Барбара Абель - Двойной расчет

Если я пыталась объяснить, почему мне хочется общаться с тем или с этим, он принимал разочарованный вид, становился холоден со мной и разговаривал сквозь зубы. Если эти люди мне нравились, то, может быть, я вообще хочу поменять весь стиль жизни? В общем, каждый раз все заканчивалось одним и тем же: я плакала, умоляла его не сердиться, признавала его правоту. Словом, смирялась.

Я осталась совсем одна. Порвав с людьми, которые были мне близки, я осталась наедине с собой. Мне не с кем было поделиться своими горестями и сомнениями. Наш дом посещали только его друзья и его коллеги. Когда он уходил по утрам, передо мной открывалась бесконечная пустыня нового дня, голая и безжизненная. Это было ужасно. Я не осмеливалась звонить своим друзьям, даже когда оставалась одна: «Если я сделаю это сейчас, то они могут перезвонить мне вечером и даже в выходные!» Они бы меня не поняли: как можно дружить втайне от кого-то? Мне было стыдно, и главной моей заботой стало скрывать от окружающих, что моя жизнь превратилась в существование тюремного узника. Но жаловаться я не могла. Слишком боялась, что Ив заметит, что он догадается: я не достойна той жизни, которой живет элита и которую он считал достойной его. А ведь я ему доверяла. Он любил меня, он хотел, чтобы мне было хорошо. Следовательно, он прав.

Когда родилась Леа, появление этого маленького существа захватило меня полностью. В конце концов, именно этого я хотела, не так ли? Теперь у меня было столько дел. И я с головой погрузилась в заботы о дочери. Когда я говорю «с головой», это полностью отражает истинное положение вещей! Наша интимная жизнь была далеко не той, что прежде. Почему, когда говорят о счастье материнства, так мало внимания уделяют этой стороне дела? Есть пары, в которых появление ребенка сближает супругов, превращая семью в единое целое. Но может случиться и по-другому: ребенок, напротив, будто отдаляет мужа от жены. Мое тело не могло полностью удовлетворить и Ива, и ребенка, поэтому он чувствовал себя обделенным. Наши ссоры стали чаще и злее. Я видела перед собой мужчину, которого, оказывается, не знала. Страдающего, обиженного, подозрительного, ревнивого, ожесточенного собственника. Очень резкого. Случалось, что он меня бил. Сперва как бы в шутку: даже не пощечина, а так — легкий шлепок. Я не реагировала, хотя надо было сразу положить этому конец. Дальше — больше. А потом мы мирились. Помню один случай: он плакал, просил прощения, убеждал, что больше никогда не позволит себе такого, обещал неземное счастье. Я ему верила. И потом — ведь, несмотря ни на что, я любила его! Изо всех сил старалась вернуть очарование первых лет нашей любви, поначалу веря, что это возможно. Да и что я могла поделать? У меня не было работы, не было собственных средств к существованию для себя и дочери. Кроме того, я дала себе клятву, что моей девочке никогда не придется пережить то, что я переживала в детстве: развалившаяся семья, ребенок, лишенный родителей. Об этом не могло быть и речи! Естественно, я осталась с ним.

Лее исполнился год, когда он впервые предложил мне делать эротические фото. К тому моменту наша сексуальная жизнь полностью деградировала. Я со своей стороны всегда исполняла супружеский долг, понимая, что у мужчин есть определенные потребности. Но это было именно удовлетворением потребностей и не имело ничего общего с тем, что называют любовью. Наши ссоры продолжались даже в постели. Он говорил, что я зажата, что мою сексуальность надо раскрепостить. Короче, я его больше не возбуждала. И если я срочно не предприму что-нибудь, он будет искать то, чего ему не хватает, в другом месте. Эротическое фото — это было как раз то, что могло бы добавить нашим отношениям пикантности и остроты. Мы провели несколько сеансов — только он и я — и ему это как будто понравилось.

