Роберт Стоун - Перейти грань

— Я еще даже не закончил монтировать свою никарагуанскую вещь.

— Ты лентяй, — заявила Фрея.

— Думаешь?

— Да. Очень талантливый, но и очень ленивый. — Она окинула его нежным взглядом.

— У меня два вопроса, — начал сдаваться Стрикланд. — Первый: как насчет денег? И второй: будут ли они принимать окончательный вариант?

— Мы должны представить смету. Тут не возникнет никаких проблем, мне удалось разведать, что до миллиона они возражать не будут.

— А если им не понравится то, что они увидят?

— Они не платят тебе гонорар. Поэтому не вправе давить.

— Это оговорено в контракте?

— Нет, но он составлен именно в таком духе.

— О… о… очень великодушно. — Стрикланд вдруг начал заикаться. — Очень беспечно. Но если они все-таки не будут удовлетворены?

— Ты хочешь сказать, если Хайлан и его компания окажутся ослами? — Фрея засмеялась.

— Да. Что-то в этом роде.

— Но Хайлану ты нравишься. Ему понравилась «Изнанка жизни», а от «LZ [4] Landing zone — район высадки (десанта) (англ.). — Прим. ред. Браво» он просто в восторге.

Фильм «LZ Браво» Стрикланд снимал во Вьетнаме. Во время съемок у него были неприятности, и, несмотря на то, что именно в этой работе было несколько его лучших находок, он не любил вспоминать о фильме. Он подошел к окну и стал наблюдать за утренним движением на Бродвее. Там внизу тот тип, которому он отдал все свои латиноамериканские монеты, пытался выпросить милостыню у грека, продававшего хот-доги. Торговец оскалился. Мимо них прошли две сестры милосердия в вязаных свитерах и сари.

— Убедиться в этом я смогу, только когда встречусь с этим парнем. — Он обернулся к Фрее. — Съемку на море будет делать сам Хайлан. И тут уж никуда не денешься. Придется полностью положиться на него.

— С этим будет полный порядок, — заверила Фрея.

— Да, — согласился Стрикланд. — Если он тот, за кого я его принимаю, то все должно быть в порядке.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Думаю, что ты можешь рассчитывать на него. Я встречалась с ним. Он молодой и шустрый.

— Слышал, — отозвался Стрикланд. — Тщеславный и много о себе мнящий. Мне нравятся такие.

Фрея осуждающе покачала головой, но взгляд ее был полон нежности.

— Для меня важны и те, кто сидит на берегу, — добавил он. — Пресмыкающиеся из штаб-квартиры.

— Он не стесняется, этот парень. — Фрея имела в виду Стрикланда. — Ты не делаешь секретов из своих планов.

— Какие там еще секреты! — махнул рукой Стрикланд.

Вечером он достал свой «олимпус» и отправился с Памелой в город. Они начали с выпивки в «Львиной голове», а затем продолжили у «Франса». Лучшие дни этого клуба близ Хьюстон-стрит в нижнем Ист-Сайде миновали, теперь за вход в него брали всего семь долларов, но Памела потянула Стрикланда именно сюда, потому что здесь можно было купить кокаин по оптовой цене. Он согласился, поскольку вход вместе с кокаином обходился здесь дешевле, чем просто обед в одном из фешенебельных французских ресторанов, которые обожала Памела.

Они спустились в подвал, где рядом с танцевальной площадкой был небольшой бар.

Памела отоварилась у лохматого бармена, выходца с Мартиники, и ее потянуло танцевать.

— Иди и танцуй. — Стрикланд подтолкнул ее к площадке. — Там ты обойдешься без меня.

Этим вечером выступала довольно приличная группа из Лос-Анджелеса «Малонаселенный Вавилон», которая вернула сюда часть бывших завсегдатаев «Франс» Памела исполняла свой сольный танец, и Стрикланд достал камеру. Он для того и пришел сюда, чтобы посмотреть на танцующую Памелу. После нескольких мелодий она ретировалась в туалет, чтобы вскоре появиться оттуда заново родившейся на свет. Теперь у нее появился партнер — корреспондент мелкого французского журнала с плешью на макушке, но с волосами до плеч. Впрочем, она почти не обращала на него внимания.

Стрикланд не мог отвести глаз от Памелы, когда она вновь оказалась на площадке. Танцевала она великолепно, с грациозностью дикого животного и в слегка эксцентричной манере. Партнеру-французу было далеко до нее. Танец превращал падшую и униженную в процветающую звезду из мира куртизанок. Все беды и обиды остались позади, хотя было видно, что силы уже начинали покидать ее.

Прихлебывая пиво, Стрикланд наблюдал за Памелой. На ее вытянутом и заостренном лице с огромными зелеными глазами все явственнее проступало выражение обреченности. И страха. Страха перед неизвестностью, усмешкой сумасшедшего, неожиданным одиночеством. Настороженный взгляд выдавал в ней натуру слабую, надломленную и несчастную. В одинаковой степени она могла быть и величайшей преступницей, и жертвой величайшего преступления. Заглядывая в будущее, Стрикланд представлял себе кровавое убийство, вырывающееся из окон пламя, Тауэр…

«Малонаселенный Вавилон» продолжал усердствовать. Танцоры заламывали руки и извивались, как могли. Это был канун уик-энда, и на площадке толпилось довольно много народу: несколько негров, знающих толк в танцах; несколько похожих на Херси студентов и группа белых — выходцев из Англии, явно пребывающих «на дне». Эти выставляли в танце свою похоть и порочность. Стрикланд отметил, что они почему-то всегда были лучшими танцорами на площадках. Отблески света плясали на их угловатых лицах.

Улучив момент, Стрикланд щелкнул камерой. Как и другие белые в этом заведении, Памела считала, что ее уловки никому не заметны. «Но я-то вижу», — думал Стрикланд. И он действительно видел, но находил в этом мало утешения для себя.

«Что из того, — спрашивал он себя, вглядываясь в лица через объектив, — что я вижу и понимаю так много? Что моя камера никогда не лжет? Если я такой проницательный, то почему я не становлюсь богаче, талантливее, мудрее?»

Мало что было ему неведомо о роде человеческом, его болячках и жалких помыслах. Но он не умел и не хотел наслаждаться этим. «Надо уметь получать удовольствие от своего понимания, — думал он. — А без этого твое понимание превращается в твою же пытку».

Происходившее во «Франс» этой ночью напоминало светопреставление, разыгранное дьяволом на обломках людских судеб. Он вскинул камеру и снова поймал объективом танцующих. «Ужасное приспособление, — крутилось в мозгу, — оно никогда не лжет».

И тут вдруг кто-то вырвал камеру из его рук. Повернувшись, он увидел перед собой костлявого вышибалу с обритой наголо головой. В ухе у него болталась серьга.

— Мы не собираемся никого предупреждать, — объяснил громила.

— Не прикасайся своими грязными пальцами к линзам, — предупредил Стрикланд.

К вышибале поспешил присоединиться лохматый бармен.

— Никаких снимков здесь, сеньор.

Стрикланд отступил назад и выставил вперед раскрытые ладони, словно находился под прицелом пистолета. Эту позу он принимал в любом уголке земли, когда ему что-то угрожало.