Никки Френч - Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении)

— Моя подруга приехала на опознание.

Он кивнул.

— Я старший ординатор, доктор Кирьяку. Вы родственница?

— Он мой муж, — ответила я.

— Примите соболезнования, — отозвался врач, и я вдруг поняла, что он и вправду сочувствует мне.

— Его имя Грегори Маннинг, — сообщила я.

Доктор Кирьяку перебрал папки, лежавшие стопкой на столе, нашел нужную, открыл и просмотрел бумаги в ней.

— У вас есть с собой какие-нибудь документы? — спросил он. — Прошу прощения, таков порядок.

Я протянула ему водительские права, врач что-то записал в своих бумагах.

— Тело вашего мужа сильно обгорело, — предупредил он. — Вам будет нелегко. Но я по опыту знаю: это лучше, чем вообще не увидеть тела.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросила Гвен.

Я покачала головой. Гвен села, а меня доктор Кирьяку повел в комнату, которая была сплошь заставлена шкафами, похожими на картотечные, но с ящиками раза в четыре глубже обычных и ручками, как у старых холодильников. Бросив взгляд на документы, прикрепленные к планшету, доктор подошел к одному из ящиков и повернулся ко мне.

— Вы готовы? — спросил он.

Я кивнула. Он потянул за ручку, и в комнате, и без того прохладной, повеяло холодом. Ящик выехал из гнезда, оказавшись подобием длинного подноса, на котором лежал труп, укрытый простыней. Когда врач приподнял угол простыни, я невольно ахнула, потому что лишь теперь наконец поняла, что никакой ошибки не произошло и что мой дорогой Грег мертв.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в лицо. Оно почернело от огня, часть волос сгорела, кожа на голове обуглилась. Об аварии напоминала только страшная рана над правой бровью. Протянув руку, я коснулась уцелевшей пряди волос, наклонилась и дотронулась до нее губами.

— Прощай, любимый, — шепнула я.

— Это Грегори Маннинг? — спросил доктор Кирьяку.

— Да.

— Спасибо. — И он что-то записал в своих бумагах.

Доктор Кирьяку повел меня обратно к Гвен, когда я вдруг кое-что вспомнила:

— Мне говорили, в той же аварии погибла еще и женщина. Она здесь?

— Да, — подтвердил врач.

Я мялась в нерешительности, пока наконец не отважилась спросить:

— А вы… — Я умолкла и повторила попытку: — Вы не знаете, как ее звали?

Доктор Кирьяку снова порылся в папках.

— Ее муж уже приезжал, — заметил он. — Вот она. — Он прочел надпись на обложке папки: — «Милена Ливингстоун».

Гвен удивленно посмотрела на меня:

— Кто она?

— Это имя я впервые слышу, — ответила я.

Мой тесный дом заполнили люди. Гвен и Мэри, видимо, установили очередность, потому что едва уходила одна, как тут же появлялась другая. Прибыли мои родители и привезли имбирный кекс. Джо принес виски. Приехал Фергюс с серым от шока лицом. Каждый вновь прибывший норовил меня обнять. А я не хотела, чтобы меня обнимали. Вернее, хотела, но только чтобы это был Грег.

Мне не пришлось ломать голову над списками неотложных дел: на каждом этапе подготовки к похоронам вокруг меня с избытком хватало желающих подсказать, как быть и что делать дальше. Я стала частью бюрократического процесса, который плавно и размеренно, как по маслу, продвигался к финалу — церемонии похорон. Но прежде чем состоятся похороны, факт смерти следовало зарегистрировать, а для этого, как выяснилось, провести расследование причин смерти.

Мы с Грегом часто говорили о смерти. Однажды в подпитии мы даже ответили на вопросы анкеты на сайте, обещавшем предсказать, в каком возрасте мы умрем (я — в восемьдесят восемь лет, Грег — в восемьдесят пять), поэтому воспринимали ее как нечто смехотворно далекое. Если мы когда-либо и думали о смерти всерьез, то полагали, что она придет к нам в глубокой старости и кто-то из нас будет держать умирающего за руку. Но подержать Грега за руку перед смертью мне не довелось, с ним рядом была другая. Некая Милена Ливингстоун. Кто она? Почему ехала с ним в машине?

— А ты как думаешь? — мрачно спросила мама, и я выставила ее из дома, грохнув дверью за ее спиной.

— А ты как думаешь? — спросила Гвен, и я уронила голову на стол, заваленный бесконечными списками дел, и сказала, что не знаю, не имею ни малейшего представления. Ведь я же знала Грега. Он бы ни за что…

— Расскажи мне о ней.

— О ком? — Джо смотрел на меня горестно и внимательно.

— О Милене. Кем она была?

— Элли, я понятия не имею, — ласково заверил он.

— Значит, она не из клиентов?

Джо и Грег были партнерами по бизнесу. При слове «бухгалтер» люди обычно представляют себе серенького, седого и унылого человечка в костюме и в очках, но эти двое ни в коей мере не соответствовали такому описанию. Джо излучал обаяние и выделялся в любой толпе. Женщин манили его голубые глаза, сияющая улыбка, манера уделять собеседнику все внимание. Он был хорош собой, но мы с Грегом давно определили, что подлинный секрет его шарма в другом: рядом с ним люди чувствовали себя особенными, по-настоящему красивыми. Он был постарше нас, приближался к пятидесяти, поэтому мы относились к нему как к старшему брату или к дяде. А Грег… он часто повторял: если бы я заранее знала, чем он зарабатывает на хлеб, то вряд ли согласилась бы встречаться с ним. Но откуда мне было знать? Мы познакомились на вечеринке в гостях у общего друга, и, если бы мне предложили угадать профессию Грега, я сказала бы, что он режиссер на телевидении, писатель, актер, политик. В его облике сочетались склонность к эпатажу и стильная небрежность, в нем чувствовалось что-то возвышенное, мечтательное, не от мира сего. Из нас двоих педантичной и практичной была я, а ему достались энтузиазм, неаккуратность и ребячество.

— Нет, — покачал головой Джо. — Я перерыл все бумаги.

— Должно же быть какое-то объяснение.

— А тебе ничего не приходит в голову?

На этот раз от его ласкового голоса, мягко побуждающего признать очевидное, меня передернуло.

— Я бы знала, — вспыхнув, возразила я. — И ты тоже.

Джо положил ладонь мне на плечо:

— Мы оба хорошо помним, каким прекрасным человеком был Грег и что он нравился многим, но в конце концов…

— Нет, — перебила я. — Это невозможно.

— Кем была эта Милена? — спросила я у Фергюса.

— Понятия не имею, — ответил он.

— А он случайно… — я помялась, — не говорил, что у него?..

— Роман? — Фергюс произнес слово, которое я так и не решилась выговорить.

— Да.

— Он обожал тебя.

— Речь не об этом.

— Он даже не заикался о том, что у него роман. И я ничего такого ни разу не заподозрил. Ни на секунду.

— А теперь? Теперь подозреваешь?

Фергюс в растерянности потер щеку.

— Честно? Элли, мне нечего сказать. Знаешь, я ведь заезжал к нему в офис в тот день, когда он погиб. — Фергюс разбирался в компьютерах и оказывал фирме Грега услуги. — Он вел себя как всегда. Говорил о тебе. Ни словом, ни жестом не вызвал у меня подозрений. И погиб в аварии вместе с женщиной, о которой никто из его знакомых даже не слышал. Ну что тут скажешь?