Джулия Уолш - Колдовской источник

– Хочешь хлеба с семечками подсолнечника? Он еще есть за полцены, – предложила Бриджит и тут же поправилась: – Нет-нет, разумеется, бесплатно!

– Отлично! Захвати его с собой, когда пойдешь сегодня вечером ужинать ко мне в башню.

– К тебе… с собой? Ужинать в башне? – она не могла поверить своему счастью.

Мужчина пожал ей руку и представился:

– Свен Маурер.

– Бриджит Вислинг.

– Значит в восемь?

Она кивнула как-то нерешительно.

– Драгоценная моя Бриджит! Ты спасла меня от жажды и голода в знойный день. Как еще мне тебя отблагодарить?

– Ты мне ничем не обязан. Это я должна тебя благодарить – в такой ливень торговля идет из рук вон плохо, а тут настоящий аншлаг!

Он довольно рассмеялся:

– Да, здорово вышло!

Их взгляды встретились.

– А ты не чувствуешь себя в этой холодной башне, как в могиле? Ты хоть раз видел там привидение?

– Чепуха, – бросил он.

Ему не хотелось рассказывать, что по ночам его будят какие-то странные звуки. Может быть, это скрипят оставшиеся части подъемных блоков? В любом случае, он не покажет своей слабости перед такой хорошенькой девушкой – с вьющимися упругими прядями волос и миндалевидными зелеными глазами. Ему хочется, чтобы она восхищалась им. И она расскажет ему, что связывает ее с пресловутым Девичьим источником.

– Ладно, я приду, – согласилась Бриджит, изо всех сил стараясь скрыть переполнявшую ее радость.

Свен церемонно поклонился:

– Вы окажете мне честь, достопочтенная фройляйн! Да, и не забудь, пожалуйста, про хлеб! А я приготовлю суп на моей импровизированной кухоньке.

Она смотрела на него, как завороженная. И колокольчик зазвонил как-то особенно мелодично, когда он выходил из лавки.

– Бриджит! – рявкнул дядя Пауль. – Ты что, действительно пойдешь в башню к этому?..

– Конечно, пойду, – ответила девушка, глядя ему в глаза – Он делает нам отличную рекламу, надо поддерживать с ним хорошие отношения.

– Хорошие отношения? Это еще зачем? Не пускай его в свое сердце, Бриджит! Ни один ночной сторож не останется в городе дольше одного сезона.

– А вдруг ты ошибаешься? – она вся светилась от счастья. – Если он останется здесь, то и я не уеду. И всегда буду рядом с тобой и Диди.

Дядя Пауль смотрел на племянницу подозрительно, предчувствуя неладное:

– Он все равно уедет.

– Нет, если я расскажу ему тайны Берленштайна.

– Но, Бриджит, ты ведь не расскажешь…

– Нет, ничего об источнике, конечно, нет. Только о рыцаре Берлене, его заклятом враге рыцаре Штадене и о прекрасной Мелинде.

– … о Мелинде? Но тогда придется рассказать и об источнике, который течет здесь, под нами! – его глаза сузились. – Бриджит, держи язык за зубами. Если бургомистр узнает, что ты проболталась, нас всех ждут неприятности. Вдруг этот ночной сторож захочет заработать на этом источнике?

Бриджит совершенно не хотелось препираться с дядей Паулем. Ее ждал романтический вечер в рыцарской башне, и сердце отчаянно колотилось в груди, когда она представляла себе, как они сидят рядом и едят приготовленный этим красивым мужчиной суп! Она мечтала только об одном – смотреть без конца в его глаза. А еще хотелось забыть, сколько горя принес их семье этот Девичий источник. Может быть, проклятие потеряет свою силу, если все, в том числе и она, будут всегда молчать о нем?

– Судьба Мелинды была очень необычной – ему это понравится.

– Похоже, что ты хочешь ему понравиться, – прорычал дядя Пауль.

– Разумеется, но только потому, что он приводит к нам покупателей. Как совладелица семейного бизнеса я неустанно забочусь о его процветании.

Дядя Пауль коснулся ее плеча. Он редко открыто демонстрировал свою любовь к ней:

– Хорошо, Бриджит. Но будь осторожна. Ты ведь ничего не знаешь об этом человеке!

– Обещаю, дядя Пауль, – и она посмотрела на него с такой искренней преданностью, на какую способны только маленькие дети.

Когда вечером Свен вел Бриджит по винтовой лестнице в верхнюю круглую башню, ее всю лихорадило. Она не была здесь с детства, с того дня, когда мама привела ее сюда, держа за руку. А теперь ее рука лежала в горячей и сухой мужской руке.

Девушка приятно удивилась, увидев, что помещение приобрело вполне жилой вид: два глубоких мягких кресла стояли на небольшом пушистом ковре, а рядом с ними – низкий стеллаж с красивой новой посудой.

– Неплохо устроился ночной сторож из Средневековья, – весело пошутила она и внезапно осеклась: прямо перед ней на мольберте стоял портрет Евы.

– Ты художник? – удивленно спросила она.

Свен кивнул. Он был поглощен сервировкой шаткого стола, расставляя на нем тарелки и винные бокалы.

– Как она прекрасна, – услышал Свен восторженный возглас девушки. – Она и в жизни так обворожительна, или ты приукрасил ее образ?

Свен сделал вид, что очень занят сервировкой: воспоминания о Еве все еще мучили его. Но Бриджит проявила настойчивость:

– Чей это портрет?

– Одной коллеги из театра.

– Она такая же красивая в жизни, или ты приукрасил ее, потому что влюблен?

– Глупости!

Свен театральным жестом пригласил Бриджит к столу, налил вина и поставил перед ней тарелку с горячим супом:

– Приятного аппетита, Бриджит!

Несколько минут они молча ели.

– Написанный тобой портрет просто супер!

Свен довольно улыбнулся: похвала всем по душе.

Бриджит съела еще несколько ложек супа и тревожно спросила:

– Тебе и вправду не страшно жить здесь одному?

– Страшно? А чего мне бояться?

– Ты проводишь здесь одинокие тоскливые ночи и мечтаешь о красавице на портрете?

– Я живу, ничего не боясь и ни о чем не мечтая!

– А Мелинда? Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Мелинда? Дочь рыцаря Берлена? Кое-что знаю.

Краем уха Свен слышал, что Мелинда и послужила причиной жестокой борьбы между благородными рыцарями Берленом и Штаденом. Эти непримиримые враги превратили город в руины, сохранилась только часть крепостной стены, башня и пекарня, о которой Свен никогда не забывал упоминать во время экскурсий.

– Старый рыцарь Штаден хотел отдать пекарню будущей жене, так как имел законное право претендовать на часть земли Берленштайна. Но рыцарь Берлен ни в какую не соглашался.

– Нет, все гораздо романтичнее, – возразила Бриджит. – Мелинда не хотела покориться отцу и принести свою молодость в жертву старику Штадену. Она забаррикадировалась здесь, в этой башне, потому что всем сердцем любила другого человека.

– Она любила другого? А кого именно? В городском архиве нет никаких упоминаний о ее возлюбленном.

– Это потому, что берленштайнцы ничего не понимают в любви, – заявила Бриджит и улыбнулась своей ангельской улыбкой.

Свен посмотрел на девушку долгим взглядом так, словно на всем свете для него не существовало ни одной другой женщины. У Бриджит пересохли губы.