Ричард Дейч - Похитители тьмы

— Да, умнее. Так вот: оно у них, и они собираются им воспользоваться. — Веню чувствовал, как в нем закипает бешенство. Он крепко ухватился за пресс-папье. — Чем ты там занимался, черт тебя раздери? Я две недели назад дал тебе копию этого письма. Ты сказал, что никаких проблем не будет, что ты сможешь незаметно проникнуть в оба места и без задержки достать то, что мне нужно.

— С такими вещами нельзя спешить — на это требуется время.

— У тебя больше нет такой роскоши. Ты должен выкрасть карту, прежде чем это сделают они.

— Успокойся, у меня есть план.

— И что это за план?

— М-м-м… Нет, — сказал человек, пытаясь перехватить инициативу в разговоре. — Просто доверься мне.

Веню посмотрел на мониторы, на изображения пустых пространств и рушащихся династий. Он по-прежнему никак не мог осознать, что это все уходит от него.

— Мне все равно, что там тебе придется делать. Мне все равно, кто останется жив, а кто умрет. Убей священника, убей девчонку, если будет нужно, — мне все равно. Но мне нужна карта. Мой мир рушится. А если он рухнет совсем, то рухнет и твой.

«Ренджровер» мчался по ухабистому подобию дороги, рассекавшей накрытую ночью Акбиквестанскую пустыню. Пол Буш гнал машину на скорости восемьдесят миль, стараясь как можно скорее покинуть эту забытую богом часть мира. Благодаря роскошной подвеске они еще не пробили головой крышу машины.

Буш, при его росте и весе в двести пятьдесят пять фунтов, едва умещался на водительском сиденье. Он напоминал большого светловолосого медведя, человека, которого вполне можно представить на гавайских волнах и с трудом — за рулем автомобиля в роли освободителя двух заключенных, спешащего покинуть пустынную азиатскую страну.

За последние полтора года Пол набрал форму, пробегая ежедневно по пять миль, и теперь гордился тем фактом, что снова может из положения лежа выжимать вес, равный собственному. Он не возражал против постоянных комментариев жены по поводу своего улучшающегося внешнего вида — Джинни говорила, что муж теперь снова стал выглядеть как в те времена, когда начинал служить в полиции, хотя Пол не мог избавиться от ощущения, что она с помощью этой лести зондирует почву на предмет третьего ребенка.

Буш любил говорить, что он всего лишь заправляет в баре «Валгаллы», хотя жена предпочитала называть его ресторатором или как минимум владельцем. Прослужив двадцать лет в полиции в Байрам-Хиллс, он ушел в отставку, с удовольствием разливал спиртные напитки и возглавлял то, что стало процветающим бизнесом. То, что прежде считалось захудалой столовкой, превратилось в уважаемое заведение, столик в котором иногда приходилось заказывать за неделю. В бар, конечно, можно приходить, не резервируя места, и он всегда был заполнен толпой одиночек в поисках нового романа.

Хотя доходы от ресторана давали им возможность безбедного существования, Пол продолжал каждую неделю играть в лото, полагая, что к синице в руках не помешает и журавль в небе — и это несмотря на тот факт, что в глубине комода у него лежало бесценное рубиновое ожерелье. Этот русский сувенир, напоминание о крайне опасном приключении с Майклом, стоил целое состояние, но Буш решил — пусть пока себе лежит под парой синих носков.

Он давно уже открыл, что иногда, предвкушая что-то, испытываешь гораздо более острые ощущения, чем получая желанное. Жизнь гораздо лучше, когда ты имеешь то, что тебе нужно, но в ней должно оставаться место и для желания того, что ты еще хочешь получить; именно это давало драйв, оставляло надежду.

Буш вполне ощущал, что доволен жизнью, хотя с ностальгией вспоминал свои дни в полиции, когда расследовал преступления, боролся со злом, ставил на место самоуверенных мерзавцев, которые считали, что они — пуп земли. В прошлом он конфликтовал с Сент-Пьером, так как считал, что закон превыше всего. В особенности когда Майкл, будучи условно освобожденным от наказания, находился под его надзором. Тогда обязанность и ответственность Пола состояли в том, чтобы Майкл остался законопослушным гражданином. Но бескорыстные поступки поднадзорного во благо других людей привели к пониманию: иногда для того, чтобы восторжествовало добро, приходится преступать закон.

Майкл был его лучшим другом, кем-то вроде младшего брата. Но, как и большинство младших братьев, он имел обыкновение впутываться во всякие неприятные истории, и Полу нередко приходилось спешить на выручку. И вот теперь он спасал друга — в очередной раз — с той только разницей, что сейчас в дело оказалась замешана и женщина.

Буш поглядывал в зеркало заднего вида, все еще не до конца осознавая, что КК оказалась в этой тюрьме вместе с Симоном. Это удивило не только его, но и Сент-Пьера. Пол два раза видел ее в Нью-Йорке. Он решил, что она идеально подходит для друга — красивая, умная, с язвительным чувством юмора. Радуясь за Майкла, который, наконец, нашел женщину по вкусу, он и представить себе не мог, что это будет такая женщина.

Пол с изумлением смотрел, как Майкл и Кэтрин спорят и ссорятся, словно пара с многолетним стажем. Видел, как они пускаются во все тяжкие, обмениваются уколами и обвинениями, нападают друг на друга с упреками. И не сомневался, что они идеально подходят друг другу.

— Как ты? — спросил Майкл, увидев синяки и царапины на ее руке.

— В порядке. — Хотя по ее виду этого никак нельзя сказать. Она была избита, лицо перепачкано, под носом засохшая кровь.

— Может быть, ты что-то забыла мне сказать? — вновь спросил Майкл со снисходительной интонацией в голосе.

— Что? — резко проговорила КК. Она повернула голову и уставилась в окно.

Сент-Пьер помолчал, стараясь успокоиться, прогнать из крови адреналин, от которого все еще стучало в висках. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться, продолжая разглядывать ее затылок, светлые волосы, спутанные и грязные. Он протянул руку в жесте примирения, но даже не успел прикоснуться к ее плечу…

— Что? — сказала КК, все еще глядя в окно, она, казалось, почувствовала его движение.

Пришлось отдернуть руку.

— Что ты хочешь мне сказать?

Она повернулась, и Майкл, наконец, выдавил:

— Значит, консультант?

— Слушай… — начала Кэтрин.

— Ты не работаешь на Европейский союз. — Он повернулся к Симону; страсти в машине накалялись. — А ты… с похожими на тебя друзьями… как, черт побери, ты взялся знакомить нас и ничего мне не сказал?

КК тоже повернулась к священнику, возвышая голос:

— А как получилось, что ты не сказал мне?

Беллатори сидел рядом с водителем, слушая эти вопросы с двух сторон. Он не отрывал глаз от дороги и помалкивал, не ввязываясь в свару.

— Что должен был сказать тебе Симон?