Николь Жамэ - Дольмен

— Взгляните! Черт!.. Взгляни!

Он наклонился над потрепанной книгой, пытаясь разобрать полустертый оттиск печати.

— Библиотека… тюрьмы?

— Брестская тюрьма! Невероятно!

— Отчего же? Я забыл ее сдать перед освобождением.

Люка и Мари резко обернулись. Перед ними стоял Риан, неслышно вошедший в комнату. Выражение лица писателя разобрать было невозможно. Мари среагировала первой:

— Вы сидели в тюрьме?

— Я провел там тридцать пять лет, три месяца и двадцать два дня, если уж быть точным.

Его непринужденный тон вызывал уважение.

— За что?

— Убийство полицейского.

По пути в жандармерию Мари поглядывала в зеркало заднего вида. Риан спокойно любовался окрестностями. Он сразу согласился «ответить на несколько вопросов», прибавив с улыбкой, что удивлен их нерасторопностью насчет его судимости. Во дворе их поджидал Морино, очень взволнованный, бросившийся им навстречу с папкой в руке. Он сунул ее под нос Мари, как только та вышла из машины.

— У меня есть информация о прошлом писателя, угадайте, что он натворил?

— Провел тридцать пять лет в тюрьме за убийство полицейского, — объявила Мари, захлопывая дверь.

Она сделала знак Риану следовать за ней и прошла в здание, даже не взглянув на Стефана, который остался стоять с раскрытым ртом.

Люка взял досье и пролистал его.

— Скажите, Морино, ведь вы уже представляли нам справку о писателе? И оно не имело с этим ничего общего.

— Я здесь ни при чем: его издатель подсунул мне абсолютно чистую биографию.

— Проверьте еще раз, где Риан находился в ночь каждого из убийств, что делал, когда на меня напали в Ти Керне и когда нас с Мари завалило в гроте.

Стефан, до конца не пришедший в себя, лишь покачивал головой, словно игрушечные собачки, которых добропорядочные обыватели любят вешать перед задним стеклом автомобиля.

Во время дознания, сидя перед Мари и Ферсеном, которые со знанием дела задавали ему вопросы, Риан вел себя более собранно, голос его приобрел важность. Нет, он не скрывал, что побывал в местах заключения, но ведь и хвастать тут особенно нечем, тем более что история была трагически нелепой.

— В тот вечер я болтался в гаврском порту в поисках «травки». Меня заприметил полицейский патруль. Когда они за мной погнались, я бросился бежать, но один меня догнал. Я стал вырываться, полицейский не отпускал, тогда я его ударил, и, неудачно упав, он ударился головой о камень и умер на месте.

Происшествие было подробно изложено в досье, которое Морино получил из полицейского архива. Люка предъявил писателю фотокопию статьи «Незнакомка из Молена».

— Тридцать пять лет назад эта женщина утонула во время кораблекрушения, неподалеку от Ланд. Его спровоцировала группа подростков, которые, разумеется, не отдавали себе отчета в действиях, имевших трагические последствия. Трое из них на сегодняшний день мертвы: Жильдас и Лойк Кермеры и Ив Перек.

— Какое это имеет ко мне отношение? Я — идеальный подозреваемый только потому, что когда-то сидел в тюрьме?

Мари вмешалась, заметив, что серия убийств последовала вскоре после того, как Риан поселился на маяке.

Он посмотрел на нее с обидой:

— Я вынужден напомнить, что, если уж быть совсем точным, убийства начались сразу после вашего возвращения в Ланды. Я же не делаю из этого соответствующих выводов!

Люка сменил тему:

— Почему заблокирован доступ к вашему компьютеру?

— Пока работа над книгой не закончена, ни одна живая душа не должна ее увидеть!

— В романе использован сюжет легенды о береговых разбойниках, какое совпадение!

Риан вздохнул, словно призывая себя к сдержанности. Какое тут может быть совпадение, если он приехал на остров именно для этого! Приехал, чтобы спокойно жить и работать. Впрочем, он очень надеется, что впоследствии так и будет.

Позиция Риана была такой четкой и ясной, что Люка и Мари ничуть не удивились, когда Морино представил им результат проделанной работы: писателя видели в кафе, когда они оказались запертыми в гроте, в ночь убийства Жильдаса Стефан сам отвел его в участок за хулиганство, в то время как Ферсена атаковали на берегу, Риан находился в Париже, а в ночь убийства Ива, Шанталь и Никола он ужинал в замке Керсенов, после чего помог Мари справиться с нашествием крабов.

Пришлось признать, что в каждом случае у писателя имелось твердое алиби. Досадно, ведь Риан на самом деле казался Ферсену идеальным кандидатом на роль убийцы. Что касается Мари, она испытала облегчение: судьба этого человека странным образом ее волновала.

Мари и Люка отвезли Риана в Ти Керн и долго смотрели, как он шел по песчаной косе в сторону маяка.

— Тридцать пять лет тюрьмы за неловкий удар — дорогая плата.

Люка посмотрел на нее с удивлением:

— А жизнь несчастного полицейского — не дорогая плата? Риан счастливо отделался: в те годы еще не была отменена смертная казнь.

Они направились к музею. В одном Мари и Люка придерживались единого мнения: в центре загадки находилась легенда о береговых разбойниках, это подтверждалось тщательно проработанными манипуляциями преступника. Но зачем было приводить в действие столь сложный механизм?

— Убийца стремится вызвать страх, запугать, для него речь идет не просто об убийстве, но о возмездии, и он прямо об этом заявляет.

В пустынном зале музея они приступили к изучению деталей на посвященных легенде гравюрах. Береговые разбойники приканчивали уцелевших и запускали жадные руки в выброшенные на берег сундуки.

У них одновременно возникла мысль: грабители завладевали грузом — съестными припасами, оружием, серебром и золотом. Люка показал ей на картину, где был изображен раскрытый сундук с монетами и драгоценными изделиями из металла.

— Ну конечно же, была добыча! По сведениям, собранным Морино, Переки выстроили лаборатории через два года после кораблекрушения. Придется запросить региональную службу, пусть проверят их счета с тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

— В нашей семье не произошло никакого обогащения, — поспешила заметить Мари. — Строительство верфи развернулось спустя несколько лет, и то благодаря субсидиям Керсенов. Что касается отеля «Ируаз», то он появился еще позднее, когда мама выиграла в лотерею три миллиона франков.

— А Ле Бианы?

— Ивонна в шестидесятые годы была простой разносчицей хлеба, но, по слухам, она получила после смерти мужа и значительную страховую сумму.

— Все это нужно проверить.

Люка чувствовал, что Мари неспокойна. Наверное, она боялась узнать о своих родных что-то неприглядное. Он продолжил невозмутимым тоном:

— Не исключено, что есть и другие семьи, резко изменившие образ жизни после шестьдесят восьмого.