Уильям Хортсберг - Сердце ангела. Рассказы

— Данный период чреват большой опасностью. Недавно, не более недели назад, вы увидели смерть. Покойный не был вам хорошо знаком, но все же вы очень обеспокоены его кончиной. В деле присутствует медицинская профессия. Возможно, вы сами вскоре окажетесь в больнице: неблагоприятные аспекты очень сильны. Берегитесь незнакомцев.

Я не сводил глаз с этой странной женщины в черном и чувствовал, как невидимые щупальца обвивают мое сердце. Откуда она так много знала? С пересохшим ртом и слипшимися губами, я спросил:

— Что это за украшение у вас на шее?

— Это? — Рука женщины замерла у шеи, словно птица, отдыхающая в полете. — Обычный пентакль. Приносит удачу.

Пентакль доктора Фаулера не принес ему удачи, но ведь он и не носил его, когда умер. Или же кто-то забрал кольцо после того, как убил старика?

— Мне нужна дополнительная информация, — потребовала Миллисент Круземарк, и ее золотой карандашик завис над бумагой, словно метательный дротик. — Когда и где родилась ваша невеста? Мне нужен точный час и место, чтобы я смогла определить долготу и широту. Кстати, вы не сказали мне, где родились.

Я сымпровизировал кое-какие фальшивые даты и места и наигранным жестом глянул на часы перед тем, как поставить чашку на стол. Мы поднялись одновременно, как на пружинах.

— Спасибо за чай.

Она проводила меня до двери и сказала, что карты будут готовы на следующей неделе. Я пообещал позвонить, и мы пожали друг другу руки с механической учтивостью заводных солдатиков.

Я вспомнил про сигарету, что положил себе за ухо, уже в лифте и жадно закурил ее, едва вышел на улицу. До встречи с Верноном Хайдом оставалось больше часа. Я неторопливо шел по Седьмой-авеню, пытаясь найти причину того беспричинного страха, охватившего меня в квартире гадалки. Конечно, дело не обошлось без классических трюков типа «берегись незнакомцев». Обычное дерьмо, которое получаешь за свои денежки полной мерой. Она надула меня своим вещим голосом и гипнотическими глазами.

Пятьдесят вторая улица теперь стала довольно заурядной. «Клуб-21» все еще сохранял былую элегантность, на месте же былых джаз-клубов появился целый ряд «стрип»-притонов. С закрытием Оникс-клуба лишь «Птичий остров» поддерживал священное пламя би-бопа на Бродвее. И клуб «Знаменитая дверь» закрылся навсегда. Кабачки «Джимми Райан» и «Хикори Хаус» были последними из пятидесяти «слепых свиней» [10] Заведения, нелегально торгующие спиртным без лицензии (жарг.) , которых приютила эта улица во времена Сухого закона.

Пройдя последний отрезок пути мимо китайских ресторанов и шлюх в юбках из искусственной кожи я оказался, наконец, в «Хикори Хаусе». Заказав виски, я уселся за столик, из-за которого можно было наблюдать за дверью, и после двух стопок заметил парня с футляром для саксофона в коричневой замшевой куртке и светлой свитере ирландской вязки. Волосы у него были короткие, цвета перца с солью. Я махнул ему рукой, и он подошел.

— Вернон Хайд?

— Это я, — произнес он, криво улыбаясь.

— Пристраивай свой «топор» и присаживайся.

— Ладно. — Он осторожно положил футляр на стол и подставил стул. — Итак, ты писатель. И что за вещи ты пишешь?

— В основном для журналов. Например, биографические зарисовки.

Подошла официантка, и Хайд заказал бутылку «Хайнекена». Хайд от души хлебнул и перешел к делу:

— Итак, ты хочешь написать о бэнде Спайдера Симпсона. Что ж, ты попал в точку. Если бы бетон обладал даром речи, этот тротуар выложил бы тебе историю моей жизни.

— Послушай, я не хочу сбивать тебя с толку. История коснется этого бэнда, но по сути я больше хотел бы услышать о Джонни Фейворите.

Улыбка Хайда превратилась в гримасу.

— О нем? К чему тебе писать об этом сукином сыне?

— Похоже, он не относился к твоим приятелям?

— И вообще, кто сейчас помнит о Джонни Фейворите?

— Редактор «Лука» помнит… А твои воспоминания, кажется, достаточно свежи. Что он из себя представлял?

— Этот тип был подонком. То, что он сделал со Спайдером, подлее трюка Бенедикта Арнольда [11] Бен. Арнольд (1741–1801) был назначен командующим Вест-пойнта и пытался сдать его англичанам за 20 000 фунтов, но заговор потерпел неудачу. .

— А что он сделал?

— Пойми, Спайдер «открыл» его и вытащил из какого-то жалкого провинциального пивного зала.

— Я знаю об этом.

— Фейворит был многим обязан Спайдеру. Ведь он получал проценты со сбора, а не просто ставку, как остальные музыканты из бэнда, так что у него не было причин жаловаться. И вот он порвал контракт со Спайдером, когда ему оставалось отработать еще четыре года. Из-за этой маленькой подлости мы потеряли несколько выгодных приглашений на гастроли.

Я вытащил записную книжку и автоматический карандаш.

— Он когда-нибудь потом хотел связаться с кем-то из оркестра Спайдера?

— Разве призраки хотят?

— Не понял?

— Этот тип перекинулся, парень. Его угробили на войне.

— А это правда? Я слыхал, что его поместили в больницу на севере штата.

— Возможно, но по-моему, он все-таки умер.

— Мне говорили, что он был суеверным. Ты ничего такого не замечал?

Вернон Хайд снова скривил лицо в улыбке.

— Ага, вечно бегал на какие-то сеансы и отыскивал хрустальные шары. Однажды на гастролях, кажется, это было в штате Цинциннати, мы уговорили гостиничную шлюху, чтобы та притворилась гадалкой. Она выдала Джонни, что он подцепит триппер, так он даже не глянул ни на одну бабенку до конца гастролей.

— Кажется, у него была подруга из высшего общества, которая занималась предсказаниями?

— Ну да, что-то такое было. Я с этой девицей не встречался. В то время мы с Джонни вращались на разных орбитах.

— Оркестр Спайдера Симпсона состоял только из белых, когда с вами пел Фейворит, не так ли?

— Мы все были белыми, ага. Впрочем, целый год на виброфоне играл один кубинец. — Вернон Хайд прикончил свое пиво. — Сам знаешь, даже Дюк Эллингтон в то время не мог позволить себе белого музыканта.

— Верно. — Я черкнул пару слов в записной книжке.

— Другое дело после работы, в тесной компании.

При воспоминании о былых «посиделках» в дымных комнатах улыбка Хайда едва не стала симпатичной.

— Когда в городишко приезжал бэнд Бэйси, мы собирались маленькой группой и устраивали «джем» на всю ночь.

— А Фейворит участвовал в этих «сейшенах»?

— Нет. Джонни не любил черных. Единственными черными, которых он хотел видеть, были горничные из пентхаусов на Парк-авеню.

— Интересно. Мне казалось, Фейворит был другом Тутса Суита.

— Может, он и просил Тутса почистить ему разок ботинки. Поверь, у Джонни было предубеждение против черномазых. Помню, он говорил, что тенор Джорджи Оулд лучше тенора Лестера Янга. Можешь себе представить?