Лесли Каген - Насвистывая в темноте

Какое-то время после этого все было тихо, только дыхание мое пыхтело. А потом снизу донеслись шуршащие звуки, и мой Король запел ангельским голосом… Давно я не хожу на танцы.

Той же ночью нас всех отвезли в больницу. На виске у Тру была шишка размером с Айову — Бобби подкрался к ней сзади, стянул с брусьев и ударил. Царапины оставили колючки на кустах, в которые он затащил ее. У меня шея была в синяках от его пальцев, я тоже где-то поцарапалась, но доктор Салливан объявил, что до свадьбы заживет.

Настоящей героиней в ту ночь стала Мэри Браун, потому что она все-таки прихватила пакет перед тем, как выбраться через окошко из будки. А в пакете лежали и наволочка, и медальон Джуни, и тенниска Сары, и пучки срезанных светлых волос, и какие-то вещи других девочек, о которых никто и слыхом не слыхивал. Теперь у полиции было доказательство, что Бобби — убийца и насильник. Я пообещала Мэри Браун, что наготовлю для нее столько сэндвичей с ореховым маслом и зефиром, сколько она успеет захотеть до самого конца своей тощей жизни. Она пришла в больницу навестить нас, хотела убедиться, что с нами все нормально, и лягнула шефа полиции Д’Амико, когда тот пытался ее остановить. В итоге он сам доставил ее к нам в патрульной машине. Это не настолько классно, как пожарная машина, но все-таки очень-очень классно. В отделении неотложки доктор Салливан, осмотрев меня и Тру, заодно поглядел на Мэри Браун и сказал:

— Этот ребенок крайне истощен.

Когда мистер Браун пришел за дочкой, доктор Салливан сказал ему что-то, и мистер Браун закивал. А Мэри Браун перед тем, как уйти, подошла к неотложной койке, на которой мы с Тру лежали вдвоем, и прошептала:

— У доктора Салливана изо рта пахнет, как из львиной клетки. — Оглядела голову Тру и сказала: — Говорила же я вам, что Бобби — мерзавец. Может, хоть в следующий раз сразу мне поверите.

Я решила, что постараюсь изо всех сил… но, похоже, все равно не поверю. Вранье для Мэри Браун — то же, что для меня — чтение. Самое важное в жизни. Может, миссис Голдман об этом самом и говорила. О способе сбежать в воображаемую жизнь, чтобы можно было отправиться в страну, заваленную шницелями .

— Завтра играем в «Красный свет, зеленый свет»? — спросила Мэри Браун.

Мы с Тру хором ответили:

— Само собой.

А потом пришла старушка-нянечка и забрала нас с Тру в мамину палату. В основном, мне кажется, это мистер Дэйв решил отправить нас в больницу, чтобы сестрички О’Мэлли могли побыть с мамой, потому что он сам не привык пока к роли отца семейства. Это и впрямь требует определенной практики. Так что мы с Тру улеглись около мамы с двух сторон, и она обняла нас. Мама выглядела получше. Уже не такая прозрачная.

Она издала один из своих идеальных вздохов и сказала:

— Стоило мне ненадолго отлучиться, и, милые Иисус, Мария и Иосиф, во что же вы сразу вляпались, сестрички О’Мэлли?

Я рассказала маме про план Тру поймать Бобби Фитцпатрика. Мама внимательно слушала, ахая время от времени. Мне хотелось сказать: знаешь, мама, эта твоя игра в «Фамилии» — может, ты ошибалась? Потому что ирландский парень пытался убить меня и снасиловать, а английская девчонка спасла. Но не стала расстраивать маму, промолчала. Хотя про себя решила, что потом обязательно скажу, когда мама совсем выздоровеет, потому как это важные сведения и наверняка пригодятся ей в жизни.

Затем Тру писклявым голосом рассказала, что случилось после, когда Бобби утащил меня с площадки.

— Мэри Браун вылезла в окно, нашла Расмуссена и показала ему тот пакет, а это было жуть как непросто в такой темноте. И еще она рассказала, что Бобби похитил Салли и что он столкнул меня с брусьев, и тогда копы нашли меня за теми кустами и разбудили чем-то, ой, ну и воняло же, и я рассказала им, куда идти, и Расмуссен побежал к своей машине и включил сирену, а все остальные рванули к другим машинам с бейсбольными битами наготове. — Тут Тру сделала большой вдох. — Он нашел Салли перед вольером Сэмпсона, прямо там, где я и советовала искать.

Услыхав про Сэмпсона, мама заулыбалась. Она знала, что я к нему чувствую и почему. Раньше это вроде как бесило ее, но в ту ночь мама сказала:

— Похоже, сегодня Король присматривал за тобою, детка.

Я не стала говорить, как папин голос посоветовал мне лететь как ветер. Решила, что это останется между нами.

А тут в палату ворвалась Нелл. И Эдди. И уж конечно, мистер Дэйв. Когда мама уснула и старушка-нянечка стала всех выгонять, мистер Дэйв отвез нас с Тру в наш новый дом, набрал ванну и налил туда пены «Эйвон», которая пахнет ванилью. А пока Тру плескалась, распевая песню про девяносто девять бутылочек пива, мистер Дэйв усадил меня рядом с собой на крыльце. Мы сидели рядышком на верхней ступеньке, касаясь друг друга ногами. Он пах прямо как свежевыжатый апельсин. И это напомнило мне про мистера Гэри и апельсиновое дерево, росшее на заднем дворе его калифорнийского дома.

— Мэри Браун говорила, падре Джим и мистер Гэри влюбились друг в друга и сбежали в Калифорнию, чтобы там пожениться. Это правда? — спросила я.

С минуту мистер Дэйв молчал, а потом ответил:

— Угу… правда.

— Думаете, это хорошо?

— Не уверен. А ты что скажешь?

Я ненадолго задумалась.

— Думаю, это хорошо — быть рядом с тем, кого любишь. Даже если остальные думают, будто это не хорошо.

Мистеру Дэйву, должно быть, что-то в глаз попало, потому что он вдруг вытащил носовой платок и довольно долго промокал им лицо.

— Знаешь, ты сегодня очень храбро себя повела. Но в следующий раз, когда потребуется, чтобы кто-то тебе поверил, приходи ко мне.

— Не вела я себя храбро, — с грустью сказала я. — Я до смерти перепугалась.

— Храбрость не значит, что тебе не страшно, Салли. — Он погладил мою косу. — Храбрость — это когда тебе страшно, но ты все равно делаешь то, что нужно. Страшно бывает всем.

— И вам?

— Да. Я очень, очень долго боялся, — он стиснул мне плечо, — но теперь страх ушел.

Сверчки прямо с ума сходили, и наша новая соседка Этель напевала какую-то тихую песню, намывая тарелки после ужина. Я надеялась, что миссис Галецки решила, это хорошо, если ее сын влюбился в падре Джима. Я почти не сомневалась, что так и было. Миссис Галецки любила своего «заморыша» Гэри, а уж если любишь кого-нибудь, полагается любить несмотря ни на что, так ведь? Даже если он сладкая булочка или, как Этель выразилась, «королева хоть куда».

— А что теперь будет с Бобби? — спросила я.

Мистер Дэйв какое-то время смотрел на небо, а потом тихо сказал:

— Он умер, Сэл. Мы думаем, Бобби сломал шею при падении. — И покосился зелеными глазами, точь-в-точь как мои. — Сэмпсон утащил Бобби на крышу вольера и не выпускал, словно берёг его для нас. Мистеру Брауну пришлось выстрелить усыпляющим дротиком, чтобы санитары «скорой помощи» смогли достать тело Бобби.