Том Нокс - Метка Каина

Больше в церкви ничего не было. Эми уже сдалась; она сидела на скамье, и вид у нее был очень усталый.

Но Дэвида заинтересовало еще кое-что. Или это ничего не значило? Или все же таило в себе какой-то смысл?

В церкви имелась еще одна дверь, поменьше, сбоку. Зачем в церкви нужны две двери, притом столь откровенно разные по размерам? Дэвид остановился и посмотрел по сторонам. Потом обернулся назад. Маленькая дверь была загнана в самый угол церкви, в юго-западный угол; она была низенькой и скромной. Но могло ли это иметь значение? Сколько церквей имеют по две двери? Да сотни, наверное.

Осторожно приблизившись к маленькой двери, Дэвид пощупал гранит рядом с ней: холодный древний дверной косяк был гладким. Железная ручка двери выглядела заржавевшей, словно ею никто не пользовался. А на перемычке двери была грубо высечена длинная, тонкая, своеобразная стрела, и три ее линии соединялись в одну точку; стрела показывала вниз.

Дэвид отступил назад, едва не налетев на священника, топтавшегося за его спиной.

— О, простите… виноват…

Священник бросил на него острый подозрительный взгляд, потом отошел в придел, шелестя нейлоновой рясой. А Дэвид, не двигаясь с места, все смотрел на стрелу. Он вспомнил купель в Лесаке. В той церкви было две купели, и на одной из них была вырезана такая же примитивная стрела. Примитивная, но узнаваемая: три глубоко врезанные в камень линии, сходящиеся в одну точку. Именно стрела. Та стрела показывала вверх.

Мысли Дэвида теперь неслись стремительно, частицы головоломки начали быстро поворачиваться. Как насчет церкви в Аризкуне, где тоже было две двери, да еще и два кладбища? Как он мог забыть об этом втором кладбище? Статуя какого-то ангела, в глаз которого был воткнут коричневый окурок, всплыла в его памяти.

Как и старуха с зобом, которая шипела и тыкала в них пальцем.

Ну, дерьмо… Дерьмо, дерьмо…

Мартинес подошел ближе к сути. Насколько близко, он не знал. Но он был на пороге разгадки и хотел идти дальше. Молодой человек махнул рукой Эми.

— Идем? — Она утомленно улыбнулась и встала.

Они вернулись к машине, но Дэвид не стал делиться с девушкой своими мыслями. Потому что некоторые из них по-настоящему его тревожили. Имелась ли некая зловещая связь между метками на купелях… и метками на голове Эми? Дэвид поверил ее рассказу о Мигеле: сексуальная игра с ножом… Болезненная откровенность девушки в момент ее рассказа была слишком явной. Но вот шрамы… Сами шрамы были очень странными. Метки, поставленные на лбы ведьм после того, как на шабаше они совокуплялись с Сатаной.

Всего оказалось слишком много, и все навалилось слишком быстро, и чересчур много отвратительных идей перемешалось в голове Мартинеса. Его даже слегка подташнивало, когда он шел по посыпанной гравием парковке к машине. С неба сыпался серый мелкий дождик. Дэвид и Эми не произнесли ни слова, катя к следующему городку, кружа по Гаскони, пытаясь сбить Мигеля со следа.

Шестьдесят километров по пустынной дороге — и они не спеша добрались до Лю-Сен-Саво. Извилистая дорога петляла так, что захватывало дух; она вилась между каменными стенами, и лишь время от времени между гнетущими скалами прорезалась боковая дорога: они снова ехали к Пиренеям. Облака окружали черные, унылые, свинцовые вершины, как белые кружевные воротники вельмож на картинах голландца Ван Дейка.

Миновав последний поворот, они увидели цель своей поездки, устроившуюся в яркой зеленой долине. В старом и торжественном сердце Лю-Сен-Саво скрывались древние здания с низкими покатыми крышами, окружавшие очень старую церковь. Дэвид остановил машину прямо возле церкви и сразу направился внутрь. Он просто ощущал, что находится уже совсем близко от сокровенного сердца головоломки — по крайней мере, от той части, что скрывалась в церквях. Мартинес понятия не имел, какой может быть разгадка, но слышал ее шум, слышал протяжный зов признания: вот что все это означае….

Внутри церкви находились два человека. На задней скамье рядом с женщиной, которая, видимо, была его матерью, сидел молодой, но явно сильно заторможенный мужчина. Глаза у него были выпуклыми, на подбородке виднелась влажная полоска, оставленная каплей стекшей слюны, — она походила на след слизня. Лицо его матери казалось преждевременно состарившимся, женщина явно была измучена необходимостью постоянно заботиться о сыне. Кретин. Дэвид ощутил всплеск искреннего сочувствия; он беспомощно, но искренне улыбнулся женщине.

Эми уже внимательно осматривала алтарную часть церкви. Но когда она вернулась к Дэвиду, на ее лице было написано разочарование.

— Ничего не заметила. Там ничего нет.

— Я не уверен… может, это и неважно…

— В смысле?

Дэвид посмотрел на нее.

— Ищи пары. Два чего-нибудь. Две двери, два кладбища, два…

— Две купели? Я там видела две купели. Вон там…

Они быстро пошли в указанную Эми сторону, и их шаги породили эхо в каменной тишине.

Да, в этой церкви тоже стояли две купели, и одна из них была упрятана в затянутый паутиной угол, почти незаметная, заплесневелая. Она была маленькой и скромной и почему-то казалась одинокой.

Точно так же, как в Лесаке.

— Но… зачем их две? — спросила Эми. — С какой стати вдруг две купели?

— Не знаю, — ответил Дэвид. — Давай просто будем двигаться дальше.

Еще один напряженный и молчаливый час дороги — и они очутились в глубине Пиренеев, в деревушке Кампань, затаившейся в дальнем конце какой-то небольшой долины. Дэвид опустил стекло и с изумлением смотрел по сторонам, пока они медленно катили по главной улице.

С подоконника какого-нибудь из окон каждого дома на них смотрела, ухмыляясь, большая тряпичная кукла; кое-где куклы сидели перед входной дверью. Примитивные тряпичные куклы ростом почти с человека сидели в окнах магазина. Еще одна большая кукла лежала прямо на дороге, упав с одного из высоких подоконников, — она таращилась на сердитые вершины Пиренеев, захватившие в плен Кампань.

Эми тоже во все глаза смотрела на кукол.

— Боже мой…

Они оставили машину на какой-то узкой боковой улочке и направились к пустынному центру деревни. Им пришлось пройти мимо крошечного, захудалого, запущенного бюро путешествий; в его окне висело маленькое, отпечатанное на машинке объявление. Эми прочитала его вслух, а потом перевела для Дэвида: фестиваль самодельных тряпичных кукол оказался местной традицией, и жители маленькой Кампани веками шили этих больших кукол, известных как mounaques [25] Произошло от испанского «monaca» — кукла. Традиционно ее изготавливают в Кампани, чтобы высмеять пару заключившую неравный брак. , а в середине сентября выставляли их перед окнами и дверями, в магазинчиках и в автомобилях.