Никита Максимов - Черника в масле

Они почти одновременно вылетели на край крошечной полянки, центр которой занимала лужа взбаламученной грязи. Слева от неё шёл невысокий гребень, по которому, собственно, и пролегала тропа, которую оставили ноги уже прошедших здесь пассажиров. В грязи уже выше уровня коленей увязала Кара Купер и орала во всю мощь испуга и молодых лёгких. Она пыталась выбраться, месила ногами густую жижу и тянула грязные растопыренные пальцы навстречу вытянутым к ней с тропинки десяткам рук.

Коби едва успела затормозить на краю полянки, а вот несшийся следом за ней бульдозер даже не подумал сбавлять ход. Вылетев у неё из-за спины, он материализовался в виде громоздкой фигуры Сергея и с разбегу прыгнул в грязь рядом с Карой. Мутная жижа с противным чавканьем полетела в разные стороны, но отказалась принять в себя «медведя» глубже, чем по его собственные колени. Он подхватил Кару под мышки, как щенка. Выдернулиз грязи, поднял прямо перед собой так, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с его глазами. Кара продолжала неистово болтать ногами в воздухе, и инстинктивно пыталась уцепиться за плечи Сергея, за его волосы, уши – без разницы. Он встряхнул её и заговорил, глядя прямо в глаза.

– Ты чего орёшь во всю глотку? Это просто грязная лужа, здесь глубины – по колено! – Сказанное им даже не нуждалось в переводе.

Кара задыхалась, вопли начали уступать место истерическим рыданиям.

– Успокойся. Успокойся! – Сергей легко, как ребёнка встряхнул её ещё раз и подтянул к своему правому плечу. Она плотно, изо всех сил обвила его шею руками. Он, как бегемот, полез по грязи к тропинке.

– Эй, народ, помогите мне выбраться!

В его протянутую левую руку вцепилось одновременно две или три руки, потом кто-то перехватил его за пояс и через несколько секунд Сергей стоял на твёрдой земле, топая ногами и пытаясь снять со своего плеча плачущую Кару.

С головы колонны прибежал Клаус. Порядком растерянный Новиков ухватился за него, как за соломинку:

– Пастор, объясните мне, какого чёрта с ней творится? Нельзя же так себя вести! Случись что, она выдаст нас на всю округу своим криком.

Майер переглянулся с Коби.

– Кажется, я знаю, в чём проблема. Когда мы сели в болото, у неё на глазах два человека утонули в трясине. Быстро, за несколько секунд. Она тогда впала в шоковое состояние, а сейчас, когда сама провалилась в грязь, похоже, очень испугалась.

Сергей ощутимо растерялся.

– А-а! Ну, тогда… в принципе, ясно. Что же нам с ней теперь делать?

– Наверное, ничего. Надо дать её успокоиться.

– Ага. Ладно, попробуем. Эй, малышка, как ты там? Ничего страшного не случилось, ты уже на земле. Всё в порядке, слышишь?

Коби подумала, что очень странно слышать в голосе настолько крупного и грозного с виду человека такие успокаивающие, пусть и неуклюжие интонации. Кара ничего не отвечала, уткнувшись шмыгающим носом в его плечо. Из-под плотно зажмуренных век бежали блестящие ручейки слёз.

– Ладно, – окончательно растерявшийся Новиков махнул Клаусу рукой: – Возвращайтесь на своё место, в начало, и продолжайте вести людей. Мы тут попробуем разобраться сами. Она пойдёт с нами в хвосте – со мной и Лукасом.

Он погладил Кару по участку спины повыше рюкзака и ещё раз указал подбородком вперёд:

– Давайте, давайте! Двигаем! Заканчивайте балаган!

