Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом

— Да, сэр. Дважды звонил человек из Федеральной комиссии по средствам коммуникации. По фамилии Фассет.

— Кто?

— Мистер Лоренс Фассет.

— Обычно мы имели дело с Кренстоном.

— Так я и ответила, но он сказал, что дело срочное.

— Может быть, Государственный департамент собирается арестовать нас еще до захода солнца…

— Сомневаюсь. Скорее всего, они обождут денек-другой, чтобы все это не походило на сведение политических счетов.

— Вы лучше перезвоните ему. У этой комиссии вечно все важное и спешное.

Войдя в кабинет, Таннер сел за стол и пробежал поступившие послания. Он улыбнулся: даже конкуренты были поражены.

Зажужжал телефон внутренней связи.

— Мистер Фассет на проводе, сэр.

— Благодарю.

Таннер нажал соответствующую кнопку:

— Мистер Фассет? Простите, меня не было на месте, когда вы звонили.

— Это я должен извиниться, — ответил вежливый голос на другом конце провода. — Просто у меня сегодня напряженное расписание, а вы стоите первым номером.

— Что за проблемы?

— В общем-то обычные, но довольно спешные, если коротко. Документы, которые вы представили в мае, создают нам некоторые проблемы.

— Что? — Джон припомнил разговор, произошедший несколько недель назад. В памяти всплыли слова Кренстона, что, мол, это совершенно несущественно. — Чего не хватает?

— Во-первых, двух ваших подписей. На страницах семнадцать и восемнадцать. И есть некоторые неясности относительно ваших проектов вплоть до января.

Теперь Джон Таннер припомнил. Это была ошибка Кренстона. Страницы куда-то делись из папки, пересланной из Вашингтона за подписью Таннера, — поэтому и не завершен полностью проект на следующие месяцы. И Кренстон был вынужден снова признать, что ошибся.

— Если вы проверите, то убедитесь, что мистер Кренстон счел возможным обойтись без этих страниц, в силу чего и было несколько отложено окончательное решение по проекту. Он согласился с этим.

В Вашингтоне настала секундная пауза. Когда Фассет снова заговорил, в голосе его вежливости было уже чуть меньше:

— При всем уважении к мистеру Кренстону должен сказать, что у него не было права принимать такие решения. Вы, конечно, осведомлены об этом.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Подождите минутку. Ведь это сущая мелочь?

— Не я устанавливаю правила. Я просто соблюдаю их. Уже два месяца ваша сеть работает с нарушением правил. Мы не можем себе позволить согласиться с таким положением дел. Кто бы за это ни отвечал, это факт. Вы допустили нарушение. Так что давайте сегодня же разберемся.

— Хорошо. Но я предупреждаю на тот случай, если ваши действия инспирированы Государственным департаментом. В таком случае наши адвокаты привлекут его к суду за клевету.

— Я даже не представляю, что вы имеете в виду, не говоря уж о том, что мне не нравятся ваши инсинуации.

— А я думаю, что вы прекрасно все представляете. Шоу Вудворда вчера днем.

Фассет рассмеялся:

— Да, я слышал о нем. «Пост» расписал его во всех подробностях… Но, я думаю, вы можете успокоиться. Я дважды пытался связаться с вами еще в прошлую пятницу.

— В самом деле?

— Да.

— Минутку.

По внутренней сети Таннер связался с секретаршей:

— Норма? Мистер Фассет звонил мне в пятницу?

Наступило краткое молчание, пока секретарша Таннера просматривала запись о вызовах в пятницу.

— Вполне возможно. Было два звонка из Вашингтона, оператор номер тридцать шесть просил вас связаться с округом Колумбия, если вы появитесь до четырех. Но вы до половины шестого были в студии.

— Вы спрашивали, кто звонил?

— Конечно. Но мне сказали, что дело может обождать до понедельника.

— Спасибо.

Таннер вернулся к разговору с Фассетом:

— Вы знаете номер оператора?

— Тридцать шесть. Из Вашингтона. Повторять вызов до четырех часов.

— Но вы не назвали себя, не представились…

— Была пятница. И мне пришлось пораньше уехать. Неужели вы чувствовали бы себя лучше, если бы знали о срочном вызове, на который не можете ответить?

— О’кей, о’кей. Неужели нельзя было прибегнуть к помощи почты?

— Простите, мистер Таннер. Мне в самом деле очень неудобно, но у меня были определенные инструкции. Вы представляете собой отнюдь не маленькую местную станцию. Документы должны были быть в порядке еще несколько недель тому назад… Кроме того, — тут Фассет снова засмеялся, — не хотел бы я быть на вашем месте, если некоторые службы Государственного департамента обнаружат, что ради вас мы нарушаем правила… Это отнюдь не угроза. О ней не может быть и речи. Оба мы допустили ошибку.

Джон Таннер улыбнулся при этих словах. Фассет был прав. С документами они в самом деле запоздали. И не имело смысла идти на риск бюрократических осложнений. Он вздохнул:

— Я постараюсь успеть на рейс в час дня и буду у вас в три или чуть позже. Где ваш офис?

— Я буду у Кренстона. Все бумаги у меня с собой, и мы не собираемся слишком долго задерживать вас.

— Хорошо. До встречи, — положив трубку, Таннер набрал домашний номер.

— Привет, дорогой.

— Мне придется днем подскочить в Вашингтон.

— У тебя какие-то проблемы?

— Нет. «Обычные, но спешные», как мне сказали. Постараюсь успеть обратно семичасовым рейсом. Просто я хотел, чтобы ты была в курсе — я запаздываю.

— Хорошо, дорогой. Хочешь, чтобы я тебя встретила?

— Нет, я возьму такси.

— Уверен?

— Еще бы. Я буду чувствовать себя куда лучше, зная, что компании придется выложить двадцать баксов за машину.

— Ты их вполне стоишь. Кстати, я читала отчеты о шоу Вудворда. Сплошные восторги.

— Это я и напишу у себя на груди. Таннер Триумфальный.

— Надеюсь, что так и будет, — тихо сказала Элис.

Она никак не могла отделаться от этого. С деньгами у них, в сущности, проблем не было, но Элис постоянно считала, что мужу недоплачивают. Это была единственная серьезная тема разговоров между ними.

— До вечера, Элис.

— Пока. Я люблю тебя.

Словно слыша молчаливые сетования своей жены, Таннер велел, чтобы одна из репортерских машин через час отвезла его в Ла-Гуардию. Никто не возражал. Этим утром Таннер был подлинным триумфатором.

В течение следующих сорока пяти минут Таннер покончил с неотложными административными делами. Последним деловым указанием был звонок в юридический отдел компании.

— Мистера Гаррисона, будьте любезны… Это Энди? Джон Таннер. Я тороплюсь, Энди, мне надо успеть на самолет. Просто хотелось бы кое-что выяснить. К нам есть со стороны Комиссии какие-то претензии, о которых мне не известно? Какие-то проблемы? Я знаю, но Кренстон говорил… Конечно, я подожду, — рассеянно играя телефонным шнуром, Таннер продолжал думать о Фассете. — Да, Энди, я на месте… Страницы семнадцать и восемнадцать. Подписи… понимаю. Ясно. Спасибо. Нет, больше проблем нет. Еще раз спасибо.