Коллин Хувер - Безнадежность

Он вносит тарелку с печеньями и пирожными, ставит её на стол и присаживается рядом со мной на корточки.

— Ну что ты? — произносит он ласково и обхватывает моё лицо ладонями. Похоже, он уже успокоился. — Я не хотел тебя напугать. И я не собираюсь себя убивать, если ты из-за этого психанула. Я не трахнутый на всю голову, не псих и не переживаю посттравматическое расстройство. Я просто больше жизни любил свою сестру. И поэтому выхожу из себя, стоит мне подумать о ней. Чтобы удержаться на плаву, мне нужно твердить себе, что она совершила благородный поступок, даже если это нет так. Я просто стараюсь выплыть. — Он крепче сжимает моё лицо, так отчаянно хочет мне всё объяснить. — Я до охренения любил эту девчонку, Скай. И мне необходимо верить, что её поступок был для неё единственно возможным. И если я перестану в это верить, то никогда не прощу себе, что не помог ей найти другой выход. — Он прижимается лбом к моему. — Понимаешь?

Я киваю и отвожу его руки от своего лица. Нельзя, чтобы он увидел.

— Мне нужно в ванную, — бормочу я.

Он выпрямляется, а я бросаюсь в ванную и захлопываю дверь. А потом делаю того, чего не позволяла себе с тех пор, как мне исполнилось пять. Я плáчу.

Никаких уродливых рыданий. Я не всхлипываю, вообще не издаю ни звука. Единственная слеза стекает по моей щеке, но даже одна слеза — это слишком много, и я быстро смахиваю её. Беру салфетку и вытираю глаза, чтобы не дать пролиться новым слезам.

По-прежнему не знаю, что ему сказать, но, кажется, он закрыл тему, поэтому решаю оставить всё как есть. Встряхиваю руки, делаю глубокий вдох и открываю дверь. Холдер стоит посреди коридора, скрестив лодыжки и небрежно засунув руки в карманы. Выпрямляется и делает шаг в мою сторону.

— Всё хорошо? — спрашивает он.

Я ослепительно улыбаюсь и киваю.

— Я же говорила, что ты постоянно на взводе. Вот и получила очередное подтверждение.

Он улыбается, подходит ко мне и разворачивает в сторону спальни. Обхватывает меня сзади руками, устраивает свой подбородок на моей макушке и толкает вперёд. Таким манером мы добираемся до моей комнаты.

— Тебе по-прежнему запрещено беременеть?

— Конечно, — смеюсь я. — Выходные-то ещё не кончились. И потом, чтобы залететь, девушка сначала должна хоть раз поцеловаться.

— А что, в домашнее обучение не входит сексуальное воспитание? — интересуется он. — Да ты у меня залетишь без единого поцелуя. Хочешь, покажу, как это делается?

Плюхаюсь на кровать, хватаю книгу и открываю её на том месте, на котором мы остановились.

— Поверю тебе на слово. И потом, надеюсь, что пока мы доберёмся до последней страницы, получим мощную дозу сексуального воспитания.

Холдер ложится на кровать, и я устраиваюсь рядом с ним. Он обнимает меня, притягивает к себе, я кладу голову ему на плечо и начинаю читать.

Знаю, во время чтения Холдер не стремится намеренно меня отвлекать, но всё равно как-то у него это получается. Он смотрит на мой рот и крутит в пальцах прядь моих волос. Переворачивая очередную страницу, я поднимаю на него глаза и вижу одно и то же сосредоточенное выражение лица. Сосредоточенное на моих губах, а, значит, он вообще ни черта не слышит из того, что я читаю. Закрываю книгу и откладываю её в сторону. Подозреваю, мой слушатель этого даже не заметил.

— Почему ты перестала говорить? — вопрошает он, не меняя выражения лица и не отрывая взгляда от моих губ.

— Говорить? Холдер, я читаю. Есть же разница. И судя по всему, ты был не очень внимательным слушателем.

Он смотрит мне в глаза и улыбается.

— Что ты, я очень внимательно следил. За твоим ртом. Может, не за словами, которые из него вылетали, но за ртом — точно.

Стаскивает меня со своего плеча, кладёт на кровать, соскальзывает пониже и прижимает меня к себе. Выражение его лица при этом по-прежнему не меняется: смотрит так, словно хочет меня съесть. Пожалуй, я бы не возражала.

Он медленно обводит кончиками пальцев мои губы. Невероятное ощущение, и я стараюсь не дышать из страха, что он остановится. Я могла бы поклясться, что его пальцы на прямой связи с каждой чувствительной точкой моего тела.

— У тебя красивый рот, — сообщает он. — Смотрю на него, смотрю, и не могу насмотреться.

— Ты мог бы попробовать его на вкус, — подзуживаю я. — Это очень приятно.

Он зажмуривается, издаёт стон и прижимается головой к моей шее.

— Прекрати ты, ведьма!

Я смеюсь и мотаю головой.

— Ни за что. Ты придумал это дурацкое правило, и почему я должна ему следовать?

— Потому что ты знаешь, что я прав. Я не могу тебя сегодня поцеловать, потому что за поцелуями обычно следует продолжение, а за ним — ещё продолжение, и если мы будем продвигаться в том же темпе, то покончим со всеми «первыми разами» ещё до следующих выходных. Разве ты не хочешь растянуть наши «первые» на подольше? — Он поднимает голову и смотрит на меня.

— Первые разы? — спрашиваю я. — А сколько их вообще бывает?

— Не так уж и много, вот почему имеет смысл их растянуть. С момента нашей встречи мы прошли уже немало.

— И какие первые разы мы уже прошли?

— Самые простые. Первое объятие, первое свидание, впервые спали вместе, хотя я-то как раз не спал. Нам осталось всего ничего. Первый поцелуй. Впервые спать вместе, но при этом обоим бодрствовать. Первая свадьба. Первый ребёнок. И после этого — всё, кончено. Наша жизнь превратится в унылую тягомотину, и мне придётся развестись с тобой, чтобы жениться на молоденькой и по новой пройти все первые разы, а ты останешься одна растить детей. — Он кладёт ладонь на мою щёку и улыбается. — Вот видишь, солнце, я же для тебя стараюсь. Чем дольше я тебя не целую, тем позже я буду вынужден бросить тебя у разбитого корыта.

— Ну и картинку ты нарисовал — жуть впотьмах, — смеюсь я. — Должна заметить, отчасти ты уже не кажешься мне привлекательным.

Он приподнимается надо мной, удерживая свой вес на обеих руках.

— Только отчасти? Значит, от другой части я всё-таки кажусь тебе привлекательным?

— Я вообще не считаю тебя привлекательным. Наоборот, отталкивающим. И вообще, не надо меня целовать — боюсь, меня вырвет прямо тебе в рот.

Он смеётся, переносит вес на одну руку, всё так же нависая надо мной. Потом наклоняется и прижимается губами к моему уху.

— Всё ты врёшь, — шепчет он. — Ты от меня просто балдеешь, и я намерен тебе это доказать.

Я закрываю глаза и ахаю, когда его губы касаются моей шеи. Легчайший поцелуй чуть ниже уха, но ощущение от него такое, словно я оказалась на кружащейся карусели. Холдер снова прижимается губами к моему уху и шепчет:

— Почувствовала?

Я качаю головой, но едва-едва заметно.

— Мне повторить?

Я снова мотаю головой из чистого упрямства, надеясь, что он обладает телепатическими способностями и услышит мой внутренний вопль: «Чёрт возьми, да! Мне нравится! Повтори!»