Пастор заспешил вперёд, Коби вернулась на своё место, снова надела на спину импровизированный ранец и повела свою часть колонны, в двух словах поведав о происшедшем. Когда они проходили мимо злополучной лужи, Кара уже отпустила шею Сергея и сидела рядом с ним под деревом. Её рюкзак лежал у него на коленях, а сам он говорил что-то негромкое и держал в левой руке маленькую ладонь Кары, время от времени похлопывая по ней своей второй лапищей. Очевидно, что Кара мало что понимала из того, что он ей говорил, но когда после окончания перехода все возвращались в лагерь, она шла сбоку от него, как привязанная.

Сергей не протестовал. Делал вид, что не обращает на Кару никакого внимания, иногда поправляя её рюкзак, казавшийся игрушечным на его широком левом плече.

– Ну как? – обычно угрюмый и сдержанный главный механик по имени Рустам был непривычно взволнован и постоянно теребил свою рыжеватую бороду.

Мэнди пока не знала, что ему ответить. Она ещё сама не определилась в ощущениях.

Лукас Кауфман переминался рядом с ней, такой же беспокойный, с красными от недосыпа глазами.

– Не туго затянули? Нигде не жмёт?

Последние пару дней и ночей он был подозрительно деятелен, забегал к ней чаще обычного и несколько раз обмеривал её культю. И ладно бы только её, но и здоровую ногу тоже. Причём к вечеру первого дня зачем-то приволок походные ботинки подходящего ей размера, грубые брюки и толстые носки. Заставил Мэнди всё это надеть. Комплект для левой ноги, естественно, оказался лишним, но Лукас не стал на этом заостряться, просто отшвырнул лишний башмак с носком в сторону, зато долго колдовал со свободным концом левой штанины, подворачивал его и так и эдак. И постоянно измерял получившийся свёрток портновским сантиметром, иногда бесцеремонно тыкал в ткань пальцем и интересовался – не больно ли?

На естественные распросы Мэнди, ради чего весь этот цирк, он только загадочно улыбался: «скоро увидишь». Наконец, напоследок он зачем-то измерил её одетую и обутую здоровую ногу – в нескольких местах. От бедра до низа каблука, от колена до середины подошвы, заставил подвигать носком башмака вверх и вниз, измерил и записал одни ему понятные размеры в этих положениях, после чего удрал, не прощаясь, но прихватив с собой лишний левый ботинок. А ей пришлось самостоятельно избавляться от правого тяжёлого башмака, толстого носка и походных штанов цвета хаки.

И только этим утром всё стало понятно.

Она совсем недавно проснулась, проскакала на костылях в туалет, умылась и заканчивала завтрак, когда к ней заявилась целая делегация. Лукас Кауфман, врач Марина, её помощница по имени Ася, её отец – главный механик Рустам, и Коби Трентон. Помимо них, присутствовала Рамона Брукнер, принесшая ей завтрак и болтавшая до этого о всяких пустяках.

Рустам держал под мышкой свёрток.

Он аккуратно положил его на кровать перед ничего не понимающей Мэнди и коротко сказал:

– Вот.

Выглядел он при этом непривычно взволнованным, скорее даже – воодушевлённым. Хотя по его виду было абсолютно ясно, что за последние двое суток он вряд ли спал в сумме больше шести часов.

Лукас развернул свёрток – в нём лежал протез. Конечно же, ничего общего с высокотехнологичной бионической ногой самого Лукаса он не имел. Эта была чистой воды самоделка, причём сделанная на скорую руку, плод живого полёта инженерной фантазии, сиюминутного творчества, но выполненная с максимальной ответственностью и аккуратностью. Не было ни одного грубого среза, ни единого лишнего наплыва сварки. Всё аккуратно зачищено, пригнано и покрашено. Сделанная из толстой кожи верхняя корзина, куда должна была помещаться культя левой ноги, не имела ни одного ненужного кусочка, ни единой торчащей нитки. Во всей работе чувствовалась рука мастера, его любовь и гордость, огромное самоуважение, которое не допускает убожества в конечном результате труда, даже если приходиться импровизировать на ходу.