Роберт Ричардсон - Призраки зла

— Я и близко не подойду к этой женщине, — сердито запротестовала Дженни. — Я хочу, чтобы она покинула мой дом.

— Чтобы потом вернуться? — спросил Малтрэверс. — Вы можете вообразить, как она вас ненавидит? Она упивалась этой ненавистью двадцать лет, потому что вбила себе в голову, что вы убили ее сына.

Дженни Хилтон посмотрела на него в упор. — Она сумасшедшая.

— И опасная, — добавил он. — Говоря, что она сумасшедшая, вы имели в виду, что она неправа? — Последовала длительная пауза. — Так да или нет?

— Зачем вы вмешиваетесь в эту историю? — с горечью спросила Дженни. — Все это было так давно. Вам действительно есть до этого дело?

— Откровенно говоря, нет, — ответил он. — Это меня не касается, и если бы я не хотел узнать о смерти Кэролин Оуэн, я бы, наверное, забыл о Барри Кершоу. Но не забыла бы эта женщина, которая сидит внизу.

— А какой толк говорить с помешанной?

— Я не знаю, но я только что звонил Тэрри Кершоу, и он едет сюда. Мне кажется, это лучше, чем вызывать полицию. Они начнут ворошить прошлое, которое лучше не трогать.

— Он прав. Люэлла Синклер сказала нам, что Барри Кершоу убили, но это было много лет назад и нас не касается. Может быть, это даже неправда. Но если вмешается полиция, у многих начнутся неприятности. Включая вас.

Дженни странно улыбнулась Малтрэверсу. — Почему это вас волнует? Вам разве не хочется, чтобы богиня вашей юности оказалась развенчанной?

— Я уже давно перестал молиться, — возразил он. — Я случайно оказался в положении, в котором могу принимать решения. Они могли бы не понравиться полиции, но кажутся мне оптимальными. Если Маурин Кершоу накажут, никто от этого не выиграет — как и от повторного рассмотрения дела о смерти ее сына.

— Журналисты не бывают столь альтруистичными. Они предпочитают разбивать чужие жизни, а не помогать людям.

— Он пожал плечами. — Я же вам сказал при первой встрече, что я не такой. Может быть, вы наконец в это поверите? Так что спускайтесь вниз.

Тэсс поддерживала под руки Дженни, когда она спускалась в переднюю комнату. Маурин Кершоу не шевельнулась, но при виде Дженни Хилтон у нее вновь загорелись глаза.

Ведите себя хорошо, — предупредил Малтрэверс. — Сейчас приедет Тэрри.

— Тэрри? Какая от него польза? Не надо его впутывать.

— Он уже запутался, нравится вам это или нет. Он сейчас будет здесь. Пока мы его ждем, расскажите, что здесь произошло. Насколько я понял, вы ударили Дженни кинжалом, а та бросила в вас фарфоровую статуэтку и сбила с ног.

— Прямо маленький Шерлок Холмс, — саркастично заметила Маурин Кершоу. — Вы откуда взялись? Ее друзья?

— Не в том смысле, который вы вкладываете, но объяснять слишком долго. Я кое-что знаю о Барри и…

— От кого? — резко перебила Маурин Кершоу.

— От тех, кто его окружал в шестидесятые годы.

— Мразь! — Маурин Кершоу посмотрела в сторону Дженни Хилтон. — Как она. Все такие гладкие и ласковые, притворялись, что любят его, когда им нужна была его помощь. А когда он умер, все стали врать. Вы о нем ничего не знаете, мистер. Я его мать. Я знаю.

— Он когда-нибудь принимал наркотики?

Она хихикнула. — Видите? Они и вам наврали. Это они говорили на дознании, и все им поверили. Они не стоили того, чтобы вытирать Барри башмаки, и вы тоже не стоите.

— Но он принял наркотики в ту ночь, когда погиб. Это сказала полиция.

