Анна и Сергей Литвиновы - Изгнание в рай

– А вы прям почти красивая, – милостиво похвалила домработница, Галина Георгиевна. (Она с хозяйкой была без церемоний.)

Томский любовался своими девочками . И почему-то страшно не хотел отпускать их одних. Именно сегодня. Даже заикнулся:

– Может, в другой раз сходите?

Но те возмутились.

– Папа, ты, конечно, велик. На афишу ради тебя пока не переписывают, – съехидничала дочь.

И Кнопка ей в унисон:

– Миш, да ты что?! Я за этими билетами два часа в очереди отстояла!

Подошла, обняла, сбавила тон:

– Почему ты не хочешь, чтобы мы шли?

Томский растерянно улыбнулся. Пробормотал:

– Сам не знаю. Я просто очень за вас беспокоюсь.

Леночка немедленно забралась к нему на колени, начала убеждать:

– Пап, но мы ведь идем в главный театр страны! Там Кремль напротив и президент совсем рядом. Что с нами может случиться?

Михаил и сам понимал: он ведет себя глупо. Чего опасного, если жена с дочкой сами сходят на выпускной концерт хореографического училища?

Но ничего с собой поделать не мог.

Чем больше девочки упорствовали, тем сильнее тревога пропитывала все его существо, въедалась в кровь, точила мозг. Казалось: именно сегодня, чудесным июньским днем, случится что-то непоправимое.

«Да что за бред? – говорил он себе. – Возьми себя в руки, несчастный психопат!»

Но трудно успокоиться аутотренингом, когда нервы постоянно на взводе. И дела идут все хуже и хуже.

Его пока еще называли гением. Брали интервью, приглашали в ток-шоу (иногда, под нажимом Севы, он соглашался, шел).

Их фирма продолжала снимать офис в дорогом бизнес-центре. К Михаилу даже, бывало, подбегали восхищенные геймеры или юные программисты, брали автографы.

Но выгодных или хотя бы интересных заказов они не получали давно. А безделушки, что исправно выбрасывались на рынок, продавались все хуже.

Когда-то, после своих побед на международных олимпиадах, Томский считался едва ли не первым и, несомненно, лучшим программистом страны. А теперь задыхался в толпе безликих, но многочисленных конкурентов.

Рынок компьютерных игрушек – как горшок с кашей из рассказа Носова – выходил из берегов, растекался, изгаживал все вокруг. Сотни, тысячи одинаково примитивных стрелялок и бродилок расползались по России.

И продукция фирмы Томского ничем не выделялась – наоборот, тонула в серой массе.

Но враги не просто теснили с рынка. В соцсетях, в прессе развернулась гадкая пиар-кампания. То тут, то там проскакивали явно оплаченные статейки. Что игрушки Томского сложны в установке, долго грузятся, занимают непомерное количество памяти.

И доля правды в утверждениях врагов, увы, имелась.

Компьютерная игра (как и любое произведение искусства) получается гениальной, если ты вложил в нее всего себя.

Но Михаил всегда недолюбливал программирование. А сейчас искал любой повод, чтобы тупое занятие отложить. Увильнуть от него. Или сварганить что-то очень быстренько, лишь бы отвязались.

Не до игрушек ему сейчас.

Пять лет назад их семья наконец начала в Болгарии «стройку века». И Томского полностью захватило новое занятие – сделать чудо-жилище, самый необычный, самый лучший дом в мире.

Работать в команде – вместе с любимыми женой и дочкой – ему неожиданно понравилось. Куда интереснее оказалось, чем в гордом одиночестве просиживать за компьютером.

Кнопка с Леночкой обожали летать в Болгарию, болтаться по стройке. Постоянно рвались помогать рабочим. Нина Васильевна выносила строительный мусор, очень ловко клеила обои, аккуратно, по линеечке, выкладывала паркет. А крошка-дочурка однажды увидела в строительном супермаркете маленькую, в десятую долю от обычного размера, плитку, загорелась: «Хочу такую себе в ванную! Только я сама, сама все сделаю!»

И ведь выложила – пусть криво-косо, зато собственными руками. Томский не терпел неаккуратности, но творение любимой дочери переделывать не велел.

…Когда в их любимом доме стало можно жить, Михаил потерял голову окончательно. При любой возможности рвался в Агатополис. Только там, в доме-корабле на обрыве, он чувствовал себя спокойным и счастливым.

Друг Сева до поры с пониманием относился к причудам гения. Соглашался: программист – не слесарь, его работать от звонка до звонка не заставишь. Да и с чего было беспокоиться, если игрушки Томского установлены были, без преувеличения, в каждом компьютере страны.

Но когда их начали выдавливать с рынка – Акимов занервничал.

Сначала искренне старался создать Михаилу максимально комфортную атмосферу для творчества. Придумать для друга мотивацию. Раззадорить.

Но когда понял, что гений программиста теперь направлен на ерунду – какой-то дом! – стал откровенно злиться.

– Сева, – просил Томский, – ну потерпи. Дай я закончу стройку. Перееду в Болгарию и выдам тебе оттуда что-нибудь эдакое. Чтобы весь мир закачался!

Но Акимов безжалостно пожимал плечами:

– А я не могу ждать. Нам зарплату людям платить. И аренду. И кредит гасить. На какие шиши?

– Решай сам! – возмущался программист. – Мы с самого начала договаривались: рутина меня не касается.

– Я сам все и решал. Одиннадцать лет, – парировал друг. – А сейчас ресурсы исчерпаны.

– Надо было резервный фонд создавать!

– Томский, да проели мы уже резервный фонд. Ты этот дурацкий дом начал строить пять лет назад. И ничего хитового с тех пор не написал.

– Сейчас хиты никому не нужны, – отбивался Михаил. – Пипл хавает примитив.

– Так напиши примитив – но чтобы он стал хитом! Вроде тех курочек, что мы в Америку когда-то продали.

Михаил пытался. Честно включал компьютер, силился сосредоточиться… но не выходило ничего.

– Я уеду в Болгарию, и все придет само! Клянусь! – оправдывался он перед другом.

Но Акимов продолжал давить:

– А что мне делать – сейчас ? Объявлять нас банкротами?!

– Нет, черт возьми! Придумай что-нибудь. Возьми кредит!

– Никто не даст. В тебя никто уже не верит.

– Бред! Чушь! Деньги сейчас всем просто впихивают, только договор подпиши. Ищи тех, кто даст.

– Да нашел я уже, – вздохнул Сева. – Но они просят тебя предъявить. Убедиться хотят, что не спился, что не обкуренный. Пойдешь?

– А что, у меня есть выбор? – зло буркнул Томский.

…Словно назло, банкиры назначили встречу на тот вечер, когда Томский с женой и дочкой собирались в театр. Звонить, просить, чтобы перенесли, Сева категорически отказался.

Ночью Михаил почти не спал и уже с утра был на взводе.

Дома ведь тоже не все шло гладко.

Два месяца назад обокрали их квартиру. Ущерб оказался невелик: музыкальный центр да телевизор. Ну, и простенький сейф вскрыли. Забрали оттуда наличные и охотничью «Беретту» – Томский пару лет назад купил ружье для самозащиты.