Ник Гоуинг - Петля

Зорин решил не входить в здание на Лубянке, чтобы воспользоваться спецтелефоном. Вместо этого он через десять минут оказался на Неглинной улице, в том месте, где ее разделяет на две части длинный сквер. Дородный швейцар узбекского ресторана знал Зорина в лицо, но лишь потому, что тот был частым посетителем, однако о высоком чине гостя не ведал. Генерала пропустили еще и потому, что стоявший за швейцаром соотечественник из Азии сделал едва заметный знак.

Двое других в вестибюле подхватили тяжелое зоринское пальто и ушанку, передали их гардеробщику. Затем группа проследовала в затхлый темный коридор, где пахло непременным шашлыком, словно в Ташкенте, Бухаре или Самарканде. Зорину никогда не приходилось называть себя там, где он бывал. Он спокойно шел по вытертым ковровым дорожкам, как тогда, три года назад, во время установления тайной связи с Раджабовым. Женщины в расшитых золотом национальных одеждах почтительно склоняли головы и расступались, когда он проходил мимо. Ресторанные гангстеры, напротив, отлипли от стен и приняли смиренный вид, когда поняли, что к их лоху пожаловала очень важная персона.

Идущий впереди служитель гремел четками и жевал табак.

— Вы желаете увидеть Азимова?

Зорин кивнул. Как обычно, он застал узбека в кабинете за столом, заваленным газетами, папками с документами и немытыми пиалами. Заместитель Председателя знал Азимова не только как управляющего рестораном. Он был глазами и ушами Раджабова в русской столице.

— Почему вы здесь? Вы должны сейчас встречаться с господином Раджабовым в Ташкенте, — Азимов был явно недоволен, как учитель нерадивым учеником. — Сейчас шесть часов вечера, а вы все еще в Москве? Вас же видели, когда вы садились в самолет на Ташкент, это было, — он посмотрел на циферблат, — пять часов сорок минут назад.

Азимов обтер жирные пальцы о вытканную на шелке карту Узбекистана, висевшую на стене. Наглый, невоспитанный, надменный, он постоянно бездельничал, зато, казалось, знает всех и вся.

— Я объясню это лично товарищу Раджабову, — парировал Зорин.

— О чем беспокоиться, дорогой? Ему доложат много раньше, чем вы увидитесь. Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться, — сказал Азимов.

Зорин не доверял Азимову и контактировал с ним потому лишь, что Раджабов на этом настаивал. Азимов служил у них посредником.

— Значит, я должен объяснить случившееся, не дожидаясь личной встречи. Но говорить буду я, а не кто-либо другой. — Ледяной тон Зорина не дал возможности Азимову хамить дальше.

— Очень хорошо… Займите, прошу, мое место, — неохотно согласился Азимов, допивая последний глоток зеленого чая. — Вы знаете, какой из моих телефонов использовать? Я ухожу.

Заместитель Председателя посмотрел в записную книжку, затем набрал специальный номер в Ташкенте, по которому, как ему было известно, личный телефонный оператор лоха всегда мог связать абонента с любой дачей, машиной или самолетом, где бы Раджабов в это время ни находился.

— Итак, вам не удалось это сделать, Анатолий Николаевич. Что же вам помешало, позвольте спросить? — Зорин слышал громкий смех Раджабова в трубке. — Я приготовил для вас скромный, но торжественный обед в горах. Мясо, вино, девицы. Все то, что вы ожидаете увидеть здесь, когда приезжаете с визитом к товарищу Раджабову, — он хихикнул.

Зорин еще не решил, насколько откровенным он может быть сейчас.

— Я сел в самолет в Домодедове. Летели час, затем самолет был вынужден вернуться в Москву по техническим причинам. Но как обычно, никто не объяснил, что случилось. — Он лгал, потому что не было выбора. Правда о проделке с «Ильюшиным» на высоте 11 тысяч метров над Волгой была просто непостижима.

— Не надо, Анатолий Николаевич. Вы знаете достаточно точно, что это за «технические причины». Вас просто надули.

Теперь уже откровенный нахальный смех прогремел по линии.

— Я тоже знаю, что произошло. Вас достал Марченко. Он убедил руководство контроля за полетами повернуть самолет обратно и возвратить вас в Москву. Вы и я — мы оба провели с Марченко несколько хороших игр за последние несколько дней. И надо сказать, с большим успехом. Теперь он начал отыгрываться, и вы оказались первой жертвой.

Нет сомнений, Раджабов располагал полной информацией обо всем, даже о том, что только должно было произойти. Зорин замирал, когда слышал этот пугающий его каждый раз грохочущий голос. Он представил себе толстые щеки «крестного отца» и его рыхлую фигуру, трясущуюся от торжествующе-наглого смеха.

— Но как Марченко узнал о ваших передвижениях, товарищ Зорин? Вот это вам непременно нужно узнать и мне тоже. Кто продал вас? Вернее, кто вас подслушал?

Тон Раджабова и подбор выражений был весьма любопытен. Похоже, «крестный отец» приглашал Зорина в Ташкент специально, чтобы проверить, насколько гарантирована безопасность операций Зорина в московском Центре. И теперь Раджабов понял то, чего так опасался Зорин: в созданной им сети происходит утечка информации.

— Вы все еще полагаете, что мне надо прибыть в Ташкент именно сегодня? — спросил Зорин. — Может быть, мне пересмотреть свои планы и прилететь, скажем, завтра? Все равно теперь уже поздно, доберусь только ночью.

Зорин был унижен и оскорблен. Он сам ощущал, что выглядит не как всемогущий номер второй в московском Центре, а скорее как третьеразрядный и притом бесправный член раджабовской команды.

«Крестный отец» смеялся.

— О чем беспокоиться? Я узнал то, что хотел. Предлагаю отложить нашу встречу.

Зорин сделал попытку:

— А что именно вы узнали?

— Это мое дело, — отрезал Раджабов. Показное дружелюбие сменилось затаенной злобой.

— Но мне казалось, что вы хотели срочно переговорить по поводу нашей дальнейшей стратегии и тактики. Именно поэтому вы предложили мне приехать.

— Это может подождать, товарищ, — прогремел Раджабов. — У вас есть более срочные дела, которыми следует заняться. Марченко ясно показал, что способен прижать вас. И не только вас. Он угрожает и мне, и моим планам. Это я понял, когда сюда приезжал Поляков, чтобы заполучить золото. Эту угрозу следует ликвидировать, и вы по моему заданию это сделаете. Именно поэтому, говоря откровенно, я обеспечил вас средствами и возможностями, чтобы ваша жизнь в Москве проходила в том стиле, к какому вы привыкли. В вашем распоряжении также все ресурсы Центра. В конечном счете, Анатолий Николаевич, считайте себя моим личным послом в российской столице. Может быть, вы не согласны со мной, товарищ генерал, или недовольны?

Ехидные раджабовские слова свидетельствовали о том, что он решил прекратить те празднично-компанейские отношения, которые установились между ними за последние три года. Свидетельствовали они и о том, что лох стал нетерпелив. Или же он рассержен. Или, что, пожалуй, еще оскорбительней и опасней, Раджабов намеренно издевался над Зориным, унижал, уничтожал, чтобы потом без особого труда избавиться от него. В любом случае не зря узбекский «крестный отец» решил наглядно убедиться в шаткости позиций самого заместителя Председателя.