Файт Этцольд - Крой тела

«Главная страница “Ксенотьюба”, — подумал Мирс. — Четыреста миллионов просмотров в месяц. Этот сумасшедший хочет показать там свои извращенные фильмы или что-то еще? Фирма за один месяц обанкротится, ее закроет Министерство юстиции, станет ненавидеть весь мир, доброе имя будет уничтожено навсегда. И акции будут стоить не больше, чем этот прогнивший, вонючий подвал. — Мирс покачал головой. — Этого нельзя допустить».

— Невозможно, — выдавил он из себя, стараясь не порезать язык и слизистую о куски лезвия.

Незнакомец удивленно приподнял брови. Взял ведро.

— Вы не хотите мне помочь? — спросил он. — Тогда и я вам тоже не смогу помочь. — Мужчина ненадолго замер в этой позе. Своим равнодушным лицом и атлетическим сложением он напоминал водоноса, каких можно увидеть у римских фонтанов. Потом он снова заговорил: — То, что сейчас произойдет, я называю «полоскание стали». Хотите узнать, что это значит? Сейчас у вас во рту острые, как бритва, куски лезвия. А я буду вливать вам в рот воду, много воды. — Он произносил эти слова, подставив край ведра к нижней челюсти Тома. — Вы можете сопротивляться, дело ваше, но через некоторое время ваш рот и глотка заполнятся водой и вы больше не сможете дышать. Поскольку вы не можете дышать через нос, то окажетесь перед выбором: задохнуться или проглотить воду вместе с кусками лезвия, чтобы снова вдохнуть.

Мирс почувствовал первые капли воды на губах. Его лицо побледнело.

— И вы проглотите воду, — продолжал незнакомец. — Приступим.

Мирса парализовал страх при мысли о том, что ему предстоит. Острые куски лезвия с помощью давления воды и рефлекса глотания оставят кровавые борозды в его глотке, изрежут пищевод и искромсают желудок. Мýка от располосованной плоти, кровь, боль и смерть.

«Нет! — Он из последних сил помотал головой, а потом кивнул. — Да, я сделаю это, я сделаю все!»

— Давайте…

Незнакомец снова удивленно приподнял брови и убрал ведро немного в сторону.

— Да?

— Дайте мне веб-камеру, — с трудом произнес Том из-за лезвий на языке. — Я сделаю все, что скажете.

Незнакомец кивнул.

— Образцовый руководящий работник, — похвалил он.

Потом опустил ведро и поднял камеру.

Номер 14.

Если это правда, то преступник уже убил четырнадцать человек.

А полиция знала только о трех.

И если только женщины считались «священными жертвами», а мужчины лишь исполнителями чужой воли, то количество убитых, вероятно, было еще больше.

Они снова стояли в отделении судебной медицины в Моабите. На металлическом столе для вскрытий было тело двадцативосьмилетней девушки в ночной сорочке. Отрезанная голова лежала в верхней части стола. Кларе невольно вспомнились истории о вампирах. О Люси в «Дракуле» Брема Стокера, которая лежала в гробу в ночной сорочке, и о Ван Хельсинге, охотнике на вампиров, который пробивал им грудь, а потом отрезал головы.

Криминалисты установили в квартире мощное освещение, чтобы сделать снимки и взять пробы с ковра, мебели и другого окружения. В ярком свете прожекторов вид был еще ужаснее, чем при рассеянном свете фонариков: обезглавленное тело и голова на полке в сорока сантиметрах от изуродованного трупа, которая дьявольски улыбалась в сторону входной двери.

Клара чувствовала запах страха и крови, но не запах смерти, ведь процесс разложения еще не начался. Убийство было совершено всего лишь три часа назад. На обрубке шеи, торчавшем из ночной сорочки, виднелись следы укусов. Сначала Клара и вправду подумала о вампиризме, но укусы оказались кошачьими. Кошка спряталась под кровать, когда оперативная группа штурмовала квартиру. На ней был ошейник, на котором золотыми буквами красовалась кличка «Принцесса».

«Его работа почти закончена», — сказал Фридрих. А она опять не смогла предотвратить убийство.

— Снова красивая молодая женщина, — произнес фон Вайнштейн и поправил очки. — Он перерезал ей горло и отделил голову, насколько можно судить на первый взгляд. — Он натянул перчатки и тонким металлическим стержнем указал на кровавое хрящевое место на гортани трупа. — Вот здесь, в верхних бронхах, произошла аспирация крови в трахее. Значит, жертва была жива, когда ей нанесли обе резаные раны на шее. Вопрос только в том, что было сначала.

Одним из важнейших заданий судебной медицины было установить последовательность ужасных ранений и выяснить, какая рана оказалась действительно смертельной.

Клара знала массу случаев, когда жертву душили, а потом вешали, чтобы инсценировать суицид. Или кого-то избивали до смерти, а потом укладывали на дорогу, где на труп наезжал автомобиль, — преступник надеялся, что следователи констатируют несчастный случай, а не будут расследовать убийство. В большинстве случаев судебная медицина раскрывала подобные трюки, и по виду раны можно было точно установить, что и когда произошло.

Фон Вайнштейн положил металлический стержень на резаную рану в области гортани.

— Рассечение сонной артерии случилось еще при жизни, на это указывают края раны, — сказал он. — А вот края раны на шее и голове, в ходе чего произошло обезглавливание, на подобное не указывают. — Патологоанатом взглянул на Клару и Фридриха. — Обезглавливание случилось уже после смерти.

Клара вздохнула: «Слава богу, этот сумасшедший обезглавил ее уже после смерти».

Кровь в верхние бронхи могла попасть как из первой раны, так и из второй. Но края раны на горле слегка затянулись и кровь вытекала сильно — это доказательство того, что жертва на тот момент была еще жива. На краях раны на шее и голове нет так называемых «признаков жизни», потому что в тот момент девушка уже умерла. На основании этого судмедэксперт может не только установить, какое насильственное действие стало смертельным, но и каким оружием пользовался преступник, что имеет особое значение, когда в убийстве участвуют несколько человек с различным оружием.

Фон Вайнштейн описал металлическим стержнем длинную линию от шеи до бедра убитой.

— Он и в этом случае вскрыл туловище от горла до лобковой кости и извлек внутренности, — сказал он. — Затем надел на труп белую ночную рубашку, чтобы на время скрыть свою «работу».

Клара уже предостаточно насмотрелась на эти ужасы. Отрезанная голова, которая в свете фонарика уставилась на нее широко распахнутыми глазами, открытый рот трупа — эта картина однозначно относится к разряду травматических и забывается не так быстро.

— А время смерти? — спросила она.

— Сегодня ранним вечером, — произнес фон Вайнштейн и взглянул в отчет, который лежал рядом со столом для вскрытия. — Врачи-криминалисты по прибытии сразу измерили ректальную температуру трупа. Она все еще была тридцать семь градусов по Цельсию. Если исходить из того, что температура тела в обычном помещении остается неизменной в течение первых трех часов, а потом понижается каждый час на один градус, момент смерти от момента обнаружения тела отделяет максимум три часа, а может, и меньше.