Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

Но черноволосая девочка, одетая в джинсы и футболку, все-таки сумела удержаться и невесомой птичкой перелетела в кузов грузовичка; упала худой спиной, защищая малыша от удара. Машину снова бросило в сторону, на обочину. Поднялись клубы пыли, и в них было видно, как Патрина барахтается на матрасах с мальчиком в руках.

В этот момент в опустевшем салоне бывший водитель «шевроле» внезапно схватился за сердце и захрипел, выдавливая:

– Во, мля… чтой-то я… того…

– Черт! – рявкнул Анисимов, удерживая руль, и беспомощно добавил: – Браток, держись! Держись, говорю, мать твою! Щас уже, скоро…

Что будет «скоро», он догадывался. И знал, что ничего хорошего не будет.

У въезда на круг по обочинам стоял согнанный туда транспорт – грузовики, фуры, легковушки и автобусы. В них прилипли лицами к стеклам пассажиры, с ужасом наблюдая жуткий триллер, разворачивавшийся на их глазах. Машины пронеслись мимо, хлестнул по ушам вой сирены. Въезд на кольцо перекрывали мигающие маячки ГАИ, семь или восемь машин; также заполошно блистали мигалки трех «Скорых» и алела длинным корпусом пожарная машина.

Автомобили понеслись по кругу. В первом из них, в белом джипе, метался такой же побелевший, как и кузов его авто, Алехан, изрыгая проклятия. Он прокусил от напряжения толстую губу, не замечая солоноватой крови и понимая, что ничего, ровным счетом ничего сделать не может. В ушах грохотал голос неизвестного ему полковника:

– Не сбавляйте скорость! Что бы ни было, СКОРОСТЬ НЕ СБАВЛЯЙТЕ!!!

Круг этот был достаточно большой – можно было мчаться по нему, кренясь, но удерживаясь в радиусе поворота. Черно-белый отбойник мелькал, долбил по сознанию.

Вот наконец Мирикла перебралась к краю. Ее цветастая юбка раздувалась парашютом, открывая стройные мускулистые ноги, но это цыганку сейчас не волновало. Бросок… Шкарбан на лесенке глухо вскрикнула: женщина чуть не сорвалась, зацепилась за верхнюю часть борта, повисла, поджав ноги назад и показывая испачканные подошвы. Ее коленки болтались в десятке сантиметров от бешено несущегося под ними асфальта с разметкой.

– Ми-ри-ииии! – глотая рыдания, страшно закричала из кузова Патрина.

Она прижимала к своей груди маленького Данилу и закрывала ладонями его стриженую головку. Пацанчик ворочался и хныкал.

Но цыганка все-таки подтянулась, хватая воздух бесцветными губами, и перевалилась через борт, на матрасы. Одной рукой ее обхватила девочка, плача и стараясь погладить. Машины ревели моторами, кружились на шоссейном кольце, на выступе, где располагалась авторазвязка.

Пришел черед оперативников Спецуправления.

– Катька! Мля, прыгай в кузов! Убью! – заорал Анисимов из-за руля во всю силу своей глотки.

Но с крыши донеслось:

– Машину выводи… С кольца выводи… выпрыгнем!

– Какое там…

Водитель «американца» уже лежал на сидении. Его голова мерно и глухо стукалась об стойку, лицо посерело. Мертв. Они должны были взорваться уже десять минут назад, если бы он был за рулем.

В наушниках, клипсой пережавших ушко женщины, рвался голос полковника:

– Шкарбан! Приказываю! В грузовик!!! Слышишь, мля? Нет? В грузовик, дура!!!

И в этот момент с одной из сторон шоссейного кольца, где не было отбойника, а валялись сваленные в кучу недавно отслужившие свое дорожные знаки и указатели объезда, раздалось рычание. Тут к кольцу подходила грунтовка. Никто не заметил трактора с прицепом, медленно взбиравшегося на дорогу. Тяжелая телега с силосом тащила его вниз, но трактор упрямо греб колесами, покачивался. Бешеная круговерть была непонятна его водителю, который справедливо полагал, что все эти автомобили он всегда успеет пропустить, да и нужно ему было всего только повернуть там, на кольце.

В тот момент, когда завывающие авто пошли на очередной круг, трактор оказался на асфальте. К нему, свистя очумело, уже бежали двое гаишников. По громкой связи из «Волги» тракториста материли, не стесняясь в выражениях. А тот растерялся, ошалел от неожиданности, и громоздкий «Кировец», меланхолично вертя колесами, перегородил кольцо.

– Уходите-еее! – разорвал наушники голос полковника.

Грузовичок с исцарапанными, мятыми бортами первым ускользнул в сторону, к аэропорту, с грохотом снеся кому-то полбампера. Затем на мост вылетел, крутясь, белый джип и прижался к бордюру, с треском выдирая из колес колпаки.

Мозг капитана Анисимова за рулем ободранного «шевроле» выдал только одно решение: влево. Отбойник автотрассы выдерживает лобовой удар на скорости до сорока километров час. Есть шанс, что от удара он проломится, машина увязнет в нем хотя бы на несколько секунд, и Катьку сбросит с лесенки, в которую она вцепилась мертвой хваткой. А уж куда ее определит Бог: на асфальт, на телегу с силосом или же на тот свет – Ему виднее. Но это оставалось единственным шансом.

Но в это время у охранников в черном «мерседесе» нервы не выдержали, и, несмотря на жесткий приказ не разрывать расстояние, «Геландваген» вильнул в сторону, выбрав место между двух машин ГАИ, и ударил в ограждение, за которым начинался пологий травяной откос. Брызнули вверх обломки хромированного «кенгурина», фар и металлические клочья отбойника. Джип уже катился по откосу плавно, потеряв от удара скорость. Хоть и отделаются ребята переломами и ушибами, но это все-таки не смерть – все-таки спаслись, вырвали у судьбы свой кусок, черт с ним…

Трактор, в кабину которого вскочил гаишник и швырком выкинул обезумевшего от ужаса водителя, двигал назад, работая рычагами. И заваливалась, скрежеща, телега, сыпался на горячий асфальт бурый, густой силос…

Для «шевроле» осталось несколько свободных метров – искалечив машину, можно воткнуться, конечно… Но расстояние превысило норму, и электроника сработала безупречно. За несколько метров до желтого трактора на носу автомобиля вспух красно-черно-оранжевый шар, по ушам ударил грохот. Люди закричали в ужасе, пригнулись в салонах, а некоторые даже выскочили и, давясь, толкаясь, кинулись в разные стороны, побежали. Шар накрыл трактор по инерции, качнул его… Еще один взрыв – и две машины слепились на дорожном кольце в один страшный, дикий костер, в котором лопался от жара металл.

В пятидесяти метрах от всего этого – от воплей и криков, от ревущего пламени и сирен – в кузове сидела необычно спокойная Патрина. Малыш тихонько плакал у нее на груди, а маленькая девочка смотрела на все это с расширенными от ужаса голубыми глазами. И трясла головой приходившая в себя Мирикла, ощупывая содранными в кровь руками свою бритую наголо голову, оставляя на черепе красные пятна. Парик ее сорвался при прыжке и валялся где-то там, на асфальте.

Вырываясь из рук врачей, отбиваясь от кого-то, к ним бежал между машин Алехан – страшный, с окровавленной щекой, без пиджака и почему-то в одном желтом штиблете от Gucci. Вот он принял на руки бросившуюся к нему с криком «Па-ааа!» девочку и остановился, глядя, как Патрина успокаивает маленького ребенка.