Ава МакКарти - Проникновение

Гарри моргнула от неожиданности. Но экране появилось лицо отца. Он стоял спиной к зданию суда и улыбался в объектив, как кинозвезда. Его седеющие волосы и борода были аккуратно подстрижены. Брови, по контрасту с волосами и бородой, были угольно-черные, будто подрисованные фломастером. Улыбка его казалась абсолютно непринужденной — тепло улыбались даже карие глаза, всегда глядевшие так, что сразу было ясно: этому человеку можно доверять.

Прикрыв рот ладонью, Гарри пристально вгляделась в экран. Она видела лицо отца впервые за шесть с лишним лет. Гарри обхватила руками талию: ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она промотала страницу вниз, пока отцовское лицо не скрылось из виду.

Гарри быстро пробежала глазами текст статьи. Автор характеризовал Сальвадора Мартинеса как человека «приветливого и обходительного, но держащегося так, будто закон для него не писан». Подняв брови, Гарри поискала строчку с подписью журналиста. Руфь Вудс. Гарри часто встречала это имя под газетными статьями. Она мысленно поинтересовалась, не была ли госпожа Вудс лично знакома с ее отцом. О том, что ей удалось подметить, точнее не скажешь.

Глубоко вздохнув, Гарри кликнула последнюю статью. В статье сжато и деловито перечислялись факты, положившие конец всей этой истории — во всяком случае, той ее части, которая касалась прессы. После судебного разбирательства, затянувшегося почти на два года, отец Гарри и Леон Рич были признаны виновными в совершении двенадцати инсайдерских сделок. Оба были приговорены к конфискации, выплате штрафов на сумму сорок миллионов евро и к восьми годам тюремного заключения.

Учитывая добровольное сотрудничество Леона со следствием, суд сократил его срок заключения до одного года. Больше по делу об инсайдерском круге никто арестован не был.

Взгляд Гарри скользнул по фотографии, помещенной в статье. На ней был человек примерно ее возраста. Он стоял у выхода из здания суда и смотрел прямо в объектив. Задумавшись, Гарри внимательно всмотрелась в его темные волосы, худощавую фигуру и пристальные серые глаза.

Она замерла. Человек на снимке выглядел моложе, чем сейчас, но это был, несомненно, он — детектив, приходивший к ней домой накануне. Ее взгляд метнулся к подписи под фотографией: «Детектив Линн, бюро “Гарды” по расследованию финансового мошенничества».

Финансовое мошенничество. Стало быть, именно Линн занимался делом ее отца девять лет назад. Но какого черта детектив из конторы по борьбе с мошенничеством присутствовал при выезде по сигналу о банальном квартирном взломе? Гарри подумала о деньгах, лежавших на ее банковском счету, которые, возможно, были связаны со сделкой по «Сорохану». Интересно, Линн все еще занимается делом ее отца?

Вздохнув, она потерла уголки глаз, затем откинулась на спинку кресла, положила ноги на стол и машинально прислушалась к гудению ноутбука, пытаясь постепенно осмыслить полученную информацию. Обзор газетного материала хотя и восполнил кое-какие пробелы, все же породил куда больше вопросов. Кто еще был в списке Леона? Куда подевалась прибыль от сделки по «Сорохану»? И главное: откуда — после выплаты всех компенсаций и штрафов — могли взяться еще какие-то деньги?

Гарри подумала о списке Леона, потом о репортерах и о том, насколько тесно они могут сотрудничать с полицейскими следователями, освещая в прессе ход дела. Рывком убрав ноги со стола, она поискала телефонный номер «Айриш таймс», позвонила в редакцию газеты и попросила к телефону Руфь Вудс.

Дожидаясь, пока она подойдет к телефону, Гарри подумала о том, какого направления ей лучше будет придерживаться в разговоре. Ей ужасно не хотелось открывать перед Руфь свое настоящее имя и идти на риск, заваривая кашу с национальной прессой. Пора было снова вызвать на сцену Каталину.

Каталина Диего возникла как воображаемая подруга, когда Гарри было всего пять лет. Она была виновата почти во всех прегрешениях Гарри и имела все то, чего у самой Гарри никогда не было. Каталина была красивой блондинкой, от нее сходили с ума одноклассники, ее обожали родители. И у нее было классное имя. Став постарше, Гарри забыла о Каталине, сжившись с образом Пираты, но позже, занявшись хакерскими аферами, снова вспомнила о ней. К тому времени, когда Гарри исполнилось четырнадцать, у Каталины были собственный адрес электронной почты, водительское удостоверение и даже кредитная карточка.

— Вудс. — Слово вылетело из телефонной трубки, как пуля.

Гарри поспешно придвинулась к столу и схватила ручку. Вранье у нее всегда выходило убедительнее, если под рукой были ручка и блокнот.

— О, привет, Руфь! Это Каталина Диего, я репортер из «Дейли Экспресс». Мне срочно нужна ваша помощь. Я работаю над ретроспективным материалом о Сале Мартинесе. Помните такого? Ну, того, который…

— Да, да, помню. Сидит в тюрьме за инсайдерские махинации. Дальше что?

Гарри представила, как ее собеседница делает ладонью нетерпеливый жест — давай, мол, скорее, не тяни, — и решила обойтись без лишней болтовни.

— Вот именно. Тот самый. Короче, мне нужно подтвердить кое-какие факты. Зная, что вы тогда тесно сотрудничали со следствием, я решила, что мы могли бы устроить обмен.

Пауза. Гарри надеялась впарить Руфь свою легенду, пока та не раскусила вранье, но собеседница явно не спешила реагировать на ее заявление. Дожидаясь ответа, Гарри успела нарисовать в блокноте объемный знак доллара.

— «Дейли Экспресс», — отозвалась наконец Руфь. — Я думала, что знаю там всех поименно.

Черт! Так проколоться в самом начале.

— Ну, я тут новенькая, но очень хочу произвести этой своей статьей сенсацию. Так что скажете насчет обмена?

— Какого именно обмена?

— У меня есть кое-какие сведения, способные пролить на всю эту историю новый свет. Свежие факты.

— Вы передадите их мне?

Гарри рассмеялась.

— Я, может, и новенькая, но не полная дура. — Гарри выдержала паузу и добавила: — Однако кое-что могу вам открыть. В обмен на информацию.

Руфь, судя по всему, какое-то время раздумывала над ее предложением. Затем спросила:

— Что за информация?

Стиснув в пальцах ручку, Гарри принялась утолщать контуры долларового знака.

— Вам удалось увидеть список имен, предоставленный следствию Леоном Ричем?

Журналистка довольно долго молчала.

— Нет, не удалось.

— Но до вас наверняка доходили какие-то слухи?

— Если и доходили — что с того? С тем делом было связано бог знает сколько всего, но мы не могли напечатать и половины фактов.

Гарри недоуменно наморщила лоб и поинтересовалась:

— Почему?

— «Правило кляпа» [50] Запрет на публикацию материалов, относящихся к делу, и информации о судебном процессе. от судебных органов — чтобы мы не помешали следствию. — Тон Руфь сделался сухим. — А также от моего редактора — чтобы нас не привлекли к суду за клевету.