Крис Павон - Экспаты

— Ну, какая ерунда! Pourelle aussi, [14] Ей тоже (фр.). — сказала Джулия официанту.

Когда тот достаточно удалился, чтобы не слышать, Кейт сказала:

— У вас отличный французский.

— Спасибо за вашу ложь, но это совсем не так, — ответила Джулия. — Совсем он не отличный. У меня ужасный акцент. Это мое проклятие — я ведь со Среднего Запада. — Ее речь, правда, звучала совсем иначе. С другой стороны, все американцы теперь говорят более или менее одинаково, местные акценты как-то нивелируются. Пройдет еще лет двадцать, и повсюду воцарится сходный выговор. — Но я работаю над своим произношением. — Она подняла бокал и посмотрела на Кейт. — A ta santé! — сказала Джулия, и они чокнулись. — И a nouvelles amies. [15] За твое здоровье! И за новую дружбу (фр.).

Кейт посмотрела на женщину. Ее глаза блестели от вина, щеки зарумянились.

— За новую дружбу, — кивнула она.

Кейт прищурилась от яркого света садящегося солнца, глядя на мужа, шаркающими шагами приближающегося по гравийной дорожке.

— А ты как здесь оказался?

Всю последнюю неделю Декстер почти не бывал с семьей. А в те немногие моменты, когда появлялся, перед ними был отсутствующий, опустошенный человек. Кейт даже обрадовалась, что он сюда приехал. Практически затрепетала от радости, пусть даже его вид особого трепета не вызывал.

— Такой день выдался, — ответил Декстер, наклонился и клюнул ее в губы. Кейт давно боролась с этими бессмысленными небрежными поцелуями, но так и не смогла сказать Декстеру, чтобы он оставил эту привычку. Она отлично знала, что ей придется туго, начни она объяснять ему причины своей антипатии к подобным вещам. Не хотелось выглядеть равнодушной и нелюбящей женой, несмотря на убеждение, что эти небрежные клевки являются признаком нелюбви. Она и теперь промолчала, ответив таким же клевком.

— Решил подъехать и поглядеть, чем вы с ребятами занимаетесь после школы.

Он окинул взглядом детскую игровую площадку, украшенную стоящим на якоре огромным пиратским кораблем и высокой горкой, похожей на водослив, но без воды. Джейк торчал где-то внутри этого сооружения, а Бен пытался спрятаться за бортом пиратского корабля, но его было отлично видно, и он хихикал и никак не мог остановиться.

Полчаса назад мальчики достигли крайней стадии своих ежедневных стычек и пререканий: Джейк стукнул Бена, Бен дернул Джейка за волосы, после чего оба начали орать и реветь. Пришлось заставить их взять тайм-аут прямо здесь, на публике. Кейт велела им сесть под разными деревьями, прислонившись спиной к стволу, на опавшие листья, чтобы не видеть друг друга. Они выглядели испуганными, оставленные в зарослях, и Кейт это было крайне неприятно, однако тайм-аут подействовал вполне успешно. Они вышли оттуда полностью раскаявшимися.

— Все как всегда, — сказала Кейт. Она сидела за металлическим столиком с чашкой кофе и бутылкой минералки, приготовленной для детей, которые неизбежно прибегут с криком: «Пить хочу!» Ее учебник французского лежал рядом, открытый на странице, унизительно близкой к обложке.

Декстер понаблюдал, как мальчики крадутся друг к другу.

— Чем это они занимаются?

Кейт постаралась не скривиться, ответив:

— В шпионов играют.

Ей не хотелось добавлять, что эту игру она придумала сама.

— Прости?

— В шпионов, — повторила она громче. — Они играют в шпионов. Я им придумала такую игру.

Кажется, он напрягся. Странно. Потом заставил себя улыбнуться и спросил:

— Ну и как в нее играть?

— Видишь, у них салфетки торчат из задних карманов? — Она обнаружила еще один способ использования этих хлипких бумажек, сложенных втрое. Можно было бы даже книгу написать — «Сто один способ использования хлипких салфеток». — Если сумеешь вытянуть салфетку из кармана противника, заработаешь очко. А это удастся проделать, только незаметно подкравшись к нему сзади. Тут нужно соблюдать особую осторожность, иметь терпение и настойчивость.

— Не так уж плохо придумано, — улыбнулся Декстер.

Солнце скатилось к горизонту, так низко оно обычно опускается зимой, а сейчас стоял конец сентября. Относительно теплый день, дети все еще бегают в рубашонках с короткими рукавами. Но закатное солнце предвещало нечто иное. Кейт точно знала, погода непременно испортится. Так здесь всегда бывает.

Прежде чем забрать детей из школы, она проводила дни в одиночестве, занимаясь домашним хозяйством: стиркой, закупкой продуктов, чисткой ванных комнат. И ванные и кухня вечно были в белесых потеках от жесткой воды, отчего выглядели как заброшенная антарктическая станция. Тут требовались разнообразные химические средства для декальцинации или отбеливатели, а нередко и то и другое. И она отправилась в hypermarché, огромный магазин, значительно крупнее любого другого — потому он и назывался гипермаркетом, — но там обнаружилось, что все этикетки только на французском или немецком, а именно эти слова она не успела выучить на своих уроках по «методу погружения» перед отъездом и вряд ли выучит и здесь, дважды в неделю посещая языковые занятия по системе Берлина.

Кейт вернулась домой за карманным словарем, потом снова отправилась в гипермаркет, застряв по пути в пробке, возникшей из-за нескольких десятков тракторов, перекрывших улицу: владельцы молочных ферм против чего-то протестовали. Взбесились из-за коров. Коровье бешенство. Или из-за налогов, что более вероятно. Все везде бесятся из-за налогов.

От старта до финиша ушло два часа, и в итоге она за четыре евро приобрела бутылку какого-то чистящего средства.

Объяснить все это было невозможно, как и пожаловаться. Да и некому. Не в ее положении жаловаться на жизнь. Пока еще. Вероятно, никогда. Она сама этого хотела, сама заверила мужа, что ей это понравится. Ну и нечего пищать.

— Да, — ответила она. — Совсем неплохо.

Кейт тогда явно оказалась подходящим кандидатом: она выбрала колледж в округе Колумбия, что совпадало с ее желанием поступить на государственную службу. Она изучала не только политические науки, но также испанский — в тот период самые значительные внешние угрозы исходили из Латинской Америки, и критически важная разведывательная информация поступала из-за южной границы Штатов. Ее родители уже умерли, и она не поддерживала тесных связей с остальными членами семьи, да и, в сущности, ни с кем. Она даже умела обращаться с оружием: отец был охотником, так что Кейт уже в одиннадцать лет научилась стрелять из ремингтона, своей первой винтовки.

Она идеально соответствовала всем требованиям. Единственным ее недостатком было отсутствие особого патриотизма. Она чувствовала себя преданной собственной страной, поскольку страна бросила ее родителей на произвол судьбы и, в сущности, оставила умирать, потому что они были бедны. Капитализм бездушен. Система социального страхования в Америке оказалась бездарно неадекватной, и результат был бесчеловечным, варварским. После двенадцати лет политической гегемонии республиканцев общество стало еще более социально дифференцированным. Билл Клинтон не добился ничего, задолбав весь мир словом «надежда».