Измайлов Андрей - Белый ферзь

Это при том, что версия официоза чистомонетна.

Да устраивает, устраивает она, версия, Юрия Дмитриевича Колчина! В Канаде так в Канаде! Кублановский так Кублановский! Какое дело ЮК до того, объявится генерал Фима или не объявится! Да никакого! Ему, сэнсею, вообще все эти игры в политику, в «определенные силы», все эти версии – по барабану!

И в Канаду он, ЮК, не собирается! Как, впрочем, и в Россию. Ему и здесь, в Берлине, хорошо. Контракт, если угодно, надо отрабатывать. Иных хлопот, пожалуй, и нет. Теперь нет. Больше нет.

Здесь, в Берлине, все его устраивает.

Условия соответствуют предварительно оговоренным.

Климат не разонравился.

Полная гармония с собой и с Миром.

Дзэн-н-н-н-н…

Ни в Канаду, ни в Израиль, ни в Россию. Уж в Россию тем более не! Что он, ЮК, там потерял?!

Он там, в России, потерял все. Все, что могло бы сподвигнуть его к возвращению. Уму непостижимо, насколько весомым должен быть повод для того, чтобы ЮК вдруг опять снялся с места и рванул в ту же Москву – из Берлина. Уму непостижимо!

Уму непостижимо. Колчин долго, очень долго был не в состоянии постигнуть умом. Он пытался вникнуть в смысл единственной строчки, и смысл этот ускользал от него. Единственная строчка международной телеграммы. Телеграммы из Москвы. Телеграммы от Вали Дробязго. Телеграммы, пришедшей на имя и на адрес Колчина Юрия Дмитриевича. Телеграммы, текст которой сначала показался полнейшей абракадаброй.

Потом, через мгновения, достаточные для того, чтобы глаза пробежали по строчке, а соображение отказалось воспринять, Колчин осознал: буквы латинские, но по-немецки их прочитать невозможно, их надо читать не по-немецки, по-русски. Международные телеграммы пересылаются в соответствии с европейскими стандартами – на латинице:

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

Текст, который показался полнейшей абракадаброй… Первое впечатление всегда самое верное. Когда Колчин мысленно перевел латиницу в кириллицу, впечатление абракадабры не уменьшилось, а возросло.

Он сел к столу, положил перед собой чистый листок из блокнота. Положил перед собой телеграмму. Буква за буквой перенес строчку телеграммы на листок блокнота, преобразуя латиницу в кириллицу уже не мысленно, уже не наспех, уже тщательно, уже письменно. Что у нас получается?

Абракадабра! Смысл есть, но в этом нет никакого смысла, ни малейшего! Абракадабра!

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

Абрам Терц:

Пустота – содержимое Пушкина. Без нее он был бы не полон… Недаром на его страницах предусмотрено столько пустот, белых пятен, для пущей вздорности прикрытых решетом многоточий… Можно ручаться, что за этой публикацией опущенных строф ничего не таилось, кроме того же воздуха, которым проветривалось пространство книги, раздвинувшей свои границы в безмерность темы, до потери, о чем же, собственно, намерен поведать ошалевший автор.

Пустота – содержимое Колчина. Сразу после прочтения и осмысления телеграфной строчки. И много позже, после, потом. Не ПЛОДОТВОРНАЯ пустота, к достижению которой стремишься для полной гармонии с собой и с Миром. Другая пустота, никакая пустота. Пустота полной и внезапной дисгармонии с собой и с Миром. И решето многоточий – не для пущей вздорности. Нет, он не Пушкин, он другой.

Настоятельная рекомендация: не допытываться, что таится за решетом многоточий, что именно на душе у Колчина, прочитавшего и осмыслившего телеграфную строчку:

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

Хоть так, хоть эдак.

Если розыгрыш, не завидует Колчин шутнику. И найдется ли шутник в здравом уме, который позволит себе такой розыгрыш?! Только полный идиот. Или смертник.

День дурака, первоапрельский беспредел – давно позади. Май. Середина мая. Тепло. Солнце голову напекло?

Колчин ощутил себя полным идиотом. Или смертником. Впору бормотать на мотив старинного анекдота: «На фиг! На фиг! Умерла так умерла!». Отнюдь не желая этого, но ведь… Инны нет. Ее нет. Ее уже нет почти полгода. С тех пор, как ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ. И все, что предпринимал Колчин в эти без малого полгода, он предпринимал именно и только потому: Инны нет. И подтверждения этому он, Колчин, находил неопровержимые. Или что, розыгрыш?! Слишком громоздкий и неумный розыгрыш – последовательные и неопровержимые подтверждения: Инны нет. Если она – есть, Ди-Жэнь, она никому не позволила бы осуществить этот розыгрыш. Себе самой не позволила бы в первую очередь. Но:

JURAPOZDRAWLIAEMSINOMJDEMNETERPENIEMINNADED

Слишком много сделано необратимого. Слишком много. Необратимого и теряющего заданный смысл, если – жива. Необратимого и обретающего смысл, противоположный заданному, зловещий, если – жива.

Если – сын, если – жива… ЮК превысил меру Зла. И Зло откликнется – не на ЮК отразится, так на сыне.

Сын?! Какой сын?! Какой может быть сын?! У них с Инной не было детей. Не было. И не могло быть!

То есть могло. Могло! Пока живу – надеюсь. Но – пока живу. А Инна… ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ…

Святослав Лозовских. Подвал. Кровь.

Андрей Зубарев. Самоубийство Тоболина. «Женщ не я». Дубленка в тахте.

Молчание ягнят, то есть Агони-Бялого, Емельянова, Калошного, Погуды.

«Подслушка» кублановцев. «Прятки» самого Кублановского в «Кресты» от ЮК.

Наконец, руоповец Борисенко, патологоанатом Штейншрайбер, «авторитет» Бай-Баймирзоев – в Москве. Охранно-структурный Мыльников – в Санкт- Петербурге. От всех от них один ответ: Инны – нет.

Она есть? Она жива? Ждем нетерпением? Поздравляем сыном? Инна? Дед?

Дед, значит? Дэ-Ло-Би-Цзы-Го. Валя Дробязго не единожды пытался с ЮК встретиться. Но все никак…

«Юра! Держу руку на пульсе! Свяжись со мной. Подумаем сообща. Специалисты привлечены ЛУЧШИЕ! Вал. Др.».

Слишком много необратимого. Смерть необратима. Зло, по «желтой» логике, обратимо в Добро. За исключением случая, когда нанесенное Зло – смерть.

Не превысь меру Зла, причиненного тебе, иначе Зло обернется против тебя и против потомка твоего…

Слишком много необратимого сделано. Слишком много. Сделано Колчиным, сделано только потому, что Инны – нет. Сделано по отношению к тем, кто повинен в том, что Инны – нет.

А она – есть. Она – жива…

Она умерла…

Инна умерла на третий день после родов.

Москва. Центральная клиническая больница. Лучшие специалисты. Пять месяцев без движения – на сохранении. Случай сложный. Доставлена в тяжелом состоянии. Кровотечение. Угрожающий выкидыш. Под капельницей.

Ребенок. Мальчик. Семимесячный. Вес – 1800 грамм. Длина – 47 сантиметров. Будет жить.