Мэри Стюарт - Девять карет ожидают тебя

Когда я сбежала, он протягивал руку к внутреннему телефону.

Сбежала — очень даже правильное слово для обозначения моего ухода из библиотеки. Почему? Тигр играл со мной бархатными лапами, разве нет? Но, хоть это и не логично, я не могла избавиться от впечатления, что часть этого много обсуждавшегося гнева, что бы он ни говорил, и как бы это ни было маловероятно, направлялась прямо на меня.

До пасхального бала оставалось всего две недели, и работать пришлось быстро. Погода испортилась, гулять с Филиппом было не обязательно и, хотя я несколько раз во время дождя водила его на конюшни играть, у нас была масса свободного времени, когда я кроила и шила. И Филиппа и Берту воодушевляла идея сшить бальное платье, они вертелись вокруг, трогали все руками и издавали разнообразные восклицания на каждом новом этапе. Берта разрешила пользоваться ее машинкой и, поскольку была со мной одного роста и примерно с такой же фигурой, позволяла все на нее одевать и терпеливо стояла, когда я прикалывала булавки, подтягивала и экспериментировала.

Дни шли, замок заполняли шумы и приятное ожидание. Если Валми и не хватало денег, заметить это было невозможно. Как говорили, большую часть затрат нес Леон де Валми. Ипполит балами не интересовался. Раньше папа Филиппа с удовольствием участвовал в финансировании и всех сопутствующих событиях, а теперь Ипполит, как опекун, ограничил поступления из этого источника. Как бы то ни было, все должно было получиться необыкновенно роскошно. Открывались и проветривались для будущих гостей никогда не используемые спальни. Огромный бальный зал и большая гостиная стояли на распашку, канделябры почищены, зеркала отполированы, мебель и ковры оставили привычные места. Все происходило под орлиным взглядом хозяина. Его кресло было везде, он все слышал, видел и комментировал.

И так шаг за шагом замок приготовился к событию года. Из оранжерей принесли роскошные экзотические цветы, каких я никогда и не видела. В одной из галерей образовались небольшая пещера и бассейн с золотыми рыбками и цикламенами по краям. В саду наладили освещение, фонтан выбрасывал струи на тридцать футов вверх. К пасхе погода исправилась. Этот день пришел ясный и красивый, теплый ветер предвещал мероприятию удачу.

В воскресенье вечером, когда Филипп лег спать, я нанесла последние штрихи своему туалету. Берта выполняла функции манекенщицы и прошла в нем передо мной, очень гордая, а я сидела на полу среди булавок и смотрела на все критически.

— Да… Повернись еще… Сойдет, пожалуй.

— Оно красивое, мисс, правда. Вы будете замечательная.

— Боюсь оно покажется очень кустарным среди шедевров портновского искусства.

— И не думайте. Большую часть я видела, мы с Мариеттой все распаковывали. Самое симпатичное платье у маркизы в желтой комнате, но она — довольно плохо нарисованная картинка.

Берта начала вальсировать по комнате.

— А Флоримон будет?

— Он всегда приезжает, не может этого пропустить. Он ведь одевает половину дам.

— А месье Рауль? Он обычно бывает?

Она на секунду притихла, взглянула на меня.

— Не был много лет, но на этот раз его ждут.

Я ничего не ответила, принялась собирать свои булавки. Она подошла ко мне.

— А может попробуете надеть, мисс? Я сама подберу.

— Да я уже все.

— Не может этого быть. Мы их будем находить много недель. Ну давайте, мисс. Я хочу посмотреть какая вы, и в серебряных туфлях. Кошмар, что здесь нет нормального зеркала.

— Я сказала мадам, что шью платье, и она разрешила посмотреть в зеркало в ее комнате. Действительно, одену и посмотрю. Вдруг завтра времени не будет.

— А можно я вам завтра помогу одеваться?

— Спасибо, но у тебя же так много дел! И я вообще-то могу сама справиться. Не привыкла к роскоши.

— Очень хочется.

— Тогда большое спасибо. Я очень рада.

Она помогла мне надеть платье и так искренне мной любовалась, что я сказала:

— Берта, а хочешь тоже надеть его на свой бал во вторник? У тебя, конечно, есть другое, но если хочешь…

— Я? Но я не могу… Я могу?

— А почему нет. Оно, в конце концов, на тебе и сшито. Мне будет очень приятно. Думаю, никто его не узнает.

— Это точно. Завтра здесь будут наемные официанты, а Бер… А слуг не будет. Нет, если правда…

— Значит, договорились. Теперь пойду смотреть в зеркало, пока мадам не поднялась наверх. Спасибо, Берта, спокойной ночи.

Я прошла через маленькую гостиную, в которой мадам сидела по утрам, в спальню и оставила дверь открытой. Красивая комната, мягкий свет, кружева, серебро, хрусталь… Огромное венецианское зеркало на двери ванной удерживала целая толпа херувимов. Я встала перед ним, серебряные нитки блестели в белом облаке юбки. Теперь у Золушки исчезла причина не ходить на бал. А в полночь? Что за глупые мысли! Кто-то появился у двери гостиной. Наверное, Берта решила принести мне туфли.

— Входи, я здесь.

Быстрые шаги. Голос Рауля:

— Элоиза, ты меня звала? — Увидел меня и замер в дверях. — Привет!

Немножко запыхался, будто спешил. Я открыла рот, чтобы ответить, и опять закрыла. Выглядела я, должно быть, как школьница, пойманная на мелком хулиганстве. Я явно покраснела. Потом я подобрала юбку и направилась к двери, которую он заблокировал. Не уступил дороги. Прислонился к косяку, будто решил устроиться там на весь вечер. Я еще два раза шагнула и остановилась.

— Не убегай. Дай на тебя посмотреть.

— Я должна. Имею в виду. Лучше…

— Что, действительно хочешь убежать?

— Нет. Рауль!

Он обнял меня и целовал с такой силой, что это было одновременно ужасно и лучше, чем в самых сокровенных снах. В конце концов я его отпихнула двумя руками и спросила:

— Но Рауль, почему?

— Что почему?

— Ты мог выбрать кого угодно. Почему я?

— Не знаешь? — Он повернул меня лицом к зеркалу, его сердце громко билось у моего плеча. Мы встретились в зеркале глазами. — Не надо скромничать, ma belle [41] Моя красавица (фр.). . Вот почему.

Мы смотрели друг на друга, он собирался что-то сказать, как вдруг сзади раздался какой-то звук. Он резко повернул голову, и на мгновение его пальцы крепче сжали мои плечи. Потом он отпустил меня и сказал холодно:

— А, Элоиза. Я искал тебя, думал, что ты хочешь меня видеть.

Я дернулась и развернулась, жар прилил к щекам и отхлынул, оставляя меня холодной и бледной. Нас было очень хорошо видно из гостиной. Элоиза де Валми и Альбертина стояли прямо около двери. Кто-то был еще и в коридоре, наверно один из гостей. Альбертина точно видела, как он меня обнимал, у нее было такое выражение лица… Я сказала:

— Мадам, я смотрела в ваше зеркало, вы разрешили…

Она смотрела спокойно, без улыбки, но и без неудовольствия.

— Конечно. Вот это платье вы сшили? Оно очень хорошенькое. Вы, должно быть, опытная портниха. Может, когда-нибудь, вы поработаете и для меня.