Измайлов Андрей - Белый ферзь

Потому Колчин и не задавал лишних вопросов Зубареву. Лишних в том смысле, что такие вопросы только поднимали бы ученика над учителем, а это… лишне. Пришел? Сам пришел? Пришел – и говори.

Зубарев говорил. Впрочем, не о том, с чем пришел. Коньяк располагает к разминочной неспешности. Это – не водка: хлоп стопку, выкладываю! Смакование коньяка есть сначала согревание емкости в ладони, потом внюхиванье в аромат, потом тщательное прожевывание первого глоточка и лишь потом – глыть! Вот и разговор должен по ритуалу пройти все перечисленные стадии…

Андрей Зубарев «согрел в ладонях», отхвалив выбор Юрия Дмича: «Чайка» – а-атличная гостиница, и на отшибе, и не так чтобы цены запредельные, и девицы здесь непуганые – сиськи навыкате, в глазах одно: «трахаюсь! мелких не предлагать!». И вообще Питер, конечно, не Москва, но согласись, Юрий Дмич, свои преимущества есть, а? Как тебе Питер, Юрий Дмич? (Внюхайтесь в аромат, внюхайтесь!).

И Колчин осознал, что типично питерских впечатлений не набрал за три дня. Любая достопримечательность пропускалась через призму «Инна? Где? Кто?!».

– Попрошайки у вас колоритней, – поднапрягшись, припомнил Колчин первое непосредственное впечатление, «поэта» у Думы. – В Москве они у нас попроще.

– О! Юрий Дмич! Ты в метро еще не сталкивался… Да, ты ведь на колесах…

И Андрей Зубарев охотно забалагурил на тему колоритных нищих града Петрова… В переходе с Гостиного на Невский был один… Лысина, бородка, засаленный галстук в крупный горох, пиджачишко. Похож, похож! На кого? На Него! Канючил: «Подайте вождю мирового пролетариата!». До миллиона в день зарабатывал. Когда же его, двойника, принимались гонять твердокаменные (святыню попирает, шут!), он орал: «Товаг’ищи! Большевики бьют вождя! В этом они все!». А еще в переходе между Сенной и Садовой мужик пел шаляпинским басом «А я люблю женатого!» в сопровождении магнитофонного оркестра. Только потом пригляделись: туда шли – мужик пел, обратно идем – другой мужик поет, а на следующий день и вовсе какой-то юноша. Но все тем же, шаляпинским басом! Что за династия?! A-а… Вот как! Никакого баса, бас тоже на магнитофоне, попрошайки посменно дежурят, рты разевают. Прогресс! Нищие под «фанеру» поют, денег требуют! А еще есть такие, которые повадились…

– Вот! Это чисто питерское! – перебил Колчин увлекшегося Андрея, будто наконец осенило. – Доллары менял перед встречей с тобой. У Думы, в банке «Кредит-Петербург». Там на одной из дверей табличка: «Уважаемые посторонние! Вам не сюда, извините!». Это чисто по-питерски, да…

Зубарев согласно закивал, мол, да-а, это наше, это деликатно, это петербуржское. Но согласно закивал он и по поводу недвусмысленного намека: уважаемые посторонние, вы и так очутились в номере ЮК без спросу, а ежели и впредь намерены балагурить, то… вам несюда, извините. Тем более, «стрела» когда отбывает? В полночь с минутами? Без минут? К делу, Андрюша, к делу! В ладонях согрели, внюхались, прожевали. Пора и «глыть!».

Что пора, то пора.

– Да, Юрий Дмич! Ты вроде спрашивал?..

Он, ЮК, спрашивал: информация по краже в Публичке, вся информация. «Есть возможность?» – спрашивал ЮК.

«Возможность всегда есть…» – отвечал Андрей Зубарев три дня назад.

Сван Вадим Семенович. 1940 г. р., уроженец Гатчины, русский, гражд. Израиля с 1991 г., Ашдод.

