Роберт Маккаммон - Королева Бедлама

— Во как?

— У тебя какая специальность?

— Чего у меня?

— Ну, талант. За который тебя взяли из приюта в школу Чепела?

— Это тебе не школа. Это… — Он наморщил лоб, вспоминая слово. Явно не за сообразительность он попал сюда. — Это университет.

— Уверен, ты далеко пойдешь после диплома. Так какой у тебя талант?

Мальчик поднял нож и посмотрел на лезвие почти любовным взглядом.

— Вот эту штуку, — сказал он с законной гордостью, — я могу кинуть с двадцати шагов прямо кому хошь в спину. Я так одного индейца-пацана сделал, он у папаши моего кур воровал. Я ему красную глотку вспорол и скальп с него снял.

— Похвально. И сколько тебе тогда было?

— Одиннадцать вроде бы. А потом пришли индейцы и папашу моего с собой уволокли. А меня, чтоб их черти взяли, привязали к дереву и дом пожгли. Вот так я остался один.

Мэтью кивнул. Нечто вроде наемного убийцы? Артист холодного оружия, способный нанести удар издалека, из темноты? Очевидно, у Осли был талант распознавать в своих учениках скрытые способности — можно назвать их семенами зла, врожденными или созданными тяжелыми обстоятельствами жизни, — а потом Чепел из сырого материала лепил ценный товар.

— И что дает тебе мистер Чепел в награду за твою верность этому… университету?

— Жрачку отличную, — ответил мальчишка. — Койку. Никто ко мне не лезет. И манда — сколько захочешь.

Ага, подумал Мэтью. Значит, Чарити Ле-Клер — тоже ценный ресурс.

— А после одиннадцати лет тебе случалось убивать?

— Хватит, — предупредил Бромфилд. — Заткнись и больше пасть не разевай.

Голос ясно давал понять, что Мэтью не следует проявлять упрямство, если ему зубы дороги, и Мэтью откинулся на спинку сиденья. Джереми продолжал любоваться ножом, будто это была его декларация силы в том мире, который молодых людей растаптывает в кашу тяжелыми сапогами.

Наконец — нет, слишком скоро, — Мэтью ощутил, что карета замедляет ход. Форейтор прозвонил в колокольчик, перед остановившейся каретой открыли ворота. Лошади двинулись вперед, набирая скорость, и через сто ярдов раздался крик:

— Тпру! Тпру!

Карета заскрипела и остановилась. Дверца рядом с Мэтью распахнулась — и появился Лоуренс Эванс, отлично одетый, безупречно причесанный, стоящий в ярком свете дня. Но был он, конечно же, не один — вокруг стояли толпой и заглядывали в карету юные лица всех видов и, как говорил Чепел, возрастов от двенадцати до восемнадцати — двое или трое даже на пару лет постарше. Всего девятнадцать, как говорил Эванс. Может, и так, но Мэтью показалось, что их тут хватит дать отпор английской бригаде.

Первым вышел Бромфилд, потом Мэтью, конвоируемый Джереми с ножом. Мальчишки тут же завопили, заулюлюкали, загоготали, пока не раздался холодный голос Эванса:

— Хватит. Проявляйте уважение даже к врагу. И освободите дорогу немедленно.

Щелкнул кнут, карета покатила в сторону виноградника, а Мэтью был препровожден в особняк. Но на ходу он отметил, что «студенты» этого университета одеты более или менее одинаково: белые рубашки, черные или коричневые панталоны и кремовые чулки. Заметны были также бумажные значки на рубашках, разрисованные алыми и синими мелками треугольники, квадраты и круги, и быстро мелькнули только у старших юношей — синий круг в красном треугольнике, окруженном синим квадратом. Что-то вроде медалей? Или для различения между «курсами», как в настоящем университете? Первый год обучения, второй и так далее?

Мэтью прошел в дверь. Когда она закрывалась за его спиной, кто-то из мальчишек крикнул:

— Ну тебе сейчас и будет!

Что именно будет, даже думать страшно.

Его препроводили — достаточно грубо, Бромфилд подталкивал сзади — мимо лестницы в задрапированный гобеленами коридор, дальше в глубь дома, в столовую с веерами клинков, бывшую местом позднего и явно недавно прерванного дневного пира: тарелки с горками куриных костей стояли посреди серебряных подносов, солонок и перечниц, которые, по утверждению Чепела, создают стол джентльмена. Мэтью даже ощутил легкое злорадство, что его прибытие заставило Чепела оторваться от еды.

Дверь в левой стене была открыта, за ней виднелась лестница, ведущая вверх, освещенная узким и длинным окном.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Эванс и пошел вперед.

Мэтью чуть не упал от толчка в спину, едва успев нащупать первую ступеньку. Лестница вела в кабинет с круглыми окнами в сад, похожими на корабельные иллюминаторы, повсюду сплошь кожаная обивка и темный дуб. Обычный кабинет человека со средствами: широкий письменный стол, кресла, картотечные ящики, книжные шкафы с томами в кожаном переплете, в которых при менее печальных обстоятельствах Мэтью рад был бы порыться.

Два предмета в этом вот кабинете неприятно выделялись. Первым был Саймон Чепел за столом, в косом луче солнца, громада плеч и таран головы, а вторым — Берри Григсби в абрикосового цвета платье с желтой кружевной оторочкой. Она сидела на отставленном в сторону стуле, руки у нее были связаны за спиной белым шнуром, и таким же шнуром она была привязана за талию к спинке стула. Волосы растрепаны и перепутаны, глаза дикие и очень испуганные, а на левой скуле наливался свежий и яркий кровоподтек.

— Добрый день, Мэтью! — Чепел сидел, опираясь на зеленое сукно стола локтями сплетенных рук, в очках ярко сверкало солнце. — Извините, что не встаю.

Никакого остроумного ответа у Мэтью не нашлось — рот пересох как колодец. Чарити Ле-Клер, столь же элегантная и красивая, сколь испорченная и развращенная, стояла прямо у Берри за спиной. У противоположной стены раскинулся в кресле похожий на ящерицу граф Дальгрен, будто загорал на теплом камне.

— Мэтью, — хрипло проговорила Берри. Разбитая нижняя губа у нее распухла. На шее остались синяки от пальцев Карвера, когда тот задушил ее крик. Глаза молили о спасении, будто это какое-то страшное недоразумение, и теперь все станет хорошо, потому что пришел наконец сэр Ланцелот.

Но рыцарь этой минуты отметил нечто весьма тревожное: на полу под Берри был расстелен кусок толстой парусины. Очевидно, для защиты толстого кирпично-красного ковра от… от чего? Опять-таки страшно было подумать.

— Вот чего у него с собой было, сэр, — сказал Бромфилд, вытаскивая блокнот и выкладывая его на стол. Чепел тут же открыл ее на странице, отмеченной Маскером.

— А, да. Очень хорошо. — Улыбка Чепела была как свежая рана. — Вот теперь могу вздохнуть спокойно.

Мэтью обнаружил, что в комнате присутствует еще одна личность. Справа, в тени, прижавшись к книжным полкам как черная паутина, стоял юноша непонятного возраста. Узкокостный, бледный, жутковато-хрупкого вида. Шелковистые волосы цвета пыли. Одет он был в ту же форму, что и прочие студенты, на приколотой к рубашке табличке — круг. Тонкий и длинный шрам уходил от правой брови под волосы, а глаз с этой стороны поблескивал молочно-белым.