Когда он предложил делать это с другими мужчинами, я отказалась. Меня возмущала даже мысль о том, что меня будут фотографировать в компании с другим мужчиной. Его же мой отказ буквально взбесил. Он обозвал меня эгоисткой! Обвинил в том, что я совершенно равнодушна к его желаниям. А ему было приятно представлять меня в объятиях других мужчин. При этом он — не эгоист и не собственник, ему чужды эти мелкие чувства. Он делает это для меня!

Эгоисткой оказывалась я, эгоисткой и неблагодарной тварью.

Из-за моих отказов он перестал со мной разговаривать. Находиться с ним под одной крышей стало невозможно. Мы общались лишь посредством коротких записок, которые оставляли друг другу на кухонном столе. Когда Ив занимался дочкой, он запрещал мне к ней подходить. Если же я нарушала запрет, он вручал ребенка мне и уходил из дому. А возвращался лишь поздно ночью.

Его равнодушие, полное отсутствие контакта с ним — все это было хуже, чем физическое насилие. Для него меня просто не существовало. А в моем мире не было никого, кроме него и дочки. Я была буквально раздавлена. И сожалела о временах, когда он мог накричать на меня, когда я была объектом его ненависти или гнева. Тогда я по крайней мере существовала! Сегодня же я превратилась в призрак, в тень без плоти и крови. Целые дни сидя в полном одиночестве, я иногда брала телефонную трубку и слушала гудок. Делала это часто, подолгу держа трубку в руках и убеждая себя, что достаточно лишь набрать номер, чтобы войти в контакт с окружающим миром. Но не делала этого, и долгий гудок превращался в прерывистый. Совсем как моя жизнь.

Выдержать этот ужас я смогла лишь благодаря Лее.

Ситуация становилась невыносимой, у меня больше не было сил. Я всерьез думала о том, чтобы уйти от него. Когда он узнал о моих планах, начались угрозы и запугивания. Развод? Ну что ж. Только не надо воображать, что я, в моем положении, могу рассчитывать на то, что ребенок останется со мной. Дом, естественно, тоже достанется ему, поскольку я не в состоянии выплачивать проценты по ссуде. Всякая попытка сопротивляться оборачивалась для меня угрозой оказаться на улице без денег. Подобная перспектива буквально сводила меня с ума. Вернуться к родителям? Это не выход. Ведь я не могу рассчитывать ни на материальную, ни на моральную поддержку с их стороны. Объяснить маме, что произошло, невозможно — она не поймет. Папа, по обыкновению, будет отмалчиваться. Нет, это выше моих сил. Ив хорошо зарабатывает, поэтому они считают его идеальным зятем. Я была беззащитна и абсолютно одинока.

И я согласилась. Потерпев поражение, я полностью отдалась на милость победителя.

Первый сеанс был вполне soft [8] Мягкий, пристойный (англ.). . Прикосновения, ласки, эротика ниже пояса. Партнер был найден по объявлению: маленький, сухой человечек с выбритым лицом, тип подростка, не достигшего половозрелого возраста, хотя ему было за сорок. Обиженный богом. Сеансом руководил Ив, он строил мизансцену и отдавал приказания. Я чувствовала себя запачканной, униженной, но не противилась. Этот тяжелый момент необходимо было пережить. Во время второго сеанса мы познакомились с «Дидье», его нашли тоже по объявлению. Как его зовут на самом деле, я так и не узнала. В самый разгар съемки он начал переходить границы, но я попыталась уклониться, поскольку добилась от Ива обещания, что мои партнеры не пойдут до конца. Однако Дидье требовал именно этого. Похоже, подобные «развлечения» были для него не в новинку, и это произвело на Ива определенное впечатление. Вскоре он пустил все на самотек, ограничиваясь тем, что фотографировал происходящее. Подобное развитие событий было лишь вопросом времени, тем более что в принципе это мало что меняло. Моя душа подверглась насилию уже давно, она мне больше не принадлежала. Остальное было простой формальностью.