С. Уотсон - Прежде чем я усну

Я в номере отеля. В том же номере, который я вспоминала сегодня днем. Вижу свечи, шампанское, цветы. Слышу стук в дверь, вижу, как ставлю на стол бокал, из которого пила, и встаю, чтобы открыть дверь. Я чувствую радостное возбуждение, предвкушение, кажется, сам воздух наполнен обещанием. Обещанием секса и примирения. Вот я поднимаю руку и берусь за ручку двери, холодную, тяжелую. Делаю глубокий вдох. Теперь все встанет на свои места.

Дальше — темнота. Провал в памяти. Дверь резко распахивается на меня, но я не вижу того, кто за ней. Лежа в кровати, с мужем, я вдруг ощутила необъяснимую, дикую панику.

— Бен! — вскрикнула я, но он не останавливался, казалось, он вообще меня не слышит. — Бен!

Я закрыла глаза, вжалась в него. И снова спиралью ушла в прошлое.

Он в комнате. Позади меня. Кто этот мужчина, как он посмел? Я резко оборачиваюсь, но ничего не вижу. Вдруг боль, жгучая. Что-то сдавило горло. Я не могу дышать. Он не мой муж, не Бен, но почему-то хватает и, наконец, наваливается на меня. Я хочу сделать вдох, но не могу. Я бьюсь в конвульсиях, раздуваюсь и будто лопаюсь, как пузырь, превращаясь в прах и пепел. В моих легких вода. Я открываю глаза, но вижу лишь багровую пелену. Я умираю, здесь, в номере отеля. Господи боже мой, я не хочу! Так не должно быть! Кто-то должен меня спасти. Кто-то должен прийти. Да, я совершила ужасную ошибку, но я не заслужила такого наказания. Я не должна умереть!

Я чувствую, что постепенно исчезаю. Я хочу увидеть Адама. Хочу увидеть мужа. Но их здесь нет. Никого нет, только я и этот мужчина, который хочет задушить меня.

Я скольжу вниз, вниз. В черноту. Только не спать. Только не спать. Я. Не должна. Засыпать.

Видение оборвалось, как отрезало, оставив во мне гигантскую дыру. Я открыла глаза. Я была у себя дома, в постели, и мой муж был уже во мне.

— Бен! — выкрикнула я.

Но было поздно. Он издал несколько коротких хрипов и кончил. Я прижалась к нему, прильнула изо всех сил, а через некоторое время он поцеловал меня в шею, еще раз повторил, что любит меня, а потом сказал:

— Крис, ты плачешь!

Я всхлипывала, не в силах сдерживаться.

— Что случилось? — спросил он. — Тебе больно?

Что я могла ему сказать? Я дрожала, пока сознание пыталось справиться с увиденным кошмаром. Гостиничный номер, букеты цветов. Шампанское и свечи. Незнакомец, который душит меня.

Мне нечего было сказать. Я только могла разрыдаться, оттолкнуть его, а потом ждать. Ждать, пока он заснет, чтобы вылезти из постели и записать все в дневник.

Суббота. 2 часа 7 минут

Я не могу заснуть. Бен наверху, он снова лег в постель, а я сижу на кухне и пишу. Он думает, что я пью какао, которое он мне сделал, и что я скоро поднимусь в спальню.

Конечно, так и будет. Но сначала я запишу все в дневник.

В доме совершенно темно и тихо, хотя совсем недавно он казался таким живым. Просторным. Записав то, что мне привиделось, когда мы занимались любовью, я спрятала дневник в коробку и в шкаф и тихонько забралась в кровать; но мне все еще было не по себе. Я слышала тиканье каминных часов, их бой каждую четверть часа, тихий храп Бена. Я ощущала лишь ткань пододеяльника, видела только мерцание электронных часов на столике рядом. Я повернулась на спину и закрыла глаза. И сразу увидела саму себя: чьи-то руки сжимают мою шею, я не могу дышать. Я слышала собственный голос, эхом произносящий фразу: «Я умираю».

Я подумала о своем дневнике. Может, надо записать подробнее? Еще раз перечитать? Но смогу ли я достать дневник из тайника, не потревожив сон Бена?

Он лежал, почти невидимый в темноте. «Ты лжешь мне», — подумала я. Это правда: он солгал мне насчет моего романа, насчет Адама. И теперь я была почти уверена, что он лжет и о том, почему я оказалась здесь, такая как есть, словно в ловушке.

Мне захотелось потрясти его, чтобы он проснулся, и закричать ему в лицо что есть мочи: Почему? Почему ты говоришь, что меня сбила машина на скользкой дороге?! Интересно, от чего он меня «защищает»? Неужели правда настолько страшна…

Чего я пока еще не знаю?

Мои мысли переключились от дневника к железной коробке, в которой Бен держит фотографии Адама.

Что в ней хранится, чего я еще не знаю? Может, я найду среди этих снимков новые ответы. Может быть, я найду правду.

Я решила встать. Аккуратно откинула одеяло, чтобы не разбудить Бена. Осторожно вытащила дневник из тайника и босиком прокралась за дверь. Дом снова выглядел по-другому, почти призрачным в синеватом лунном свете. Холодный, застывший.

Я потянула к себе дверь, она прошуршала по ковру и захлопнулась с легким щелчком. Уже на лестничной площадке я быстро пробежала глазами по ранним записям. Как Бен рассказал, что меня сбила машина. Как он отрицал, что я стала писательницей. Молчал о нашем сыне.

Я захотела увидеть фотографию Адама. Но где мне ее взять? «Я храню ее наверху, — сказал Бен. — Для безопасности». Это я знала из дневника. Но где конкретно? Во второй спальне? В кабинете? Как мне искать то, что я даже не знаю, как выглядит?

Я положила дневник обратно в коробку и зашла в кабинет Бена, прикрыв за собой дверь. Лунный свет струился из окна, придавая комнате тусклое сияние. Я не решилась включить освещение — не хотела же я, чтобы Бен застукал меня здесь. Спросит, что это я ищу, а мне будет нечего сказать, не смогу придумать предлог. Придется отвечать на слишком много вопросов.

Коробка должна быть металлической. Серого цвета. Так у меня записано. Сначала я посмотрела на столе. Там маленький компьютер с невероятно плоским экраном, ручки и карандаши в кружке. Бумаги, разложенные в аккуратные стопки, керамическое пресс-папье в форме морского конька. Над столом висит понедельный календарь, испещренный цветными стикерами, кружками и звездочками. Под столом — кожаный портфель и корзина для бумаг, пустая, рядом со столом — картотечный шкаф.

Сначала я посмотрела там. Медленно, придерживая, выдвинула верхний ящик. Там были заполненные бумагами папки, подписанные: «Дом», «Работа», «Расходы». Я быстро перебрала папки и обнаружила за ними пластмассовый флакончик с таблетками, название не разобрала из-за темноты. В среднем ящике хранилась всякая канцелярия: скрепки, бумага, ручки, папки; я осторожно задвинула его. Присев, я открыла нижний ящик.

Там лежало покрывало или полотенце — в темноте было не разобрать. Я приподняла его с краю, просунула руку поглубже и коснулась холодного металла. Я вытащила покрывало. Так и есть — под ним металлическая коробка, больше, чем я себе представляла, размером почти с целый ящик. Я взяла ее обеими руками, чтобы приподнять, и поняла, что она тяжелее, чем я ожидала. Едва не уронив, я достала ее и поставила на пол.