Джек Хиггинс - Ад всегда сегодня

— Сейчас узнаем подробности. — Он пробежал глазами колонки и крикнул: — Нет ничего. Ага, это вчерашний вечерний выпуск, а жертву нашли позже, в девять.

— Где это случилось? — спросил Фокнер, выходя из ванной и застегивая вельветовую куртку.

— Неподалеку от парка, — кивнул Морган и поморщился. — Ты что, не думаешь переодеваться?

— А я что, по-твоему, голый? — возмутился Фокнер.

— Ты отлично знаешь, о чем я говорю.

— Для кого мне выряжаться? Для своры чопорных придурков? Никогда! Когда мы с Джоанной решили пожениться, она дала слово принимать и терпеть меня таким, каков я есть. Примерно таким, как сейчас. — Он снял с вешалки плащ и накинул его на плечи. — Единственное, в чем я не сомневаюсь, это то, что, прежде чем попасть на «ярмарку тщеславия» [4] «Ярмарка тщеславия» — роман знаменитого английского писателя Уильяма Теккерея (1811–1863), написанный в 1848 г. и имеющий подзаголовок «Роман без героя». у Джоанны, я должен промочить горло.

— Обойдешься. Нет времени, — отрезал Джек.

— Не мели ерунды. Нам все равно по пути не миновать бар «Кинг», так ведь? А пару минуток всегда можно найти.

— Черт с тобой! Сдаюсь, но только по глотку.

Фокнер расплылся в улыбке, и сразу оказался моложе и симпатичней.

— Честное-пречестное. Ну, идем.

Он потушил свет, и оба вышли в дождь.

Бар, куда они заглянули, был непривычно пуст, а его хозяин, Харри Медоуз, добродушный бородач лет пятидесяти, читал газету за стойкой. Кинув взгляд на посетителей, он улыбнулся:

— Добрый вечер, мистер Фокнер. Рад вас видеть, мистер Морган.

— Привет, Харри. Плесни-ка нам два стаканчика бренди.

— Мне полстаканчика, — вмешался Морган, — я за рулем.

Фокнер вытащил сигарету из пачки и закурил, пока Медоуз ловко протирал бокалы, смотрел сквозь них на свет и наполнял золотой влагой.

— Что-то тихо у тебя сегодня, — заметил Бруно.

— Еще рано, — предположил Морган.

— Сегодня клиентов не будет, готов держать пари. — Медоуз придвинул к ним газету, сложенную на странице с крупным заголовком «Дождевой Любовник снова дал знать о себе». — Пока этот сукин сын разгуливает на свободе, никто и носа не высунет на улицу. Он всегда выходит на охоту в дождь. Ему, видите ли, нравится убивать под шорох капель. Куда только смотрит эта чертова полиция!

Фокнер отпил из своего бокала и покосился на газету.

— Ручаюсь, что издатели заплатили ему за сенсацию фунтов пятьдесят, не меньше, — усмехнулся Джек.

— Скорее всего какой-нибудь репортер сам крадется дождливыми ночами, лишь бы было о чем писать и что читать, — добавил Фокнер, осушая стакан.

Харри Медоуз согласно кивнул.

— Скажу вам, приятели, у меня мороз по коже, стоит лишь о нем вспомнить. Но ручаюсь, сегодня на улицах не встретишь одинокую дамочку.

Двери неожиданно скрипнули и впустили молодую женщину лет девятнадцати, может быть, двадцати, не старше. Такой тип красоток, у которых всего слишком много (огня во взгляде, косметики на лице, нейлоновой откровенности ног), нравится почти всем мужчинам, невзирая на доступность и вульгарность, а может, именно поэтому. Девушка была одета в черный лаковый непромокаемый плащ, красную полоску материи, которой не хватило бы на мужской носовой платок, вместо юбки и высокие обтягивающие кожаные сапоги. Она окинула равнодушным взглядом бар, посетителей, стаканы в их ладонях, без страха пошла в дальний неосвещенный угол и уселась на табурете, не заботясь, что плащ распахнулся и крошечная юбка поползла вверх. Достав из сумочки дешевую пудреницу, она занялась макияжем.