— Это они говорили. За деньги что угодно скажут. Но не думайте, что я этому поверила, потому что это все неправда, ясно?

Подъехала машина, и сразу же кто-то вошел через разбитую дверь. Какой-то мужчина. Искаженное от напряжения худощавое лицо, черные коротко остриженные волосы. — Мамуля, с тобой все в порядке?

Когда он подошел к ней, Маурин от нею отмахнулась. — Нет, спасибо. Я тебе сказала, чтобы ты обо всем забыл. Это дело только мое и Барри.

Тэрри Кершоу неуверенно остановился в центре комнаты, мать смотрела на него с отвращением.

— Я думаю, вам тоже стоит выпить, мистер. Кершоу. — Малтрэверс встал. Кстати, вы, кажется, незнакомы с Дженни Хилтон.

Кершоу отвернулся от матери. Несколько секунд они с Дженни Хилтон молча смотрели друг на друга, потом он указал на повязку. — Это сделала она? — спросил он. — Простите меня. Я сожалею.

— Еще бы не сожалели, вставил Малтрэверс. — Это же вы привели ее сюда. Что вам налить?

Виски. Неразбавленного. — Говоря это, Кершоу не сводил глаз с Дженни Хилтон. — Я не должен был это делать, но… я не могу это объяснить. Это началось так давно, и я не мог ей отказать. Если вы это не пережили, вам не понять.

Дженни Хилтон опустила голову. — Это неважно, мягко сказала она.

— Пожалуйста, — Малтрэверс протянул Кершоу виски. — Теперь вы все трое послушаете меня, потому что не можете разговаривать друг с другом. Если что-нибудь из того, что здесь произошло, выйдет наружу, у вас будут серьезные неприятности, но вы их сможете избежать, если будете вести себя разумно.

Он вернулся к своему стулу и сел. — В 1968 году ваш сын — и ваш брат — умер. Это единственный факт, который мы все точно знаем. Может быть, его убили, но доказательства отсутствуют, и едва ли появятся сейчас, по прошествии стольких лет. Вы, миссис Кершоу, жаждали мести и убедили себя, что его убила эта леди. Я подозреваю, что вы постарались внушить эту уверенность и Тэрри. Но вам неизвестно, правы вы или нет. Сегодня вы на нее напали и могли бы убить, если бы мы не приехали. Что вы собираетесь предпринять потом? Неужели вы серьезно надеялись скрыться? Я бы постарался вас отыскать.

— Я о вас ничего не знала.

— Теперь знаете. А я знаю вас. Мне также известно, что адрес для вас разыскал Тэрри. Это конец пути, миссис Кершоу, если не хотите сесть в тюрьму… А что бы Барри почувствовал, окажись его мать за решеткой? Если он вас любил, как вы его, он никогда бы не захотел такого. Но это обязательно случится, если вы не остановитесь. Я не шучу.

В то время, как Малтрэверс это говорил с жестким непроницаемым лицом, Маурин Кершоу плакала злыми слезами. — Вы не знаете, как я его любила. Он был для меня всем, а его у меня отняли.

— И его уже не вернешь. У вас осталась память о нем, и это, я уверен, добрая память.

Она разглядывала свой стакан, когда Тэрри обратился к ней с мольбой в голосе: — Послушай его, мамуля. И у тебя же остался я.

Малтрэверс привстал со своего стула, когда Маурин Кершоу, зарыдав, поднялась и бросила стакан ему под ноги.

— Мне не нужен ты, лучше бы убили тебя, а не его.

Тэрри Кершоу смотрел на мать невидящим взором. Она вышла из комнаты. Потом он вскочил и в отчаянии закричал ей вслед: — Мамуля!

Ничего не ответив, она хлопнула наружной дверью. Он собрался за ней, но его остановил Малтрэверс.

— Она нашла дорогу сюда, найдет и обратно. В эту минуту она наверняка не захочет с вами говорить.