Крис Павон - Экспаты

Вернулся официант. Мужчина заказал шоколад. Развернул свою газету — «Le Monde», сложил поудобнее. На нем было серое пальто, красный шарф, джинсы в обтяжку, остроносые черные туфли с зелеными шнурками. Кожа выскоблена и сияет, лицо выбрито чрезвычайно чисто, он более безволосый, чем Декстеру когда-либо удавалось выглядеть после бритья. Видок точно как у мальчиков с Дюпон-Серкл, что-то в подобных личиках прямо-таки голосит об их сексуальной ориентации.

Кейт положила сумочку на столик. Достала путеводитель по Швейцарии и небрежно сложенную карту Женевы, а также ручку и маленький блокнотик.

Официант принес мужчине горячий шоколад.

Она вынула из кармана фотоаппарат, подняла его повыше и повернулась к мужчине.

— Excuse-moi, — обратилась она к нему. — Parlez-vous anglais? [75] Извините. Вы говорите по-английски? (фр.).

— Да, я говорю по-английски.

— Можно вас попросить меня сфотографировать?

— Конечно. — Он отодвинул стул и взял у нее фотоаппарат.

Кейт огляделась по сторонам в поисках подходящего фона — фонтана, красивого здания, снега на траве. И чуть переставила свой стул. Отстранила путеводитель, чтобы тот не оказался на будущей фотографии. Между его страниц был уже засунут один снимок.

— Вы остановились в Женеве по пути на какой-нибудь лыжный курорт?

— Да. Мы уезжаем завтра. В Авориаз, на неделю.

Мужчина велел ей передвинуться вправо и снова щелкнул затвором. Вновь появился официант, спросил у Кейт и у мужчины, не нужно ли чего-то еще, потом вернулся к матери и дочери. Видимо, из-за него эти женщины здесь задержались.

Мужчина чуть приподнялся и застыл полуприсев. Наклонился вперед, протянул фотоаппарат, положил его на путеводитель Кейт. Почти незаметно вытащил фотографию из книжки и сунул ее в карман пальто. После чего взял свою чашку и сделал большой глоток шоколада.

— Через три дня, — сказал он. — Может, через четыре. — Он положил на столик огромную монету; эти швейцарские монеты иногда напоминают спортивные снаряды вроде гирь. И зачем им нужна своя валюта?! Проклятые швейцарцы!

— Потом я вас найду.

На полпути к горам пошел снег. И чем выше они поднимались, тем сильнее он шел; движение по шоссе все больше замедлялось, обочины уже были забиты машинами, в основном универсалами, водители, опустившись на колени, возились в снежной слякоти, смешанной с гравием, надевая на колеса цепи противоскольжения. Дорога — настоящие американские горки, сплошные подъемы и спуски, один за другим, прямые участки всего по нескольку сотен ярдов, внешняя сторона шоссе резко и круто уходит вниз мимо зазубренных скальных выступов и прочно вцепившихся в склон сосен и рискованно высоко прилепившихся шале, окруженных строевым лесом.

К утру понедельника снега выпало аж на три фута, всю ночь по небу летели облака, розово-серая заря была хорошо видна в окно спальни, выходящее на центральную площадь курортного городка Виллаж-дез-Анфан, на кафе и магазины. Кейт осторожно выбралась в гостиную и тут же замерла, завороженная открывшимся видом, — в первые тридцать шесть часов их пребывания пейзаж был окутан тучами, туманом и крутящимся снегом, а сейчас стал кристально чист, этакая шикарная рекламная картинка: Альпы, за ними еще Альпы, и вновь Альпы, Альпы, Альпы, все в белоснежном уборе, усыпанные снегом.

Джулия подъехала, выкатилась за край лыжни, скользя без видимых усилий.

— Бог ты мой! — воскликнула она. — Как здорово!

И поцеловала Кейт в щеку. Билл тоже подъехал, обменялся рукопожатием с Декстером, похлопал его по плечу.

Снег вокруг был слепяще белым, во все стороны открывались бесконечные роскошные виды, словно весь мир поместили под микроскоп, а линзы тщательно протерли. На севере виднелись четыре горных хребта, кусок озера, снова горы на его противоположном конце — едва видимые зазубрины под необъятной синевой ясного, чистого неба.

— Поехали? — предложил Билл, отталкиваясь палками.

— Поехали! — ответил Декстер, вдруг загораясь энтузиазмом. Он явно завелся. А раньше боялся, тащился неуверенно, испуганно, да и тяжеловато было кататься в такой жуткий снегопад, к тому же подъемник возносил на высокий склон толпы лыжников, на девять тысяч футов, на белейшую поверхность, где снег, лед и небо неотличимы друг от друга — не разглядеть горизонт, — где ничто не препятствует силам природы и некуда спрятаться, укрыться, откуда не видно трассы скоростного спуска, а видимость всего тридцать шагов, где ты лишь в секунде полета от самого отдаленного видимого предмета. После подъема туда Декстер отказался скатываться с самого верха и спустился к подножию горы, на спокойные трассы, вьющиеся между деревьями.

— Я, черт побери, хочу видеть, куда меня несет, — заявил он.

Скользя вниз по одной из таких легких трасс, Кейт невольно погрузилась в философские размышления. Она тоже, черт побери, хотела видеть, куда ее несет. И задумалась, возможно ли это вообще, особенно теперь.

Сейчас они снова оказались возле вершины — здесь, на слепящем солнце, ощущения были совсем иными. Кейт сдвинула солнечные очки с защитного шлема вниз, поудобнее пристроила, чтобы полностью прикрыться от слепящих лучей, и мягкая резиновая окантовка нежно прижалась к щекам, ко лбу, упрятав глаза в нежно-розовый кокон. La vie en rose. [76] Жизнь в розовом свете (фр.). Слова из известного французского шлягера. В памяти мелькнула сцена из прошлого: кровь, вытекающая на ковер из головы Торреса, его безжизненные, невидящие зрачки, голос плачущего ребенка.

Кейт передернулась, отбрасывая воспоминание, и съехала к началу скоростной трассы, резко уходившей вниз, на обдуваемый всеми ветрами склон горы, где по ледяной поверхности крутились снежные вихри.

— Я еду первым, — сказал Билл и рванул с места. Декстер явно был не в восторге от этой трассы и предстоящего спуска, но послушно последовал за ним. Потом Джулия.

Кейт осталась стоять наверху, глядя вниз на этих троих, ждавших, когда она бросится вниз с утеса.

У крутого поворота трассы Кейт ненадолго остановилась. С момента встречи с Кайлом в Женеве прошло три дня, настало время ему появиться, вылететь на лыжах из небытия, затормозить рядом и сообщить ей… сообщить о чем? Что эти агенты ФБР расследуют какое-то дело, не имеющее ничего общего ни с ней, ни с Декстером. Именно такого важного сообщения Кейт желала больше всего на свете.

Кейт подождала еще с полминуты, глядя на засыпанный пушистым снегом белый пейзаж, на поля, напоминающие зефир. Но никто к ней так и не подъехал.

Она сдалась и тронулась дальше вниз, неслышно скользя и поворачивая на мягком, как пудра, снегу, мимо вешек, отмечающих лыжню до самого низа, где добрых полдюжины трасс сливались воедино возле трех подъемников и нескольких кафе с сотнями раскладных стульев, выставленных на солнце, а вокруг развалились люди, снявшие с себя куртки, — курят, пьют пиво. Одиннадцать утра. Джулия и Декстер уже сидят в одном из таких кафе, расстегнув лыжные ботинки. Расслабились, отдыхают.