Ава МакКарти - Проникновение

На снимке, сделанном ночью, девица Мартинес усаживалась в ярко-синюю «мини». По обеим сторонам улицы торчали викторианские дома из красного кирпича в окружении высоких деревьев. Леон внимательнее всмотрелся в снимок. Поодаль, через дорогу, смутно маячила квадратная коробка джипа. Леон судорожно сглотнул и перевернул фотографию. На обороте синей шариковой ручкой Куинни записал имя Гарри Мартинес, а также дату и место, где был сделан снимок: Раглан-роуд, воскресенье, 12 апреля, 20:30. Три дня назад.

На следующем снимке длинный темноволосый субъект вел Мартинес вверх по ступенькам к входу в старинный краснокирпичный дом. На скуле у нее красовался синяк, щеки были испачканы грязью. Джипа на этот раз нигде не было видно.

Леон быстро взглянул на следующую фотографию, заранее приготовившись содрогнуться, но то был вполне безобидный снимок человека, которого он сразу узнал: этот зануда, Джуд Тирнан, выходил из здания «КВК». Однажды Леон уже столкнулся с Тирнаном — давным-давно, когда они оба еще работали в «Джей-Экс Уорнер». Леон поджал губы. Если бы не Тирнан с его взглядами святоши, Леона, может, и не выгнали бы тогда с работы.

Переложив снимок в самый низ пачки, Леон просмотрел еще несколько фотографий. Напряжение постепенно спало, и он спокойно разглядывал запечатленных на них людей. Это были обычные снимки родственников Мартинес. На одном из них ее сестра выходила из больницы Винсента. Взгляд Леона задержался на фотографии одной из женщин, которой на вид было лет под шестьдесят. Так, значит, это и есть жена Сала. Скуластая, вроде польки или русской. Кто-кто, а Сал всегда умел найти себе кого-нибудь поэкзотичнее. Увидев того, кто стоял рядом с ней и держал ее под руку, Леон нахмурился. Эту огромную выпуклую башку он узнал бы где угодно. Какого рожна Ральфи-бой подбивал клинья к жене Мартинеса?

Дальше шла фотография, заставившая Леона разом похолодеть. На ней были снятые издалека высокие серые стены с викторианскими окнами, забранными железными решетками. То ли сиротский приют, то ли заведение для душевнобольных. Но Леон хорошо знал, что это такое. Его передернуло. Там, в этом жутком месте, он провел целый год. Ему пришлось делить камеру с человеком по имени Ноэл, отбывавшим пожизненный срок за поджог собственного дома. Вместе с домом сгорели его жена и трое детей. Леон часто задышал. Его пальцы оставили на глянцевом снимке потные отпечатки. На бесконечные двенадцать месяцев мир для него был ограничен двухъярусными нарами и парашей, и каждый день в пять утра в дверь камеры колотили охранники, чтобы удостовериться, что он не умер во сне.

Леон, убрав снимок с глаз долой, сделал несколько глубоких вдохов — как будто это могло прогнать неприятные воспоминания. Он посмотрел на следующую фотографию, не сразу сообразив, что именно на ней запечатлено. Чье-то тело лежало на земле, частично заслоненное небольшим красным автомобилем — видны были только ноги в серых брюках и черные ботинки. Рядом с телом, спиной к объективу, на коленях стояла девушка. Леон моргнул. Так вот он, тот самый снимок, которого он боялся. Ни свежей, ни запекшейся крови — даже лица не видно. Леон поглядел на то немногое, что осталось на снимке от Сальвадора, и медленно покачал головой. Выходит, бедолага только и вышел из этого пакостного места, чтобы его сразу же кто-то завалил. Говенные дела.

Леон переложил эту фотографию вниз, сочтя, что она последняя. Под ней, однако, оказалась еще одна. Это был увеличенный снимок человека, сидевшего за рулем джипа. Бесцветные, словно выбеленная солома, патлы торчали во все стороны из-под шерстяной шапки. Пальцы вцепились в руль так, что побелели костяшки; невидящий взгляд устремился прямо вперед. От вида дико вытаращенных глаз по коже у Леона пробежали мурашки. Глаза были зловеще-белесыми, будто вместо зрачков остался один лишь безумный свет. Леон хотел облизнуть губы, но его язык был сухим. Он всегда знал, что Пророк использует для грязной работы кого-то другого, но только сейчас увидел исполнителя в лицо.

Он провел по губам ладонью. К черту! Похоже, на этот раз он вляпался настолько серьезно, что у него остался только один выход — сваливать, причем как можно скорее. Леон вспомнил о Джонатане Спенсере, и в кишки ему вгрызлась обжигающая, как шаровая молния, боль. Джонатан хотел выйти из игры, но Пророк ему не позволил. Леон схватился за живот. Бля, зачем Пророк прислал ему тогда этот мейл насчет девки? Зачем втянул во все это?

Впрочем, Леон давно уже понял зачем. Пророк, как и раньше, просто-напросто использовал его. Он явно намеревался сделать Леона козлом отпущения. Так он и действовал: вечно оставаясь в сторонке, поодаль, чтобы держать все под своим контролем, предоставляя рисковать другим. Даже на вершине успеха инсайдерского круга сам Пророк не заключил ни одной сделки. Рисковали карьерами лишь Леон, Сал и Джонатан. Пророк всегда прибирал к рукам львиную долю прибыли, не оставляя следов на той бумажной тропе, которая привела к краху инсайдерского круга. Даже смерть Джонатана вполне походила на несчастный случай — у Пророка, как обычно, было полное алиби.

Взгляд Леона снова скользнул по фотографии. Глядя на белесые глаза психопата, он сунул палец за воротник и вспомнил о тянувшейся за ним, Леоном, цепочке улик. Если что-то случится с Салом или с девчонкой, он, Леон, окажется по уши в дерьме. Боже правый, ведь это его шпик разгромил ее квартиру. Он всю неделю следил за Гарри Мартинес! Куинни был рядом с ней даже возле Арбор-Хилла, когда Сала сбил джип! Сердце Леона бешено застучало. Это он, Леон, получил ее банковскую сводку! О господи! Его адрес, наверное, уже записался где-нибудь в банковских компьютерных архивах! Он тихо заскулил. Бля, как же он мог вляпаться в такое дерьмо?

Леон схватил в руки отчет. Должно же здесь быть хоть что-то, что может ему пригодиться! Как там сказал Куинни? Все имена — в отчете . Он стал лихорадочно листать страницы, пропуская подробности, поскольку Куинни оповещал его по телефону обо всех перемещениях Гарри Мартинес. Он бегло прочитал биографии, почти не вникая в суть. Но даже несмотря на поспешность, Леон видел, насколько дотошен был Куинни. Имена, даты рождения, семейное положение, послужные списки, финансовые сводки — все было здесь, в отчете. Вскоре слова слились в одно расплывчатое пятно, и только через какое-то время Леон обратил внимание на название «Джей-Экс Уорнер». Он впился глазами в страницу. Члены инсайдерского круга всегда думали, что Пророк был кем-то из тамошних инвестиционных банкиров. Теперь же в голове Леона зашевелилось смутное воспоминание. Он задумался. Сколько же лет прошло — десять, двенадцать? Он взял с колен фотографии и стал изучать их заново. Он не знал, что старый яйцеголов тоже работал в «Джей-Экс Уорнер». А впрочем, мало ли кто еще там работал.