Сван Сусанна Михайловна. 1954 г. р., уроженка С. – Петербурга, русская, гражд. Израиля с 1991 г., Ашдод.

Агони-Бялый Вольдемар Леонидович. 1938 г. р., уроженец С. – Петербурга, русский, гражд. Израиля с 1987 г., Иерусалим.

Емельянов Натан Николаевич. 1956 г. р., уроженец Твери (Калинин), русский, гражд. Израиля с 1988 г., Иерусалим.

Калошный Владимир Тарасович. 1957 г. р., уроженец Львова, украинец, гражд. Израиля с 1988 г., Иерусалим.

Погуда Александр Андреевич. 1953 г. р., уроженец Одессы, русский, гражд. Израиля с 1989 г., Иерусалим.

Тоболин Марк Яковлевич. 1938 г. р., уроженец С. – Петербурга, еврей, гражд. России, С. – Петербург.

Ульяшов Григорий Михайлович. 1961 г. р., уроженец Подольска, русский, гражц. России, Москва.

Оперативно-следственной группой ГУВД С. – Петербурга установлена причастность к хищению древних рукописей из РНБ граждан Израиля Агони- Бялого В. Л., Емельянова Н. Н., Калошного В. Т., Погуды А. А. и гражданина России Тоболина М. Я., на квартиру которого и были доставлены манускрипты в ночь после кражи. Там же, на квартире Тоболина М. Я., через сутки задержан гражданин России Ульяшов Г. М., признавшийся в намерении переправить часть похищенного в Москву…

А поподробней?

Чета Сванов перебралась в Израиль тогда, когда пристрастие Вадима Семеновича к раритетам, хранителем коих он числился (что охраняешь, то имеешь…), привлекло внимание компетентных органов. Эмиграция была ускорена с помощью друзей из Иерусалима (см. Агони-Бялый, Емельянов, Калошный, Погуда). Благодаря солидному багажу краденого чета Сванов комфортно обосновалась в Ашдоде, преобразовав некоторое количество рукописей в качество твердой валюты. Иерусалимским же друзьям Вадима Семеновича и Сусанны Михайловны альтруизм оказался чужд. За все надо платить, помощь надо отрабатывать. Вадиму Свану было предложено составить список наиболее «рыночных» манускриптов в РНБ. Этим искупалась не только помощь друзей по скорейшей доставке семейной парочки в Израиль, но и приличная доля была обещана в случае удачи. За две недели до кражи в Санкт-Петербург прибыли Емельянов и Калошный – на разведку. С ними и Сусанна Сван в качестве поводыря. Муженек ведь и наврать мог про систему (отсутствие!) сигнализации в Публичке. Так вот, учти, муженек, что жена твоя – с нами, а если что не так, то и вернемся мы, Емельянов и Калошный, без нее… Да нет, все вроде так. И зачем бы Вадиму Семеновичу лгать, если ему обещана доля?! Убедились? Сусанна Сван отбывает назад, к земле обетованной, а ей на смену, в Питер, поспешают Агони- Бялый и Погуда. Вот вчетвером они и влезли в библиотеку.

Добыча была доставлена в квартиру Тоболина, благо далеко ходить не надо – Тоболин проживает… проживал по адресу: переулок Крылова, 2-41… Это во дворе, примыкающем к РНБ. Ранее четверка до своей эмиграции промышляла куплей-продажей, и не на уровне ларечников – бесхозное сырье, вроде титановых болванок, фотобумага тоннами, ширпотреб вагонами. Тоболин – пятый, на подхвате. «Подкармливали» крохами, которые ему казались манной небесной, сулили выезд за кордон. Только вот ЭТО у Тоболина полежит пока, недолго, день-другой…

Фамилия Кублановского всплыла, когда через день- другой объявился Ульяшов, шофер генерала Фимы, – за долей. За что доля? А как полагаете, беспрепятственное шастанье туда-сюда, туда-сюда, Израиль – Россия, Россия – Израиль… кем бы могло обеспечиваться? Да еще по отношению к личностям сомнительным?