Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)

— Где Джен? — спросил я. При том, что я только что узнал об Элли, я все-таки хотел докопаться до истины.

— Вопросы здесь задаем мы, — сказал Лютер.

— Уже нет, — ответил я. — Пора попробовать что-нибудь новенькое.

— Я хочу еще раз спросить вас, — сказал Лютер, — что еще вы знаете о смерти Гарбера, что не вошло в ваше заявление?

— Ничего. Совсем ничего. Изо всех сил напрягаю мозг, стараюсь что-нибудь придумать, чтобы помочь вам — из патриотических соображений. Возможно, если бы вы поделились со мной тем, что знаете вы, это простимулировало бы мне память. У меня в последнее время проблемы с памятью.

Лютер не ответил, просто протянул свою визитку:

— Вот вам мой номер телефона. Воспользуйтесь, пока еще не слишком поздно.

Я вовсе не собирался рассказывать Кентрису абсолютно обо всем, что происходит. Прежде всего, я не был готов признаться, что проник в пристройку больницы — в конце концов, он все-таки полицейский. Еще мне не хотелось говорить о том, что Крейг узнал об Элли. Ребячество, конечно, но мне казалось, что если произнести вслух, то это придаст правдоподобия.

Так что, когда я позвонил, я сказал только, что Элли пропала.

— Есть соображения, где она может быть? — спросил он.

— Она следила за Ласситером. Мне нужно заявить о пропаже?

— Местные копы не примут заявления.

— Что вы хотите сказать?

— Ричард, вы недавно уже заявляли о пропаже женщины.

Он был прав. Если я заявлю о пропаже женщины, как две капли воды похожей на Джен, надо мной будут смеяться.

— Вот что я вам скажу, — продолжал он. — Рапорт подам я.

— Спасибо.

— Мне все-таки кажется, что вы чего-то недоговариваете.

— Приятно было побеседовать.

Все утро я думал, что делать дальше. Вне зависимости от того, та Элли, за кого себя выдает, или нет, она наверняка с Шоном Ласситером. Или она с ним в сговоре, или он что-то с ней сделал. Надо проследить за Ласситером.

А пока я позвонил Марии Галассо. На мобильный.

— Алло? — сдержанно ответила она: должно быть, на работе.

— Мария, вы меня узнали?

— Да.

— Можем мы снова встретиться?

Она помедлила, но все же сказала:

— Да.

— На том же месте? В пять часов?

— Да.

Давно я ни с кем так хорошо не говорил.

Я поехал в Ардмор — этот путь я мог проделать уже почти с закрытыми глазами. Доехал в половине пятого, припарковался за школой и стал ждать Марию. Она приехала в пять и опасливо вышла из машины. Все как в прошлый раз, только Элли не было.

— Здравствуйте, Мария, — сказал я. — Спасибо, что пришли.

У нее была собственная программа.

— Вам удалось узнать о Доноване и его жене? Это моя вина?

— Нет, вы не виноваты. — Я не лгал, поскольку считал непосредственной причиной того, что Донованов убили, наш разговор с Элли. — Но я хотел поговорить не об этом. Вчера вечером я был в пристройке.

— Я вас не видела, — сказала она.

— Конечно; я был там после закрытия.

Она удивилась.

— А как же охрана?

— Не важно, — сказал я. — Но там практически ничего нет. Чистые столы. Все словно вымерло.

— Правда? На моем столе всегда бардак.

— Вам говорили?..

Она перебила, словно что-то вспомнив:

— Вчера? Вчера нам дали выходной. Что-то случилось с какой-то бактерией, и понадобилось провести дезинфекцию.

Вот как мне повезло.

— Ох.

— Так что, наверное, все убрали, — сказала она.

Значит, это пустая трата времени.

— А не случилось ли чего-то необычного с момента нашего последнего разговора?

— Нет, — сказала она. — Но в пятницу это будет уже не важно. Это будет наш последний день. Днем в пятницу коктейль; и мы получим наши бонусы. В первый раз в жизни я рада остаться без работы, рада, что все это кончилось.

— Мария, а с кем еще я мог бы поговорить? Из тех, кто работает там, кому вы доверяете? Может быть, работает в другом помещении… в лаборатории?

Она немного подумала:

— Не знаю. Может быть, доктор Костелло?

— Кто такой доктор Костелло?

— Хирург. Он приходит примерно раз в неделю. Я с ним практически незнакома, так, только здороваемся. Позавчера он заспорил с доктором Гейтсом; мне кажется, он очень недоволен некоторыми вещами, которые здесь творятся.

— А вы не знаете, чем именно он недоволен?

— Нет.

— Значит, он хирург?

— Нейрохирург. Он вырезал опухоль моей двоюродной сестре — слава богу, оказалась доброкачественная.

— Доктор Костелло оперирует на мозге?

— Да.

— Какого черта делать нейрохирургу в этой пристройке? — спросил я, но у Марии не было ответа.

Возможно, ответ был у меня.

Шон Ласситер не верил своим глазам.

Курьер только что доставил ему пакет, которого он ждал почти год, — результаты второй стадии испытаний амлизина.

Он читал краткое резюме отчета в четыреста страниц, которое гласило, что амлизин в ходе испытаний показал результат ненамного лучший по сравнению с плацебо. И далее было сказано, что препарат, безусловно, не допускается к третьей фазе испытаний.

Ласситер наметанным глазом стал просматривать сопроводительные данные, надеясь, что вся страничка с резюме — это просто ошибка какого-нибудь технического работника. Но данные были еще более ужасающи. Амлизин не выдержал испытаний.

Ласситер знал лучше чем кто бы то ни было, что этот препарат не помогает от болезни Альцгеймера, но отчет должен был представлять собой одобрительные, звучные фразы, направленные на то, чтобы поднять акции его компании. А этот отчет сведет на нет и ту малую ценность, которую они имели, и он окажется на дне финансовой пропасти, из которой ему уже не выбраться.

Но все-таки это ошибка. Гейтс наверняка в курсе дела; это ведь наполовину его идея. Гейтс тоже разбогатеет, Ласситер пообещал ему немало. Ни в коем случае он не мог подписать такой отчет.

Ласситер позвонил Гейтсу в больницу, но ему сказали, что Гейтс вышел. Позвонил на мобильный, но мобильный не отвечал. Он оставил сообщение с просьбой перезвонить срочно.

В конце концов, в три часа Гейтс позвонил;

— Шон, кажется, ты пытался до меня дозвониться?

— Именно так, черт возьми! Ты видел отчет?

— Я его подписал. Как оказалось, мы потерпели неудачу.

Ласситер был так разъярен и настолько плохо соображал, что существовал как бы в параллельном мире.

— Ты с ума сошел! У нас же была договоренность!

— Шон, я не понимаю, о чем ты.

Краем сознания Ласситер понимал: возможно, Гейтс боится, что линия прослушивается. Но он не мог думать об осторожности.

— Тебе это с рук не сойдет. Я тебя порву, клянусь богом!

— Шон, я не люблю, когда мне угрожают.

— Ты мертвец, понял? Если ты не переделаешь отчет до того, как он попадет в управление, ты мертвец! — И Ласситер швырнул трубку.

— Бог все-таки есть. Я по-прежнему богаче Ласситера.