Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

В пять Джонатан подъезжает к «Закладке». Джошуа и Клэр прощаются с Вирджинией и Шелби. «Казанова» всего в нескольких кварталах от магазина; они идут туда пешком, взявшись за руки. Начало сентября; как всегда в начале осени, солнце еще светит ярко, но уже не так сильно греет.

Джонатан и Клэр садятся в кабинку, а Джошуа подбегает к группке детей, которые смотрят, как раскатывают и подбрасывают тесто для пиццы за плексигласовой перегородкой.

– Ты заботишься о безопасности, а сама берешь на работу девушку, которая отсидела в тюрьме. Не нравится мне это! – замечает Джонатан, когда Клэр рассказывает ему об Эллисон Гленн.

– Знаю, знаю, – кивает Клэр. – Но Олин о ней очень высокого мнения. Говорит, она очень умная и у нее большое будущее.

– Что она натворила? То есть… ты в самом деле хочешь, чтобы рядом с Джошуа была девица с тюремным прошлым? – спрашивает он.

– Подробностей я не знаю, – признается Клэр. – Знаю, что она совершила тяжкое преступление, но ее освободили условно-досрочно за примерное поведение. Теперь она начинает новую жизнь, и важно, чтобы на нее не давил груз прошлого. Олин заверила меня, что она не рецидивистка и не представляет угрозы для общества. – Джонатан с сомнением хмыкает. – Да-да, я все понимаю, – говорит Клэр. – Как ни странно, у меня хорошее предчувствие. Я ни за что не оставлю Джошуа в магазине наедине с ней – только если и сама буду рядом. Ну а пока… По крайней мере, познакомься с ней. Пожалуйста!

Джонатан вздыхает:

– Ладно, познакомлюсь.

– Спасибо! – Клэр перегибается через стол и целует мужа в губы. – Все будет прекрасно. Кроме того, она выгодна нам и с финансовой точки зрения. Вот увидишь!

– Мама, папа! – кричит Джошуа, подбегая к их кабинке. – Парень, который готовит пиццу, швырнул кусочки пепперони в перегородку, и они прилипли! Можно нам пиццу с пепперони?

– Конечно, – говорит Джонатан. – Попросим положить в нашу пиццу именно те кусочки, которые прилипли к перегородке.

Первый школьный день оказался для Джошуа очень утомительным; когда они добираются до дому, глаза у него слипаются и он зевает во весь рот. Джонатан берет сына на руки и несет в ванную, где следит, чтобы мальчик умылся и почистил зубы.

Клэр укладывает Джошуа в постель, расправляет простыни, чтобы не было морщин. В мягком свете ночника у него над головой образуется нечто вроде нимба, а под глазами пляшут фиолетовые тени.

– Как думаешь, Джош, тебе понравится ходить в школу? – спрашивает Клэр.

Джошуа методично гладит по голове своего игрушечного бульдога. Когда-то он был пушистый, но сейчас почти совсем облысел. Джошуа задумывается и пожимает плечами.

– Тебе нравится миссис Лавлейс? – спрашивает Клэр.

– Да, – отвечает мальчик, но она улавливает в его голосе знакомую интонацию, которая обозначает: «Да, но…» Клэр терпеливо ждет. Наконец, он выдыхает: – В классе очень шумно. Все так орут…

– В твоем классе много детей. Представляю, как там шумно. – Клэр убирает сыну волосы со лба, но он раздраженно отталкивает ее руку.

– Я скучаю по тебе. – Джошуа смотрит на Клэр, чтобы понять, как она отнеслась к его словам. Рука быстрее гладит игрушечного бульдога. – И поэтому мне хочется оттуда уйти.

Клэр вздыхает, прежде чем ответить.

– Джош, я тоже по тебе скучаю. Но у меня есть работа в книжном магазине, а твоя работа – ходить в школу.

Он молчит.

– Понимаешь?

