Ричард Дейч - Похитители тьмы

Майкл оглядывал просторный, отделанный мрамором холл, поднимал голову к высокому потолку, обводил взглядом небольшие тамбуры и не мог отделаться от чувства, что все это он уже видел. Только дело не в отделке интерьера, не в пальмах, не в плетеной мебели, цветах пустыни или персидских коврах. И не в восточной открытости здания или в гостях изо всех стран, наводнявших холл. Дело в самом здании. В нем было какое-то знакомое свойство.

Майкл и КК вошли в кабину лифта, швейцар закрыл за ними дверь. Они поднялись на четвертый этаж, разговаривая о спорте и путешествиях, об их желании пробежаться вместе с быками по улицам Памплоны, полазать летом по Швейцарским Альпам. Сент-Пьера переполняли смешанные эмоции — таких он еще не чувствовал. КК притягивала его — и злила; она пленяла его, но в то же время вызывала настороженность. Злость, которую он испытал, узнав, что она — вор, рассеивалась; на ее место приходил страх, что ей не по силам осуществить задуманное. Страх, что она исчезнет где-то в чреве дворца Топкапы и он никогда ее не увидит.

Выйдя из лифта, они услышали смех Буша и пошли на него по коридору к открытой двери. Президентский номер занимал более тысячи трехсот квадратных футов, имел мраморные полы и изящные темно-каштановые ковры. Центром тяготения для имеющейся в гостиной темной мебели являлся большой камин. Земляные оттенки с акцентом на бордовый и голубой придавали старинному турецкому стилю восточный аромат. В номере была оснащенная всем необходимым кухня, столовая и большой бар, в изобилии наполненный всевозможными напитками. У основания закругляющейся мраморной лестницы стояли чемоданы, сама же она вела в просторные спальни второго этажа с громадной ванной и небольшим кабинетом.

Из громадных арочных окон во всю высоту стены и с трех больших балконов открывался идеальный вид на знаменитую мечеть-собор Святой Софии, дворец Топкапы и окружающий древний город, словно добавляющий роскоши номеру, подделанному под турецкую старину.

Буш и Синди выпивали в баре. Увидев приятеля, его глаза, Пол улыбнулся. Он целую вечность не видел его таким счастливым.

— Я снял нам номер, — сказал Буш, улыбаясь улыбкой Чеширского кота.

— Мне показалось, что тебе не хочется оставаться, — сказал Майкл. — Где?

— Дальше по коридору. — Рот Майкла растянулся в улыбке еще сильнее. — Несмотря на цену, я думаю, оно того стоит.

Майкл смотрел на приятеля, ожидая шутки.

— Ты хочешь узнать, почему я улыбаюсь?

Майкл кивнул.

— Было бы неплохо.

— Ты оглянись, — сказал Буш. — Посмотри на эти окна, двери. Неужели не чувствуешь? Я знаю, ты питаешь склонность к таким вещам… к таким местам.

Майкл медленно повернулся, оглядывая изысканное помещение, выложенную мрамором прихожую, высокие потолки. Он еще внизу почувствовал это, только не был уверен…

— Тут есть что-то такое, чего я никак не могу понять — что?

— Это место, этот пятизвездочный отель раньше был тюрьмой. — Буш громко рассмеялся.

Сент-Пьер не услышал в этом ничего смешного. Он почувствовал это еще в холле. Тяжелое ощущение в животе.

— Тебе это кажется смешным?

КК улыбнулась.

— Слушайте, это гораздо лучше моего предыдущего местопребывания.

— Ну-ну, шутите-шутите. — Майкл покачал головой, прошел к бару и налил себе виски.

Симон сидел в столовой за столом, читая рукопись, его видавшая виды переполненная коричневая сумка стояла открытая перед ним. Он посмотрел на Майкла.

— Ну, как ваше свидание?

— Это было не свидание, — сказал Майкл. — Она просто показывала мне достопримечательности.

— Достопримечательности? — понимающе сказал Симон.

— Какие достопримечательности? — спросила Синди.

Симон и Буш, чуть улыбаясь, посмотрели на КК и Майкла.

— Что происходит? — прореагировала Синди на их многозначительные взгляды.

— Мы просто ходили прогуляться.

— Правда? — Синди смерила КК недовольным взглядом. — Мне кажется, что здесь все, кроме меня, посвящены в какую-то тайну.

— Мы просто ходили прогуляться — и ничего более, — сказала КК. Сердитая интонация в ее голосе положила конец этому допросу.

Сестры поглядывали друг на друга, а остальные погрузились в молчание.

— Пусть они устраиваются, — сказал Буш, вставая. — Вам этот номер кажется неплохим — но подождите, вы еще увидите морские виды из нашего окна.

— И кто платит за эти виды? — спросил Майкл, прихлебывая виски.

— Я полагал, что ты — в компенсацию за то, что я согласился тащиться с тобой за тридевять земель… Опять согласился.

Мужчины собрались и направились к двери.

Майкл повернулся к КК.

— Мы вылетаем рано утром. Я надеюсь, что ты будешь с нами в самолете.

— Когда вы собираетесь обедать? — спросила та, игнорируя слова Майкла.

Сент-Пьер разочарованно покачал головой и вышел.

— Увидимся около шести, — сказал Буш, прикрывая своего друга.

Когда дверь закрылась и сестры остались одни, выражение лица Синди изменилось. Все маски сброшены, и на поверхность вышли истинные эмоции.

— Не понимаю, как ты оказалась в тюрьме.

— Долгая история. — Хотя комната была громадной, КК почувствовала, как стены словно смыкаются вокруг нее.

— Тебя арестовали! — Синди недоуменно взирала на сестру. — Тебя приговорили к смерти. Никого не приговаривают к смерти так быстро.

— Как ты это узнала? — спросила совершенно потрясенная КК. Она и словом не обмолвилась о смертном приговоре — просто сказала Синди, что попала в тюрьму по ошибке, но все закончилось благополучно.

— Ты уходишь от ответа.

— Синди, откуда тебе это известно?

— Мне кто-то позвонил, сказал, что ты в Акбиквестане, в тюрьме в ожидании казни.

— Мне важно знать, кто тебе это сказал.

— Да не знаю я, черт побери, — взорвалась Синди. Кто-то звонит посреди ночи, сообщает мне это и вешает трубку. Потом я звоню, звоню, звоню тебе — и не могу тебя найти. Никто тебя не видел уже целый месяц. Когда, наконец, я тебя нахожу, ты подтверждаешь, что была в тюрьме, но об остальном лжешь.

— Я сказала, чтобы ты оставалась в Лондоне.

— Ты что, издеваешься? Не уходи от ответа. Ты чуть не погибла.

— Но не погибла же.

— Что происходит?

— Это не твоя забота.

— Ты мне не мать, КК.

Слова Синди больно резанули по сердцу.

Сестра подошла к своему чемодану у лестницы и открыла его. Вытащила оттуда большой картонный тубус, вернулась к КК, положила его на стол. Потом церемонно уселась.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем и нужно получить от тебя правдивый ответ.

КК уставилась на младшую сестру. Та перестала быть ребенком, которого она защищала, которого воспитывала. Она стала женщиной на равных с ней. Поэтому Кэтрин уступила.

— Справедливое требование.