— И все-таки нашлась куколка, которая не из пугливых, — кивнул Фокнер в угол.

Джек Морган ответил ему улыбкой и добавил:

— Скорее всего она не читает газет. Наверное, запомнила не все буквы алфавита. Страшно подумать, что с ней случилось бы, наткнись она в эту ночь на Любовника Дождя.

— Зато я отчетливо представляю, что стало бы с ней, попади она в мои руки, — кровожадно прищурился Фокнер.

Медоуз с серьезным видом покивал головой.

— Ага, если принять во внимание ее «боевую раскраску» и длину юбки, то неизвестно, кто остался бы после вашей встречи в живых.

Фокнер оторвался от стакана:

— Значит, она проститутка?

Харри Медоуз лишь пожал плечами вместо ответа.

— Что за вопросы!

— Черт тебя подери, Харри! Ведь она, как и все мы, тоже хочет кушать. Сам живи, но и другим дай пожить. Налей-ка, Харри, ей за мой счет, а нам с Джеком повтори.

— Желание клиента — закон, — деловито ответил Медоуз.

Он вышел из-за стойки, отодвигая пустые столы, прошел в конец зала и склонился над юной дамочкой. Девушка нехотя обернулась, бросила оценивающий взгляд на толстяка и… — о, диво! — кокетливо покачала кудрявой головкой. Медоузу пришлось прогуляться к стойке и обратно, чтоб подать ей джин с тоником. Фокнер не мог оторвать от нее глаз, пока Морган не похлопал его ласково и требовательно по плечу.

— Пора, Бруно, хватит. Не суй свой нос, куда не следует. Потом, мы и так опаздываем.

— Не принимай близко к сердцу, — проворчал приятель.

Девушка поднесла бокал к губам, а он погладил ее прямую спину, еще раз обнял взглядом ее притягательную фигурку в распахнутом плаще с блестящими от дождя нейлоновыми коленками и внезапно расхохотался.

— Что тебя вдруг развеселило? — жестко спросил Морган.

— Вообрази, как вытянулись бы лица у зануд, если б мы привели эту цыпочку с собой…

— К Джоанне? Ты с ума сошел!

— Только представь физиономию достопочтенной тетушки Мэри, всю в морщинах, которых хватило бы и на всех ее приятельниц. Ты только представь, как она сожмет рот наподобие куриной гузки. Ха-ха-ха! Это, пожалуй, идея!

— Не дури, Бруно, — рявкнул Морган. — Даже тебе это не сошло бы с рук.

Фокнер обернулся к нему и, не снимая ладони с плеча гостьи, процедил:

— Так уж и не сошло бы?

Он склонился над девушкой.

— Вы одна и скучаете? — вкрадчиво спросил он.

Девушка равнодушно пожала плечами.

— Почему же, просто жду. — В ее голосе явно слышался ирландский акцент, но он ее вовсе не портил.

— И кого же, если не секрет? — не отступал Фокнер.

— Жениха.

— Чушь! — рассмеялся Бруно. — Ждать жениха в наше время — просто нелепо. Поверьте, детка! Кому же знать это, как не мне, ведь я и сам женишок.

— На самом деле? — Девушка подняла на него взгляд. Ее блестящая сумочка из лакированной искусственной кожи отражала свет бра над столиком. В нижнем правом углу была прикреплена сияющая металлическая буква «Г».

Фокнер подхватил сумочку и вопросительно посмотрел на собеседницу.

— «Г»? И как же дальше?

— Грейс.

— О, как вам идет это имя! [5] Милость, благосклонность, изящество, грация (англ). А может быть… — замялся молодой человек. — Мы с другом направляемся на вечеринку, такой небольшой прием. Мне подумалось, что, может, и вы бы присоединились к нам?