Вместо ответа мальчик кивает. Нижняя губа ползет вперед, подбородок дрожит.

– Джош, – ласково говорит Клэр. – Уйти из школы нельзя. Теперь ты ученик… подумать только, ты в подготовительном классе!

– Знаю, – бормочет Джошуа. Из его глаз выкатываются крупные слезы.

– В чем дело, Джош? – спрашивает Джонатан, но Клэр уже знает ответ.

– Я боюсь… Хочу спать с вами.

– Джош, ты должен спать в своей кровати. Здесь ты лучше выспишься, – говорит Клэр, зная, что Джошуа все равно заползет к ним в постель среди ночи.

– Как по-вашему, где сейчас эти плохие парни? – спрашивает он.

– Джошуа, они далеко, очень далеко, – уверяет Клэр и оглядывается на мужа.

– Они не посмеют вернуться, – говорит Джонатан. – Они знают, что их ищет полиция, а еще знают, что здесь есть храбрый мальчик, который их прогнал.

– Это я – тот храбрый мальчик, – сообщает Джошуа, как будто родители еще не в курсе.

– Да, Джош, ты настоящий храбрец, – говорит Клэр. – И тебе больше не нужно беспокоиться, помнишь? Мы установили в магазине сигнализацию.

– И скоро придет новая девушка, – вспоминает Джошуа. – Как ее зовут?

– Ее зовут Эллисон. Да, и Эллисон тоже будет с нами. Завтра ты с ней познакомишься. Так что не волнуйся.

– А еще у нас есть Трумэн, – сонно шепчет Джошуа, сворачиваясь клубочком под одеялом.

– Не бойся, Джош, мы не дадим тебя в обиду, – шепчет Джонатан. – Не волнуйся!

Я просыпаюсь оттого, что надо мной стоит бабушка и осторожно трясет меня за плечо.

– Бринн, проснись! – повторяет она. – Половина девятого. Сколько можно спать? Ты не заболела?

Я в страхе выскакиваю из постели. Неужели я проспала весь день и всю ночь и снова пропустила занятия? Комната передо мной качается; чтобы удержаться на ногах, мне приходится схватиться за бабушку.

– Грипп, – с трудом говорю я, выбегаю из комнаты в туалет и склоняюсь над унитазом.

Когда я, наконец, пошатываясь, выхожу в коридор, бабушка смотрит на меня озабоченно.

– Я волновалась. – Она берет меня под локоть и ведет назад, в постель. – Десять минут не могла тебя добудиться, так крепко ты спала.

– Грипп, – снова бормочу я. Нет сил смотреть ей в глаза. Я залезаю под одеяло и замечаю на прикроватной тумбочке стакан. На дне еще осталось немного вина. Если бабушка заметит, она мне задаст…

– Сделать тебе гренки или сварить бульон? – спрашивает она, садясь рядом со мной.

– Нет, – отвечаю я, с головой укрываясь одеялом, чтобы не смотреть на нее. – Я хочу только спать.

Она долго сидит молча. Я хочу только одного: чтобы она ушла и оставила меня одну. Наконец она спрашивает:

– Бринн, что с тобой? Что-нибудь случилось?

– Нет, – говорю я из-под одеяла. От меня разит перегаром… Гадость какая! – Мне плохо.

– Ты принимаешь лекарство? – осторожно, словно боясь обидеть, спрашивает бабушка.

– Да, принимаю! – с досадой отвечаю я. – Пожалуйста, бабушка, дай мне поспать. Мне нехорошо.

– Сегодня ты принимала лекарство? – спрашивает она.

Я откидываю одеяло и сажусь. Хватаю флакон, отвинчиваю крышку и театральным жестом достаю оттуда капсулу. Кладу ее в рот, делаю глотательное движение. Понимаю, что веду себя как дура. Ведь бабушка волнуется за меня. Я снова ложусь и накрываю голову подушкой. Меня тошнит, и мне плохо.