Оке Эдвардсон - Танец ангела

Он осознал, что после джаза ему не хочется секса, хотя он уже давно в Лондоне. На женщин в клубе он не смотрел, и пачка презервативов лежала нераспечатанной.

Он открыл окно и задвинул шторы. Он чувствовал, что от него пахнет дымом и потом.

В голове по-прежнему было пусто, он разделся, встал под душ. Со струями воды тело обретало обычную твердость и силу.

После он надел чистое белье и устроился на диване. Но во рту по-прежнему оставался привкус дыма, и он пошел и почистил зубы еще раз.

Снова сев, он спокойно сидел и прислушивался к музыке, которая продолжала звучать внутри его, постепенно стихая. Когда он лег, музыки уже не было, а в голову приходили обрывки разговоров и воспоминания о важном.

Среди тяжелого сна он вдруг услышал, как тенор-саксофон кричит ему, как в безумной медитации Колтрейна. И еще раз. Он так свистел и дребезжал, что Винтер проснулся и услышал, как надрывается мобильный, лежавший с зарядкой на полу у розетки. В комнате было темно.

Он сполз на пол и схватил телефон.

— Винтер.

— Это Стив. За тобой придет машина через десять минут.

Винтер перекатился и взял часы с тумбочки. Три часа ночи.

— Это случилось опять, — сказал Макдональд.

— О нет.

— Накинь на себя что-нибудь и спускайся.

— Где?

— Камбервель, между Пекхамом и Брикстоном.

— Отель?

— Да.

— Швед?

— Да.

— О Боже.

— Одевайся.

— Когда?

— Ночью. Эрик, одевайся, черт возьми.

Когда Винтер подъехал к отелю, комната была полна людей. Все было до ужаса знакомо.

— Я не мог ждать, — сказал Макдональд.

Он был бледен. Винтер молчал. В комнате продолжались работы. Все было залито кровью. В свете ярких ламп жутко блестели пластиковые пакеты техников.

— Пока не ясно, тот же убивал или другой, — сказал Макдональд. — Случилось это поздно вечером. Вот имя мальчика.

Он достал из кармана листок, дал Винтеру.

Мальчика унесли. Винтер посмотрел на следы на полу, вившиеся от двери до стула в середине комнаты.

Кровать была нетронута. На ней лежала кучка дисков. Опущенные жалюзи оставляли ночь за окном. Профессионально тихие голоса. Фотовспышки. Повсюду лежат пластиковые пакеты, подписанные буквенным кодом и цифрами: в них волосы, зубы, окровавленные кусочки кожи, человеческое мясо, выделения.

«Мы все в аду, — думал Винтер. — Ад на земле существует, он в этой комнате». Он повертел головой. Пустота теперь была заполнена кровью. От крови набухал лоб, кровь стучалась в барабанные перепонки. Макдональд быстро рассказал, что уже удалось узнать.

Это был критический час, решающее для всех время.

— Ему помешали, — сказал Макдональд.

— Кто?

— По лестнице проходил парень, что-то услышал и начал стучать в дверь.

— Что-о?

— Он сейчас внизу, там в вестибюле есть дверь в служебную комнату. Это сын хозяина отеля. Он умственно отсталый и к тому же в сильном шоке. Он сидит с отцом. Я пытался с ним поговорить, но без толку, сейчас хочу попробовать опять.

— Черт, срочно туда. Нам надо спешить, Стив.

— Я же сказал, что попробую. К нему прислали врача, кстати.

Они вышли из номера. Воняло блевотиной.

— Наши констебли. Такое все время случается, — сказал Макдональд.

— Мы всего лишь люди.

— Десятки наших сотрудников сейчас стучатся в соседние дома.

Отец и сын сидели, вжавшись в стулья. Отец держал сына за руку. Ему было лет тридцать, как показалось Винтеру, а может, меньше — болезнь огрубила его черты. Направление несфокусированного взгляда постоянно менялось. Он хотел встать, но отец удержал его за руку.

— Я хочу идтииии, — протянул он тяжелым, как камень, голосом.

— Скоро пойдешь, Джеймс, — сказал отец.

— Идтиии…

— Он ходит по отелю кругами, — объяснил отец. — Это единственное, что он может делать.

Макдональд кивнул и представил Винтера. Какой-то полицейский принес им стулья, и они сели.

— Расскажите еще раз, что произошло, — попросил Макдональд.

— Джеймс прибежал сюда, крича и топая ногами. Он потащил меня, и я в конце концов последовал за ним.

— Вы никого не видели на лестнице?

— Нет.

— Открывал ли кто-нибудь дверь?

— Нет.

— И что было дальше?

— Дальше я поднялся наверх и увидел это… кровь.

— Что делал Джеймс?

— Он только кричал.

— Видел ли он кого-нибудь или что-нибудь?

— Я пытаюсь это узнать.

— Вы сами не видели, кто проходил в номер?

— Нет. Наверное, мне надо было бы больше сидеть за стойкой.

— Никто не сбегал вниз по лестнице?

— Нет.

— Точно?

— Я ничего не слышал.

— Но Джеймс что-то слышат?

— Похоже, что да. И это должно быть что-то чрезвычайное, потому что раньше он никогда не останавливался и не обращал внимания на гостей, что бы ни случилось.

— Он прекратил то, что там происходило, — сказал Винтер.

Сын повернулся к Винтеру, и его взгляд сфокусировался.

— Ооон выыыышел.

— Он вышел? — переспросил Винтер.

Сын поспешно закивал, схватил отца за руку.

— Мальчик вышел? Мальчик, который там жил?

Молчание.

— Большой человек вышел?

Блуждающие глаза сына остановились на Винтере.

— Я стучаааааал.

— Да.

— Я стучаааал в двеееерь.

— Да.

— Оооон выыышел.

— Кто вышел, Джеймс?

— Оооон, — повторял сын. Его трясло.

Отец взял руку Винтера, ткнул в нее пальцем и спросил:

— Он был белым, вот таким?

Сын не ответил, только начал раскачиваться.

— Джеймс, тот, кто приходил, был ли он белым, как эти два, которые тут сидят?

Сын не отвечал.

— Мне кажется, ему нужен врач, нам лучше поехать в больницу, — сказал отец.

— Чеееерный, — внезапно сказал Джеймс, поднял руки к голове и провел вдоль лица вниз.

— Черный? — переспросил отец, взял в щепотку кожу на своей руке и поднес к глазам сына. — Черный, как я и ты?

— Чееерный, — сказан сын, мотая головой, и снова провел вдоль лица.

— Черные волосы. У него были черные волосы? — спросил Макдональд и потянул за свои на виске.

Джеймс резко кивнул.

Макдональд снял резинку со своего конского хвоста, и волосы рассыпались по плечам.

— Черные длинные волосы? — спросил он, потянув за прядку.

Сын дергался и раскачивался, как глубокоскорбящий. Глаза казались черными дырами.

— Чееерный. — Он показал на Макдональда.

— И белый? — спросил Макдональд и потер щеку.

— Белый? Человек белый? Кожа белая?

— Беееелый, — сказал сын.

Они сидели в комнате Макдональда, впервые за день оставшись вдвоем. Глаза Макдональда чернели как угли, лицо осунулось, казалось, что кожа натянута прямо на кости. Волосы все еще были распущены. Кожаная куртка лежала на стуле.

Винтер был в пиджаке, серой рубашке и черных джинсах. Подбородок и щеки покрывала щетина.

«Вот и кончилась скандинавская элегантность», — промелькнула мысль у Макдональда.