Игорь Резун - Время АБРАКадабры

Сейчас они сидели с Иркой на скамейке, во дворе, на задах поликлиники Академгородка – желто-красного здания с облупившимися, вафельной лепки, фасадами. Напротив них в соснах, растущих здесь в каждом дворике, резвилась белка, прячась от взглядов прохожих, винтообразно проскакивая по стволу и все равно не покидая своего места. Шерстка ее отливала золотом в солнечных параллелях, протянувшихся сверху, и казалось, что эта белка – уж она-то точно расколет тот самый орешек.

Они ели мороженое. Точнее, ела Людочка, осторожно откусывая длинными, выпирающими зубами край шоколадно-белого батончика. Ирка же курила, пуская дым трубочкой губ, и просто наслаждалась покоем.

– …Твои-то как? – спросила Людочка, подбираясь языком к самому основанию палочки.

– Башибузуки-то? Диверсанты голозадые! Сидят, видик смотрят. Накормила, и все.

– Ты уверена, что сидят?

– Ну, может, и не сидят… – Ирка зевнула. – А, по фигу! У меня все колюще-режущие под замок убраны, на розетках заглушки – сама выдрать иной раз не могу – посуда пластиковая. Небьющаяся! Так! Ты съела мороженое?

– Почти.

– На еще одно.

– Ну-у, Ирка-а-а! – запищала девушка. – Это уже третье.

– Не рыпайся, мать! Терпи – атаманшей будешь! Кстати, у тебя когда первая помойка?

– В обед. В час. Третий этаж.

– Отлично. Успеваем! У меня в три, но тоже успеваем. Кстати, ты сегодня колдовала? Симоронила «на полочку»?

– Нет. Не успела. То есть забыла.

– Драть тебя мало. За уши. Значит, давай сейчас. Сначала надо позвать Симорон. Вот так: «Оу-у, Симорон! Оу-у-у… Симорон!»

Она провыла это голосом, которым на полуночном кладбище призывают к себе прохожих свежие мертвецы. Звук долетел до скромного дядечки в очках с портфелем, семенящего мимо по дорожке. Когда замогильный голос достиг его ушей, он споткнулся, ошалело посмотрел на двух молодых женщин и рванул вперед трусцой. Ирка расхохоталась ему вслед сатанински.

– Оу, Симорон! Я иду к тебе… Нет, не так! О, Симорон, великий мой, я иду к тебе босой!

– Так я же…

– Не перебивай! Симорон, великий мой, я иду к тебе босой, и несу я… хлеб с собой. Есть?

– Да. Я завтрак взяла, как обычно, а то…

– Тихо! О, Симорон, великий мой! Я иду к тебе босой! И несу я хлеб пшеничный, чтобы взять мой лист больничный! Ну, давай вместе, блин, расселась тут…

Ирка толкнула ее локтем, забрала палочку от съеденного мороженого, швырнула в урну не глядя.

– Тебе ведь больничный нужен?! Вот…

– …и охотничьих пыжей! – робко вставила Людочка, за что получила еще один толчок локтем:

– А это тоже неправильно! – восстала Людочка. – Мазепа один. И то давно умер…

– Восковых фигур из музея мадам Тюссо, дура! Ты давай, мозгой шевели! Подключайся!

– И Брокгауза два тома! – вставила Людочка.

– Маладэц! Возьми конфетку в ящике… Так держать! Дальше! Не расслабляться!

Людочку это тоже завело. Она подскакивала на скамейке, расправляясь с последним, как она надеялась, эскимо.

– Пять кульков тушеной свеклы! – выкрикнула она радостно. – И корзину ниток блеклых! Даже одного слона…

– …и полцентнера дерьма, – закончила Ирка. – А что еще со слоном в нагрузку? Браво, милочка!

– Не скромничай! – прокомментировала подруга. – Тебе не мужичок нужен, а Принц, не забывай! Ты же Царевна! Ну, чтоб закончить, чтоб полочка заполнилась…

– Три кило амфетамина, – бодро откликнулась Людочка, – и кило целебной глины!

– Дам я сладких те слюней, токо не забудь о ней! – закончила Ирка. – Уф! Ну, ты ему «полочку» заполнила.

– А разве можно от третьего лица?

– Ну, это же наша совместная молитва. По вере и воздастся. Обеим… Ладно, пойдем. Терапевт уже принимает.

Они покинули скамейку и пошли по узорчатому ковру дорожки, пробитой сверху квадратами света. Шагали и мурлыкали: «Оу, Симорон, я иду к тебе босой…» Внезапно Ирка схватила ее за руку:

– Стой! Во-первых, съешь вот это.

И она подала ей что-то похожее на мятный леденец.

– Что это? – спросила Людочка, принимая угощение в худую ладонь.

– Мятный леденец, – без тени улыбки ответила подруга.

Людочка бросила в рот леденец и ощутила, как он шрапнелью взорвался у нее во рту. Перечный жар рванулся в глотку, будто бы ей в горло брызнули из баллончика, которым отпугивают насильников. С визгом Людочка бросилась в кусты, насилу выплюнула леденец, успевший прилипнуть к нёбу. Когда она выбралась оттуда, кашляя, чихая и отплевываясь, Ирка стояла и коварно улыбалась.

– Ты, Ирка… кха-кха! Я тебя ненавижу просто! Уйди!

– Ну прости… – Подруга утешающее погладила ее по костлявому плечу, обтянутому единственным выходным платьем, белым в синий горошек. – Ну Ян-цыфань это…

– Что?!

– Ян-цыфань. Китайский перечный шарик. Они его в салат хэ добавляют, для остроты. Зато знаешь, какое у тебя сейчас горло красное будет! Офигеть!

– Ну… ну! Тьфу на тебя! Хоть бы предупредила!

– Щаз! Ты бы тогда точно и в рот его не взяла… Стой!

– Что еще?

– Симорон великий мой, я иду к тебе босой, – процитировала Ирка, ухмыляясь. – Снимай давай. Клади сюда.

Людочка растерялась. И босоножки, которые она приготовила к посещению поликлиники, тоже были единственные, парадные. Еще мамины, восьмидесятых годов, с квадратным носом и квадратным же каблуком, на ремешочке. Если бы не потрескавшийся, облупившийся лак, они были бы в этом сезоне самыми модными. Девушка несмело вышагнула из туфель.

– Разве можно… в больницу в таком виде?!

– Если так в ночных клубах танцуют, то почему в больницу нельзя? – резонно возразила подруга и засунула обувь в черный мешок. – Все! Клиент готов. Пошли!

– Ага-а… – обиженно протянула Людочка, – сама-то свои сандалии не снимешь!

– Я? – обиделась Ирка. – Легко! Только не сейчас. Я сейчас выполняю спецзадание. Пошли, опоздаем, бабки набегут с всякими геморроями.

Несмотря на поддержку Ирки, девушка вступила в сень белоснежных коридоров – в поликлинике недавно сделали косметический ремонт – с определенной робостью. Линолеум пола был приятно прохладен и гладок, но ей казалось, что все на нее пялятся. В просторной рекреации перед кабинетом ее участкового терапевта никого не было, только угрюмо сохла в углу пальма, и лежал на столике страшный журнал для чтения в ожидании своей очереди: «Бюллетень профилактики вензаболеваний в РФ». Ирка бесцеремонно просунула черную кудлатую голову в дверь кабинета: «Можно? Нет, не я… подруга… Проходи!»