Игорь Резун - Время АБРАКадабры

Мария Кемпер. «Иранский дневник»

The Philadelphia Inquirer, Филадельфия, США

Контора, названная ими «Богатство и Знание», еще не имела ни богатства, ни знания, понятия не имела, как это богатство получить, а уже требовала конкретных действий, чтоб не было стыдно самим ее создателям. Поэтому Медный собрал то, что он называл «предсеминаром», где, по его замыслу, люди должны были пообтереться, попривыкнуть друг к другу в групповой работе. Он любил порассуждать о Хаосе, но в работе хаоса не любил. А сплотить людей мог только любимый «веревочный курс», с которого Медный начинал, когда закончил пединститут и когда получал корочки профессионального психолога.

Предсеминар решили провести на карьере Борок. Это было угрюмое – для ценящих экстрим! – местечко между Академгородком и самим городом, почти на излучине впадающей в Обь реки Иня. На десяток километров тянулись каменные отвалы и щебневые кучи. А сам карьер от глаз пассажиров проносящихся по Бердскому шоссе автобусов и маршруток закрывали могучие каменные валуны, разбросанные здесь при первичной расчистке его территории. Место это было отчасти мистическое. Говорили, что карьер расчищали уцелевшие после плена немцы, работавшие тут на двух погибельных работах: на строительстве подземного бункера в центре Новосибирска, где половину из них в сорок третьем затопило прорвавшейся в бункер водой, и на Борке, который сначала должен был стать мощным оборонительным рубежом, а после превратился в ординарный источник щебенки и плиточного камня.

Медный приехал на предсеминар, как обычно, загодя и расположился под ржавеньким навесом остановки. Мимо, ревя, лезли из ворот территории управления грузовики, над дорогой погрохатывали электрички. Медный потягивал пиво и спокойно обдумывал игры. В камуфляжной форме, в майке такой же раскраски и кепке, надвинутой на глаза, бородатый «Ласковый Дьявол» напоминал сейчас подгулявшего наемника откуда-нибудь из джунглей Панамского перешейка.

Первым приехал Шкипер, в неизменной своей желто-черной панаме на голове – летним вариантом шапочки. Он сел рядом с Медным на скамейку и без предисловий высказался:

– Вляпались мы с тобой, Медный, по полный пипец всем нашим помидорам!

– Ты о чем? О «БиЗе»?

– Какой там «БиЗ»! Я про ту штуковину, которую ты мне дал.

– Не понял…

– Могендовид твой. Шестиконечная звезда якобы. – Шкипер посмотрел на него круглыми, серыми и слегка навыкате глазами с немного красноватыми белками (от постоянного пребывания за компьютером). – Никакой это не Могендовид, а, как я тебе говорил, знак секты ассасинов. Улльра это называется, более того – улльра Хасана Гусейна ас-Саббаха, Великого Старца Горы, умершего примерно в десятом веке до нашей эры и создавшего тайную секту этих фанатичных убийц.

Медный посмотрел на друга задумчиво.

– Шкипер, ты не переработал ли? Что за ерунду ты несешь?! Какая улльра… десятый век до нашей эры? Да там косточки все сгнили вместе с улльрами старца этого твоего.

Шкипер хмыкнул. И что-то в его тоне все-таки заставило Медного насторожиться. Друг достал из своей сумки пачку листов-распечаток в мультифоре и передал ее Медному.

– На. Весь картридж на тебя извел, последнюю краску… Почитаешь на досуге.

– Это о них? Об ассасинах?!

– Да. О том, как этот старик до тридцати лет, почти как Иисус Христос, где-то шлялся, пастухом, что ли, был… а потом взял и один – один! – захватил Аламут, недоступную крепость на севере нынешнего Ирана. Там наверху был источник питьевой воды, по скалам горные козлы прыгали, а наверх вела всего одна лестница. Три человека с кинжалами могли сотню тыщ воинов остановить. Короче, засел он в этом Аламуте и давай диктовать свою волю этим… ну, шахам тогдашним. Позахватывал в Персии половину крепостей. А потом создал бизнес заказного убийства.

– В десятом веке?

– А ты думал? Тогда это самая фишка была. Все эти герцоги да курфюрсты друг с другом враждовали. Герцога Монферратского его же федоси… фидаины, кажется, укокошили. И все такое. Бабки за это брал, точнее – золото да драгоценности. А сам жил, как наш товарищ Сталин, с одним выходным кителем и сапогами. Аскет! Боялись его, как самой смерти. Ну а там, после его кончины, все это предприятие разваливаться стало. Люди начали воровать из общака, гонево пошло… как у нас, в России, в общем. И, в конце концов, их монголы замочили. Хулагу-хан взял приступом Аламут, тут ему крестоносцы помогли разгромить все это дело. Но, понимаешь, типа есть такое мнение, что секта до сих пор существует.

Медный расссмеялся.

– Ну да. Как масоны – великие и вездесущие.

– Ну, ты сам почитаешь. Слушай об улльре. Это действительно квадрат, на который наложен треугольник. Треугольник – знак Старца Горы. Его сопровождают эти вот магические цифры, которые там высечены на углах. Единица – тринадцать – двадцать один. Они составляют по каким-то параметрам священное число девяносто семь, а по общей сумме – полный аркан Таро. Про карты ты знаешь…

– А квадрат?

– Квадрат – это какое-то сокровище, оставленное Старцем. Я же говорю, он как нищий жил, ничего ему не надо было. Искали это золото и камни крестоносцы, искали наполеоновские войска в Египте, даже немцы, говорят, искали… но ни фига не нашли! Сокровище-Квадрат скрыт где-то в Горе. Но это не обязательно Аламут, это может быть все, что угодно, все, что ас-Саббах понимал под понятием «Гора». Вот смотри, как расшифровываются эти концы квадрата, которые ты принял за лучи звезды, этой хламидомонады твоей.

– Могендовида. Не путай хрен с пальцем!

– Вот эти, торчащие по сторонам (ведь квадрат вылезает из-под треугольника), – это Крылья, то есть соратники и последователи Старца. То, что торчит внизу уголком, является основой – Волей его, двигающей людьми. А тот угол, который не виден, – седьмой! – это знак бесшумного, тайного и неминуемого убийства, которое ждет каждого, кто станет врагом Старца. Во как круто!

– Круто, – без воодушевления сказал Медный, вертя в руках листы в мультифоре. – А ты с Валеркой созванивался? Что там с «сиреневым цветом»? Когда фото можно будет увидеть?

– Занят он, – с досадой обронил Шкипер. – Бабенку какую-то подцепил, которая в жанре «ню» обожает сниматься, и, похоже, в нее втюрился. Кто, откуда – не говорит. Потом, сказал, приеду – покажу. Так вот, ты, блин, не дослушал! Оттого что эта штука была в кармане у кого-то на семинаре, и случился этот свет во время зиккра. Понимаешь?

– Нет.

– Мы же энергию выкидывали. Лис вон сказала, что она чуть ли не оргазм испытала, танцуя зиккр. А эта штука просто сдетонировала, как взрывчатка, и даванула свою энергетику. Причем, говорят, отрицательная энергетика, разрушительная – она как раз сиреневого оттенка, а положительная – красного. Вот и получился эффект. Глаз не ощутил, а аппаратура зафиксировала.