Александр Щелоков - Меч Аллаха

— Слушай внимательно. Мы те, кого вы ловите. Понял?

Офицер понял.

— Не убивай, — сказал он. — Мы скажем, что вы проехали здесь до того, как мы встали на дороге. Верно?

Он открыто подсказывал Мураду способ разойтись по-тихому, без стрельбы и жертв. Тот еще ничего не ответил, когда с автоматом наперевес к ним подошел Андрей.

— Нет, уважаемый, — сказал он офицеру. — Поступим по-другому. Сейчас ты дашь команду солдатам сложить оружие на землю. Это раз. Твой пистолет возьму я. — Андрей вытащил из кобуры офицера ТТ и сунул в карман куртки. — Это два. Потом ты забирешь солдат и поведешь их, — Андрей огляделся и махнул рукой в сторону, откуда они только что приехали, — поведешь их туда. Бегом. Через пять минут я начну стрелять вам вслед. Чем дальше успеете убежать, тем лучше для вас. Понял?

Офицер засопел и молча кивнул. На лбу и щеках его выступили крупные капли пота.

— Еще не все. Я сложу ваше оружие на обочину. Вернетесь — заберете. Нам оно ни к чему. После того как услышите мою стрельбу, принесите клятву верности эмиру Суперниязу. — Андрей подумал. — Повторите два раза: за себя и за нас. После этого можете возвращаться. Ты понял?

— Понял.

Судя по голосу, офицер был напуган, но веры в то, что их отпустят, не потерял.

Когда пятеро аскеров, молоденьких, с головами, остриженными под нуль, сложили оружие на обочину и нестройной толпой бросились бежать по дороге, Андрей крикнул Мураду:

— Садись на броню. Пора менять коня.

Пока Мурад разворачивал БТР, Андрей проколол оба передних ската милицейской машины.

Бронетранспортер послушно побежал по дороге на север.

Мурад вдруг потерял былую серьезность.

— Ты понял, — спросил он Андрея, — какая армия у полководца туркменбаши? Удивляюсь, что он не объявил себя до сих пор генералиссимусом, — сказал и расхохотался. — Битва в Каракумах — войско туркменбаши против трех джигитов!

— Брат, перестань! — прервал его Дурды. — Удержи коня похвальбы уздечкой благоразумия. Мы еще не доскакали туда, где нас не поджидает опасность.

— Ибо сказано, Аллах любит скромность, — поддержал Андрей.

Мурад промолчал. Он вертел руль, словно мальчишка, впервые севший в машину и радующийся возможности покрутить баранку. Но делал это вынужденно. Дорога была вся в рытвинах. БТР подпрыгивал на каждой кочке, гремя подвеской и пустым кузовом. Бочка с соляркой, лежавшая у борта и зафиксированная двумя кирпичами, как клиньями, подпрыгивала и угрожающе ухала, всякий раз заставляя Андрея оглядываться: если бочка разотрет кирпичи, то она тут же превратится в смертельный каток.

Далеко впереди за грядой барханов в свете восходящей луны зеркальным блеском сверкнула лента реки.

— Джейхун, — сказал Мурад и повернулся к Андрею.

Это была Амударья, на правом берегу которой лежали такие же пески, как и на левом, но уже принадлежавшие другой азиатской стране, — Узбекистану.

Они подогнали «броник» к тугаям — камышовым прибрежным зарослям, остановились на вершине глинистого холма, от которого крутой склон уходил к реке. Вылезли из «броника».

— Машину бросим? — спросил Дурды.

— Загони ее в камыши, — предложил Андрей.

Мурад влез обратно в БТР, включил первую скорость, стронул его с места и выскочил из-за руля. Машина, переваливаясь с борта на борт, медленно поползла вниз. Через несколько мгновений она вломилась в заросли кустарников. Раздался хруст веток и сухих стеблей камыша. Колеса зарылись в размокший грунт.

«Броник» дернулся, шатнулся, двигатель захлебнулся в бессилии и замолк. Из тугая осталась торчать только корма машины, задрызганная жидкой грязью.

— Пошли, — сказал Андрей и махнул рукой, предлагая идти вниз по течению.

— Именно там они нас и ждут, и будут искать.

— Сарбас прав, — сказал Мурад. — Надо идти вниз и искать лодку.

Они двинулись по обочине дороги, тянувшейся вдоль берега реки, рядом с камышовыми зарослями.

Неожиданно впереди послышался какой-то шум. Они сразу свернули в камыши и затаились.

Андрей осторожно пробрался вперед и за поворотом увидел блокпост. Два милиционера и два солдата в касках, бронежилетах и с короткоствольными автоматами стояли возле небольшой будки из глинобитного кирпича.

Вдалеке загудел приближавшийся автомобиль. Андрей стал наблюдать.

Через несколько минут к блокпосту подъехал рейсовый автобус. Это был «Пазик», каким-то чудом сохранившийся в этом краю. Должно быть, он ходил между прибрежными кишлаками.

С двух сторон к автобусу подошли солдаты. Один заставил открыть двери салона, второй подошел к водительскому окну и заговорил с шофером.

Забравшийся внутрь военный занимался делом серьезно. Он продвигался по проходу, заставляя пассажиров вставать с мест, заглядывал под сиденья, о чем-то их спрашивал.

Дальше Андрей смотреть не стал. Он нырнул в камыши, вернулся к Мураду.

— Бери брата, пойдем.

— Куда? Там солдаты. Придется отсиживаться до вечера.

— Есть план. Пошли.

В ста метрах от блокпоста дорога делала крутой поворот и скрывалась за стеной камышей и тальника. Лишь еще через двести метров она снова становилась видимой для тех, кто находился на блокпосту.

Втроем, держа автоматы наготове, они вышли на дорогу в месте, где она не просматривалась солдатами.

Едва автобус появился из-за поворота, Мурад поднял руку.

Заныли тормоза, облако белой пыли хлынуло вперед, окутав машину.

Дверца со стороны водителя распахнулась, и Мурад увидел расстроенное лицо шофера.

— Сколько можно?! Меня уже останавливали два раза.

— Третий — последний, — объяснил Мурад. — Какой кишлак впереди?

— Тузташ, — ответил водитель.

— Вот мы туда и поедем.

Они покинули «Пазик», не доехав до кишлака несколько километров и, помахав на прощанье водителю, демонстративно направились в камыши в противоположную от берега сторону. Когда автобус скрылся, беглецы вернулись к реке и на песчаных барханах неожиданно обнаружили землянку. Ее, должно быть, выкопал для себя какой-то чабан, чтобы укрываться здесь в непогоду. В сооружении не было ничего деревянного. В пустыне дерево найти труднее металла. Потолок над ямой строитель соорудил из двух железных кроватных сеток. На них были набросаны сухие кусты полыни и верблюжьей колючки, сверху все присыпано песком.

Они вползли в укрытие, втиснулись в темную дыру под крышей, улеглись на скрипучем песке, напоминая самим себе шпроты в банке.

Ночью земля остыла. Внутри укрытия стало сыро и прохладно.

До полудня они спали как убитые. Проснулись в приступах страшного голода. Напились прямо из реки, затем Андрей и Мурад пошли в разные стороны, чтобы осмотреть берег. В низовьях ближе к кишлаку Андрей обнаружил паром, стоящий у старенького дебаркадера.