Николь Жамэ - Дольмен

— Страховки Эрве Легелека тоже не существовало.

Он так и не осмелился сказать, что Жанна солгала о выигрыше в лотерею. Но цель была достигнута: Мари оживилась.

— Переки, увы, больше ничего не смогут объяснить, а вот Ивонну придется допросить еще разок.

— Слушаюсь, шеф, — шутливо произнес Ферсен, поднося руку к воображаемому козырьку. Они поднялись и вместе пошли к машине. — Мари, я знаю о Кристиане и выражаю искреннее сочувствие.

На ее лице промелькнула улыбка.

— Как ты меня нашел?

— Отец сказал, где ты уединялась в детстве, когда бывала чем-то огорчена.

— Он правильно сделал.

Затаившись под лестницей, точно хищник, подстерегающий добычу, Ивонна с отвращением наблюдала за Пьерриком, который явно был чем-то взволнован. Тряся огромной головой, неловкими руками он вытащил из-под обшивки стоявшего в гостиной помпезного, отделанного мрамором камина маленькую металлическую шкатулку. Спрятав ее в тряпках, с которыми он не расставался, немой, урча от нетерпения, поднялся по лестнице, ведущей в спальни.

Словно паук, Ивонна неслышно выбралась из своего укрытия и, держась на расстоянии, пошла за ним.

Войдя в комнату Ронана, Пьеррик вывалил на его постель содержимое шкатулки — несколько банкнот и монеток, составлявших все его богатство. Прервав сборы — он складывал вещи в большую дорожную сумку, — юноша стал протестовать: он не примет от Пьеррика такой жертвы.

— Не беспокойся, все будет в порядке, на континенте у меня есть друзья.

Но Пьеррик, собрав деньги, сунул их в сумку, показывая жестами, что он качает ребенка. Тронутый заботой дядюшки, Ронан поцеловал немого.

— Спасибо, Пьеррик, ты очень добр. Обещаю: когда малыш родится, я сразу вышлю тебе фотографию.

Он прервался на полуслове, увидев, какой ужас отразился на лице Пьеррика, который тут же забился в угол. Обернувшись, Ронан встретился взглядом со своей свирепой бабушкой.

— Ты никуда не уедешь! И твой ублюдок никогда не родится, вбей это себе в башку!

— Мы с Жюльеттой любим друг друга и ждем ребенка! Он обязательно родится! Плевать нам на ваше мнение!

— Нет, это невозможно!

Встревоженная криками, на пороге появилась Гвенаэль.

— Что невозможно?

— В семье и так слишком много уродов, чтобы я согласилась еще на одного!

Наконец-то Ивонне удалось привлечь внимание аудитории.

Не боявшаяся ни Бога, ни черта Ивонна между тем старалась избегать взгляда дочери. Гвен поняла, что мать еще не выплеснула весь свой яд.

— Говори, почему ты это сказала?

— Я не хочу ничего знать! — воскликнул Ронан, хватаясь за сумку. — Плевал я на вашу ненависть к Керсенам. Жюльетта совсем другая…

— Жюльетта — твоя двоюродная сестра!

— Что?!

Гвен отказывалась понимать материнские слова, они были совершенной нелепицей. Ронан грубо схватил бабку за плечо:

— Намекаешь, что мать — сестра Пьера-Мари? А ты…

И он не мог выговорить то, что всем казалось невообразимым.

Ивонна резко отвела руку внука в сторону и приблизилась к Гвен.

— Артюс де Керсен — твой отец.

От такого удара Гвен пошатнулась.

Ивонна и Артюс — злейшие враги, которые когда-либо соседствовали в Ландах, — были любовниками? И она, Гвен, — плод их мерзкой связи? С самого рождения мать воспитывала ее в лютой ненависти к Керсенам. Легко ли ей было теперь осознать, что, оказывается, она принадлежала к стану врагов?

Подобно костяшкам домино, обрушивались на Гвен одно за другим последствия этого признания, возбуждая в ней изумление, отвращение и гнев.

Ронан, убитый новостью, приблизился к матери и встал рядом. Ивонна посмотрела на них, потом ее лицо исказила страдальческая гримаса, она отвернулась, пошла к выходу, но на пороге обернулась. Когда она обратилась к Гвен, в ее голосе чувствовалась огромная усталость.

— Не может быть и речи, чтобы кто-нибудь об этом узнал, равно как не может быть и речи, чтобы этот ребенок родился, — добавила она для Ронана.

Дверь за ней закрылась.

В душе Гвен долго бушевали и боролись самые разнообразные чувства, но победил гнев. Пи Эм, это дерьмо, — ее брат? Ивонна права: ребенок не должен появиться на свет, а сыну лучше держать язык за зубами.

Если Ронан еще был способен сопротивляться суровости матери, то сопротивляться ее мольбам он не мог. Гвен поняла, что нужно не противопоставлять себя сыну, а постараться убедить его, что она — союзник и понимает его романтическую натуру. Для достижения большего эффекта Гвен решила сыграть на своем ужасном самочувствии после признания матери. Сын встревожился не на шутку.

— Мама, посмотри на меня… да посмотри же!

Гвен бросилась в его объятия и разрыдалась.

— Как все это ужасно! Прежде всего, Ронан, необходимо спасти вашу любовь! Гнев Керсенов может быть страшен.

— Не волнуйся, мама, они ничего с нами не сделают! Мы уедем вдвоем, Жюльетта меня уже ждет.

— Пожалуйста, выслушай меня!

Использовав все средства — слезы, ласки, уговоры, Гвен стала внушать сыну, что побег явился бы непростительной ошибкой: Армель и Пи Эм обязательно их найдут и разлучат. Жюльетту ушлют на край света, заставят сделать аборт, и он больше никогда ее не увидит. Мужество влюбленных должно оказаться на высоте, они должны запастись терпением и пока отказаться от мысли иметь ребенка. Единственно разумный путь — дождаться совершеннолетия Жюльетты, когда они смогут распоряжаться собой и своей любовью. Тогда Керсены будут против них бессильны. Она же во всем их поддержит и сделает возможное и невозможное, чтобы Жюльетта как можно меньше страдала.

Скрепя сердце Ронан в конце концов убедил себя, что иного выхода не существовало.

Когда он подходил к разрушенному аббатству, ему навстречу выбежала счастливая, сияющая Жюльетта.

Испытывая нечеловеческие муки, Ронан отвел обнимавшие его руки и стал объяснять подруге, что пока им лучше избавиться от ребенка, прислушаться к голосу разума… С каждым произнесенным словом глаза Жюльетты все больше наливались слезами, болью, гневом.

— Разума? О чем ты говоришь? Нет, я не верю тебе! Не верю!

Он забормотал какие-то оправдания, снова убеждая ее, что им следует на время отложить отъезд, запастись терпением… Жюльетта не дала ему закончить:

— Ненавижу! Ты мне противен! Никогда больше не хочу тебя видеть! Никогда!

Жюльетта ушла, а Ронан еще долго стоял, уронив руки, словно окаменев от горя.

Пока выбитая из колеи Гвен ждала возвращения сына, ее мать решительным шагом направлялась к замку. Ивонне предстоял разговор с Артюсом. Уж на этот раз он будет на ее стороне, дабы не допустить рождения у наследницы Керсенов отпрыска Ле Бианов.

Будто все произошло вчера, вспомнились ей пылающие гневом глаза Артюса, который приказал ей сделать аборт, узнав, что у нее будет от него ребенок. Во власти мрачных раздумий, Ивонна не заметила, что по ее пятам идет Пьеррик.