Хэммонд Иннес - Корабль-призрак

Дверь в дальнем конце коридора распахнулась, впустив проблеск дневного света. Я направился к ней, обратив внимание на то, что кислый запах гари усилился настолько, что почти заглушил тяжелый смешанный запах горячего машинного масла, несвежей еды и морской сырости, которым пропитано межпалубное пространство всех грузовых кораблей. Пожарный шланг, присоединенный к гидранту возле двери машинного отделения, извивался по залитому водой полу и исчезал за открытой дверью на колодезной палубе. Я пошел за ним. Выйдя на свет, я увидел, что люк третьего трюма обуглился и наполовину сгорел, а четвертый трюм приоткрыт. Пожарные шланги опутали палубу и уходили в открытый смотровой люк третьего трюма. Я спустился на несколько ступеней по уходящему вертикально вниз трапу и посветил в темноту фонарем. Но внизу не было ни дыма, ни зловещих отсветов, а кислый запах пожара казался застарелым и смешивался с едким запахом химикалий. Пустой пенный огнетушитель перекатывался по полу, грохоча о стальные плиты фальшборта. Черная яма трюма была заполнена обгоревшими и вымокшими тюками хлопка. Откуда-то из-под тюков слышался плеск воды.

Очевидно, кому-то удалось потушить пожар. От него не осталось даже тонкой струйки дыма. И все же команда покинула корабль. В этом не было никакого смысла. Я вспомнил вчерашний вечер и повисший в тумане запах гари, шлейфом тянувшийся за едва не потопившим нас пароходом. Камбуз и каюта капитана были засыпаны угольной пылью. Я бросился бежать к двери машинного отделения, вспомнив звук пересыпающегося гравия. Что, если это был не гравий, а уголь? Может, внизу, в кочегарке, кто-то есть? Где-то в недрах корабля хлопнул люк. А может, это была дверь? Я ступил на мостик, зависший над черной бездной машинного отделения, которое пересекали стальные решетки и вертикальные трапы.

— Эгей! — закричал я. — Есть тут кто-нибудь?

И снова ответа не последовало. В свете фонаря блеснула отполированная медь. Чуть более тускло отсвечивала вороненая сталь. Среди туманных очертаний двигателей я не заметил ни малейшего движения. Снизу раздавался только тихий плеск воды в такт покачиваниям судна.

Я колебался, не решаясь спуститься в кочегарку. Меня как будто пригвоздил к месту какой-то непостижимый страх. И тут я услышал шаги.

Они доносились из коридора, протянувшегося вдоль правого борта. Подошвы ботинок глухо стучали по стальным плитам пола. Кто-то медленно прошел мимо двери машинного отделения и тяжелой шаркающей походкой направился к капитанскому мостику. Звук шагов постепенно удалился и стих, заглушенный плеском воды в трюмах.

Секунд двадцать я стоял, как парализованный, а потом бросился к двери, распахнул ее и выскочил в коридор, в спешке споткнувшись о ступеньку, уронив фонарь и врезавшись в противоположную стену с такой силой, что у меня помутилось сознание. Фонарь упал в лужу ржавой воды и лежал там, рассеивая окружающую тьму, подобно светляку. Я наклонился, поднял его и посветил вглубь коридора.

Там никого не было. Луч фонаря достал даже до ведущего на палубу трапа, но коридор был пуст. Я закричал, но мне никто не ответил. Я слышал лишь скрип деревянных частей корабля да плеск воды. Где-то над головой ритмично хлопала дверь кормовой рубки. А затем моего слуха достиг едва различимый далекий звук, звук, в котором слышалась тревога. Это сирена «Морской Ведьмы» взывала ко мне, требуя моего возвращения.

Я бросился бежать. Когда я подбежал к трапу, ведущему на палубу, к сирене «Морской Ведьмы» примешался вой ветра в судовых надстройках. Скорее! Скорее! Отчаянный крик сирены звучал все настойчивее, так же как и шум ветра.

Я уже добежал до трапа и начал карабкаться наверх, когда вдруг увидел его. На мгновение раскачивающийся луч фонаря выхватил его из темноты — смутная фигура, замершая неподвижно в дверном проеме. Он показался мне абсолютно черным, лишь тускло поблескивали белки глаз.

От изумления я снова замер. Вся эта тишина, призрачная тишина мертвого корабля стиснула мне горло. А потом я направил луч фонаря прямо на него. Это был крупный мужчина, одетый в бушлат и резиновые сапоги. Он действительно был черным от покрывающей его угольной пыли. На его лице выступил пот, проложивший бороздки по его измазанному пылью лицу. Казалось, что эти следы оставлены крупными слезами. Кожа у него на лбу блестела. Всю правую сторону его подбородка занимал синяк, покрытый запекшейся кровью.

Внезапно он стремительно шагнул вперед и слетел по трапу на меня, выбив из моей руки фонарь. Я ощутил запах застарелого пота и угольной пыли, а его мощные пальцы стиснули мои плечи и встряхнули меня, как ребенка, повернув мое лицо к дневному свету, струящемуся в дверь наверху.

— Что вам нужно? — произнес он резким хриплым голосом. — Что вы здесь делаете? Кто вы?

Он изо всех сил встряхнул меня, как будто стремясь вытряхнуть из меня правду.

— Я Сэндс, — выдохнул я. — Джон Сэндс. Я пришел, чтобы посмотреть…

— Как вы попали на борт? — хрипло и агрессивно поинтересовался он.

Это был голос человека, привыкшего командовать.

— По шлюпочным талям, — ответил я. — Мы увидели, что «Мэри Дир» лежит в дрейфе, а потом заметили, что шлюпки исчезли. Вот мы и подошли поближе, чтобы все выяснить.

— Выяснить! — возмутился он. — Здесь нечего выяснять. — Но он тут же заторопился, неослабевающей хваткой стискивая мои плечи. — Хиггинс с вами? Вы его подобрали? Вы поэтому здесь?

— Хиггинс?

Я удивленно уставился на него.

— Да, Хиггинс. — Он произнес это имя почти с ненавистью, к которой примешивалось отчаяние. — Если бы не он, я бы уже благополучно привел судно в Саутгемптон. Если Хиггинс у вас… — Внезапно он замолчал и склонил голову набок, прислушиваясь. Сирена звучала уже гораздо ближе, и я услышал голос Майка. — Вас зовут. — Его пальцы судорожно стиснули мои плечи. — Какое у вас судно? — спросил он. — Что это за судно? — тут же повторил он, не дожидаясь ответа.

— Яхта. Вчера вечером вы едва нас не потопили, — неизвестно зачем добавил я.

— Яхта! — Он выпустил меня с каким-то всхлипом, напоминающим вздох облегчения. — Что ж, вам лучше на нее вернуться. Ветер крепчает.

— Да, — согласился я, — нам надо спешить — нам обоим.

— Нам обоим? — нахмурился он.

— Конечно, — кивнул я. — Мы снимем вас с парохода, а когда придем в Питер-Порт…

— Нет! — буквально взорвался он. — Нет! Я остаюсь со своим кораблем.

— Вы, наверное, капитан?

— Да. — Он наклонился, поднял мой фонарь и подал его мне. До нас снова донесся едва различимый голос Майка, этот странный и бестелесный зов из внешнего мира. Ветер завывал на низкой плачущей ноте. — Поторопитесь, — добавил капитан.

— Тогда пойдемте, — произнес я, будучи не в состоянии поверить в то, что он хочет остаться. Даже дураку было бы ясно, что он не в состоянии что-либо сделать для корабля.