Эрин Харт - Земля призраков

При помощи хирургических пинцетов и ножниц она извлекла небольшой кусок кожи и прядку волос для химического анализа, а также кусочек шейной мускульной ткани. Она заметила, что Кормак внимательно наблюдает за ее тщательной работой.

— Оказывается, холестерин самый подходящий материал для углеродного анализа болотных тел: в воде не растворяется, если только не загрязнен другими веществами. Поскольку самого тела нет, разгадка причины смерти — скорее научная проблема. Вокруг горла не видно следов лигатуры. Судя по ряду признаков, причина ее гибели — отсечение головы.

— Какие же это признаки?

— Ну, подойдите сюда на секунду. Взгляните на рану. — Нора направила увеличительное стекло на поднос рядом с ней. — Очень чистый срез. Посмотрите, как были отделены кровеносные сосуды. Они не оборваны. Вероятно, отсечены одним ударом острого лезвия. — Она жестом предложила Кормаку взять стекло, что он и сделал с некоторым трепетом. — Вы бы не думали о быстроте, если бы жертва была без сознания или уже мертва. И что еще может заставить жертву так закусить нижнюю губу? По крайней мере, все быстро закончилось. И взгляните на это. — Она указала на маленькую ссадину на подбородке девушки. — Видите, как обнажены здесь жировые ткани, вот эти, восковой желтизны, под кожей? Напоминает срез. Его можно было сделать тем же ударом топора — или меча, или чего-либо острого, что отсекло голову.

Должно быть, Кормак выглядел озадаченным. Чтобы проиллюстрировать свои слова, Нора импульсивно подалась вперед, держа руки за спиной, словно они были связаны. Она наклонила голову до уровня стола.

— Смотрите, если я лежу на колоде, моей естественной реакцией будет замереть, стать как можно незаметней.

Он рассматривал тонкую шею Норы, край темных волос, контрастирующих с бледной кожей, маленькую впадинку на шее. Казалось бы — такое уязвимое соединение, однако из-за крепости костей и сухожилий перерезать его вовсе не просто.

— Вы видите, как это могло произойти? Если мой подбородок плотно прижат, он оказывается на одной линии с лезвием. — Нора выпрямилась. — Мы можем угадать способ, которым ее убили. Но настоящий вопрос — почему? Девушка — почти ребенок. И другое, чего я не могу постичь, это столь замечательная сохранность. Лаборатория, конечно, проверит, но я не вижу признаков каких-либо яичек или личинок насекомых. Должно быть, она попала в болото немедленно после смерти, что означает — ее убили неподалеку.

— Вы же понимаете — мы узнали об этой девушке все возможное, — сказал Кормак. Жаль, что не много, но такова реальность.

— Да, я знаю. Но я пока не могу все это осознать.

Следует ли упомянуть о предложении Осборна? Он мог его проигнорировать, жить по-прежнему, закончить книгу, подготовиться к осенним лекциям. Будущее было как на ладони. Однако Кормак чувствовал: расставшись со столь комфортным существованием, он уже не сможет к нему вернуться. Но опять же, каков смысл нежданных совпадений и происшествий, как не открытие новых путей?

— Хью Осборн спрашивал, не заинтересует ли меня проведение небольшой работы — общий археологический обзор строительного участка.

Нора повернулась к нему. Огоньки запрыгали в ее темно-голубых глазах.

— О, Кормак, — начала она, а затем резко остановилась. — Пожалуйста, скажите, что вы ему не отказали.

— Я должен это обдумать. Слишком много работы для одного человека…

— Я могла бы помочь. Следующие две недели у меня пасхальные каникулы.

— Неловко просить…

— Но вы не просите, я соглашаюсь добровольно. Я хочу этого. И возвращение — шанс узнать об этой девушке больше.

— Ей может быть сотня или тысяча лет.

— Сколько рыжеволосых девушек, вы полагаете, было казнено за этот период времени в окрестностях Драмклегганского болота? — Она коснулась его руки. — Слушайте, я не пытаюсь давить на вас, заставляя делать то, чего вы не хотите. Но, Кормак, посмотрите на ее лицо и скажите: неужели вы ничего не ощущаете, хотя бы необходимость выяснить, что с ней случилось?

Он перевел взгляд на лицо мертвой девушки, и его охватил знакомый, непрошеный прилив сожаления:

— Я не могу.

Сказав это, Кормак почувствовал теплоту и тяжесть руки Норы, которая легла на его руку. И вдруг понял, что сильнее всего заинтересован отнюдь не загадкой рыжеволосой девушки на столе, а живой женщиной напротив себя, с глазами, полными пылкого ума и сострадания. Вот загадку ее жизни, пока неведомую, он обязан открыть. Но больше всего он жаждал услышать, как она вновь произнесет его имя.

Было почти девять, когда Нора покинула лабораторию по консервации. По узким улочкам она направилась на север от Коллинс Барракс и остановилась у паба «Стул дудочника» в Стоунибэттере. Нора никогда здесь не бывала, но знала о репутации паба. Кормак Магуайр регулярно приходил сюда на вечеринки по средам. Сам паб был угловым зданием девятнадцатого века, не представлявшим особого архитектурного интереса. Полированная стойка, потертые гобелены и высокие окна напоминали о грязных рабочих кварталах старого Дублина, резко контрастировали с современными, «всегда на уровне», бистро, появившимися неподалеку.

Она узнала об увлечении Кормака здешними вечеринкам через их общего друга Робби Мак-Свини — историка, гитариста и певца. Впрочем, сомнительно, что сам Робби сказал бы о себе именно так. Родись он пять столетий назад, считала Нора, — был бы нарасхват в аристократических домах в качестве менестреля. Судя по его рассказам, по средам вечеринки вот уже десять лет посещают одни и те же музыканты. Она выяснила, что в этой группе придерживаются традиций Вест Клэра, и большинство музыкантов именно из этой части страны. «Стул дудочника» был местом, куда редко заглядывали туристы. Завсегдатаям это нравилось, ибо им не приходилось давать каких-то там «представлений». Оставалась куча времени для craic [5] Craic — компания (ирл.). и болтовни.

Нора обнаружила Робби у бара. Он допивал пиво, закусывая креветочной смесью. Робби приветственно приподнял брови и слизал остатки соуса с левого большого пальца.

— Приветик, Нора, — сказал он, придвигая для нее стул и сигналя бармену. — Выпьешь?

— Нет, спасибо, Робби. Я зашла по дороге домой.

— И что же привело тебя в нашу смиренную обитель?

— Хочу кое-что показать Кормаку.

— То есть пришла не за музыкой?

— Ну, и за этим тоже.

А еще — чтобы уговорить Кормака вернуться в Данбег, подумала она. Если еще не поздно. Она ощущала неловкость, ибо ее собственное желание возвратиться диктовалось загадкой исчезновения жены Осборна не меньше, чем тайнами рыжеволосой девушки.

— Прости меня, Нора, но я не могу не спросить. А что с этой головой? — спросил Робби. — Академический мир жужжит, что ты притащила в коробке отрезанную голову.