе цель номер три, — сказала Лючия. — И я очень скоро полечу туда опять.

Фрай заметил, что в личном общении голос Лючии точно такой же, как на публичных выступлениях: уверенный, спокойный, простой.

— Я был потрясен, — продолжал Фрай. — Но еще больше меня потрясло бы, если бы вы смогли добыть неопровержимые доказательства того, что кто-то из пропавших без вести еще жив.

Лючия улыбнулась.

— Не только вас, но и весь остальной мир. Когда мы поставим перед собой цель номер четыре, я думаю, это потрясет очень многих, Чак. Но все равно, спасибо. Кстати, я — горячая поклонница ваших статей. Ваши материалы о боксе превосходят то, что публикуется в «Таймс».

— Их единственный обозреватель по боксу ненавидит спорт. Все равно газеты уделяют мало внимания боксу.

Берк надвинул шляпу и медленно покачал головой.

— Золотые слова, Чак. Это единственное зрелище, которое доставляет так много удовольствия. Я не пропустил ни одного твоего репортажа. Ты помешан на спорте, и это видно.

— Что ж, спасибо.

Берк снял шляпу и улыбнулся Кристобель. Фрай заметил, что его взгляд скользнул на ее шею, потом опять на лицо.

— Кристобель. Испанское имя?

— Мой отец — немец, мама — мексиканка.