Хуан Гомес-Хурадо - Эмблема предателя

Она нажала на спуск в тот же самый миг, как тот человек нажал на спусковой крючок.

- Национальная революция началась! - заорал мужчина мощным и неприятным голосом. - Пивную окружают шестьсот вооруженных человек! Никто отсюда не выйдет. И если немедленно не установится тишина, я прикажу, чтобы на балконе поставили пулемет.

Толпа замолчала, но Алиса не обратила внимания ни на эту тишину, ни на появившиеся со всех сторон коричневые рубашки.

- Я объявляю правительство Баварии низложенным! Полиция и армия встали под наши знамена, и свастика будет висеть над каждой казармой и полицейским участком!

По пивной прокатился новый гул воодушевления, раздались аплодисменты и топот ботинок, а также крики: "Мексика! Мексика и Южная Америка!" [13] Первыми словами после выстрела Гитлер провозгласил "национальную революцию", которая к тому времени уже несколько лет бушевала в Мексике, а многие участники путча воевали в Мексике на стороне радикальных сил в составе Фрайкорпс. . Даже на это Алиса не обратила внимания. Ее уши услышали лишь выстрел, зрачки задержались на человеке, который его произвел, а разум повторял два слова.

Решающий момент.

"И я им воспользуюсь", - подумала она.

Она прижала камеру к груди и влилась в толпу. Сейчас важнее всего было выйти отсюда и добраться до проявочной. Она не могла точно вспомнить имени того человека, который стрелял, хотя его лицо ей кого-то напоминало... Он был одним из тех многочисленных антисемитов-фанатиков, которые проповедовали в пивных.

Циглер. Ах, нет, Гитлер. Да, именно так, Гитлер. Помешанный из Австрии.

Алисе и в голову не приходило, что может случиться подобный переворот. Кто последует за безумцем, заявляющим, что сотрет всех евреев с лица земли? В синагогах подшучивали над придурками вроде Гитлера. И тот снимок, который она сделала - с безумным взглядом и стекающим по лбу потом - отправит этого типа туда, где ему и надлежит находиться.

В сумасшедший дом.

Она с трудом смогла протиснуться среди людей. Все снова громко заговорили, некоторые затеяли драки. Какой-то человек запустил пивной кружкой в голову другого, и остатки пива выплеснулись на жакет Алисы. Ей пришлось почти двадцать минут добираться до противоположного конца зала, но там она обнаружила стену из коричневых рубашек с винтовками и пистолетами, преграждающую выход. Она попыталась их уговорить, но штурмовики отказались ее пропускать.

Гитлер и захваченные высокопоставленные чиновники исчезли в боковой двери. На трибуне появился новый оратор, и атмосфера в зале накалилась.

С угрюмым выражением лица Алиса устроилась в том месте, где ее меньше всего толкали, и пыталась придумать, как отсюда выбраться.

Через три часа ее состояние граничило с отчаянием. Гитлер со своими приспешниками уже произнесли несколько речей, а расположившийся наверху оркестр многократно сыграл "Дойчланд юбер аллес". Алиса пыталась прорваться туда в поисках окна, через которое сможет выскользнуть, но штурмовики опять преградили ей путь. Они даже не позволяли никому сходить в туалет, и в таком переполненном месте, где официантки разносили всё новое пиво, это не замедлило превратиться в проблему. Уже несколько человек облегчились прямо у задней стены.

Ну конечно же! Официантки!

Озаренная внезапной идеей, Алиса подошла к сервировочному столику, взяла пустой поднос, сняла жакет, завернув в него камеру, и спрятала ее под подносом. Затем она схватила пару пустых пивных кружек с какого-то стола и направилась на кухню.

На сей раз на нее не обратили внимания. Она была в белой блузке и черной юбке, как и официантки. Возможно, они не заметят, что на ней нет фартука. Главное, чтобы они не смотрели на жакет под подносом!

Поднимая поднос над головой, чтобы протиснуться через толпу, Алиса прикусила губу, чтобы не обругать пару завсегдатаев, схвативших ее на ходу за зад. Ей не хотелось привлекать к себе внимание. Подойдя к распашным дверям, она пристроилась за другой официанткой, и зашла прямо рядом со штурмовиком, который их охранял, и тот лишь на секунду задержал на ней взгляд.

Кухня была огромной. Там царила та же напряженная атмосфера, что и снаружи, только без табачного дыма и подносов. Пара официантов беспрерывно наполняли кружки пивом, а повара и их помощники переговаривались рядом с потушенными плитами, под пристальными взглядами двух штурмовиков в коричневых рубашках, загораживающих дверь. Оба были вооружены винтовками и пистолетами.

Вот дерьмо!

Не зная, что и предпринять, Алиса поняла, что не может стоять посреди прохода. Наверняка кто-нибудь немедленно заметит, что она не работает в пивной, и выгонит ее отсюда. Она поставила кружки в огромную металлическую раковину, где их оставляли другие официантки, и взяла грязную тряпку, которая там валялась.

Она открыла кран, намочила тряпку, затем отжала ее, сделав вид, будто моет посуду, лихорадочно при этом соображая, что же ей теперь делать. В правой руке она держала тряпку, а в левой - свернутый жакет с завернутой в него камерой. Шаг за шагом она пробиралась к двери, озираясь вокруг; пока ей не пришла в голову идея.

Алиса подошла к одному из помойных ведер, что стояли возле раковины. Оно было почти до краев полно объедков. Она засунула внутрь свой жакет, пристроила сверху крышку и подняла ведро. Затем, как ни в чем не бывало, направилась прямо к выходу.

- Туда нельзя, фройляйн, - сказал молодчик в коричневой рубашке.

- Мне нужно вынести мусор.

- Оставьте его там.

- Но ведра уже полны. Нельзя держать на кухне полные ведра, это противозаконно.

- Не волнуйтесь, фройляйн, теперь мы - закон. Так что поставьте ведро на место.

Алиса, поставив на кон всё, оставила ведро на полу и скрестила руки на груди.

- Ну тогда сами выносите, если охота.

- Уберите его отсюда, я сказал.

Девушка продолжала смотреть ему прямо в лицо. Весь персонал кухни заметил, что происходит, и теперь смотрел в их направлении с весьма недружелюбными лицами. Поскольку Алиса повернулась к ним спиной, никто не понял, что она не одна из них.

- Да ладно, приятель, пропусти ее, - вмешался другой штурмовик. - Нечего этой штуке делать не кухне, на хватало нам еще всякой заразы. К тому же эта вонь пропитает нашу одежду, а нам в ней всю ночь сидеть.

Первый пожал плечами и отошел в сторону.

- Хорошо. Тогда проводи ее сам до контейнеров, только возвращайтесь поскорее.

Проклиная себя, Алиса выбралась наружу. Узкая дверь вела в еще более узкий проулок, где слабо светил единственный фонарь - у самого выхода на улицу. Там и впрямь стоял мусорный контейнер, окруженный целой стаей тощих кошек. В Германии для бездомных кошек настали трудные времена.