Роберт Маккаммон - Всадник авангарда

— Доброе утро, — сказал этот человек, зарядив обе просторные ноздри порцией чихательной пыли. — Я Огастес Понс. Вы Натан Спейд.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, я он.

Никто из двоих не протянул руку.

— Ага, — слегка кивнул Понс, и сонные глаза мигнули. Когда он говорил, толстые щеки колыхались. — Мы ждали вашего приезда. Я уже почти месяц торчу на этом острове. Почему, если позволите спросить, ваш путь сюда занял столь долгое время?

— Сложности, — ответила Ария, садясь в карету рядом с Мэтью.

Она ничего не добавила, но по ее взгляду Понс понял, что больше вопросов не нужно. Он вяло улыбнулся, показав мелкие и неровные коричневые зубы, и заметно отстранился, будто ушел в нору и закрыл ее за собой.

Очевидно, багаж сложили в грузовом отсеке берлины позади, а Джонатан Джентри отыскал себе место в другом экипаже, потому что здесь могли поместиться только четверо. Ария похлопала по стенке у себя за спиной, давая сигнал кучеру. Щелкнул кнут, упряжка сдвинулась с места.

— Натан Спейд, — сказала блондинка. Она смотрела на Мэтью пристально, чуть наклонив голову набок, будто пытаясь составить себе мнение о чем-то. — Откуда вы приплыли?

— Из Нью-Йорка, — ответил Мэтью прежде, чем могла бы это сделать Ария. Решил, что пора самому прокладывать свой курс. — У меня там было дело.

— У кого их нет? — спросила она с полуулыбкой, приподняв густую светлую бровь. — Я Минкс Каттер, — представилась женщина. — Приятно познакомиться. — Она протянула руку, Мэтью ее пожал. — Добро пожаловать на Маятник, — сказала Минкс, отвечая на пожатие, и отпустила его руку.

— Спасибо. Похоже, что те двое не рады моему приезду.

— Джек и Мэк Таккеры, — сказала она. — Всюду вместе. Насколько я знаю, Джек на пару минут старше. У него седая прядь.

— Ага. — Мэтью помолчал секунду и задал следующий вопрос: — А кто эта молодая индеанка?

Минкс Каттер пожала плечами.

— Они ее называют Штучка.

Карета поднималась по дороге, пересекающей обрыв. Мэтью глянул вправо, в окно, возле которого сидела Ария, и увидел, что карета поднимается вверх над залитой солнцем синей бухтой. Сидеть в мокрой одежде было неприятно, но ему случалось переносить и худшее. Мэтью демонстративно стал рассматривать свои ногти, идеально чистые, тем временем приводя в порядок свои впечатления от Минкс Каттер.

У нее была резкая, жесткая красота — ничего мягкого, кроме, быть может, курчавых волос. И даже они вполне могли оказаться колючими на ощупь. Резкий контур лица, квадратный подбородок, плотно сжатые губы и нос, будто сломанный и плохо сросшийся, поскольку на нем была посередине горбинка и легкий изгиб влево. Худощавая, но никак не хрупкая. Держалась она спокойно и явно высоко себя ценила. Умные глаза, светло-карие с чуть золотистым оттенком, изображали незаинтересованность, но у Мэтью было ощущение, что они его оценивают. Возраст — от двадцати до двадцати пяти, потому что на персиковых щеках ни единой морщинки, и, похоже, у нее была по части улыбок не очень большая практика. Слишком молода, чтобы глубоко засесть в кармане у профессора, подумал он. И еще юноша не мог не задуматься, какую работу выполняет Минкс Капер для императора преступного мира и владельца острова Маятник.

Он стал перебирать различные варианты, и тут услышал, как вскрикнул человек. Выглянув из окна налево, он увидел, что четверня лошадей второй берлины грохочет рядом с их экипажем почти колесо в колесо, хотя эта опасная дорога не приспособлена для двух параллельно едущих повозок. Оказалось, что кучера отодвинули силой, на его месте с вожжами в руках восседает Мэк Таккер, а Джек тем временем осатанело хлещет кнутом над головами запряженных в их берлину лошадей.

— Бог мой! — хрипло каркнул Огастес Понс. Глаза у него стали огромными. — Они же сейчас…

По борту кареты хлестнул кнут. Понс дернулся, просыпал почти весь табак из открытой табакерки. В воздухе закружилась коричневая пыль. Мэтью увидел, как Джек Таккер скрипнул зубами и замахнулся кнутом на кучера берлины, везущей Мэтью и его спутников. Наверное, удар угодил в цель, потому что раздался отчаянный крик боли. Следующий удар кнута сделал с кучером что-то особенно мерзкое, потому что братья осклабились и подпихнули друг друга локтями.

Мэтью ощутил с тревогой, что скорость становится опасной на этой и без того неровной дороге. Тут не было ни стены, ни ограждения, и если два колеса соскользнут с обрыва, берлина тут же последует за ними.

А Джек Таккер с лихорадочным румянцем на лице начал нахлестывать упряжку кареты Мэтью, разгоняя лошадей еще сильнее. Мэтью заметил с нарождающимся страхом, что кучер, избитый кнутом, сполз с козел и бросил вожжи. И они сейчас сидят в неуправляемой карете в дюймах от неминуемой катастрофы. Минкс Каттер поняла это в тот же миг и весьма не аристократично буркнула:

— Усраться!

Мэтью подумал, что в сложившейся ситуации это не исключено.

— Прекратить! — гневно крикнула неистовым братьям Ария Чилени.

В этот горячечный момент Мэтью хладнокровно отметил про себя, что с тем же успехом можно было приказывать ветру перестать дуть или океану перестать гнать волну: у ирландских близнецов раскраснелись лица, глаза сделались безумными. Они разыгрывали драму собственного сочинения и не собирались останавливаться, пока… пока что? Карета с Натаном Спейдом не слетит с обрыва?

Будто подчеркивая эту мысль, кнут снова хлестнул, теперь уже по краю окна Мэтью, отбив кусок черной краски.

Лишенные управления лошади понеслись еще пуще, колеса мчащейся кареты Таккеров толкнули колеса берлины Мэтью, край в край, и вся конструкция, содрогнувшись, отчаянно заскрипела.

— Вот сволочи! — вскипела Ария. Она перегнулась через колени Мэтью, высунулась в окно. — Прекратите! — заорала она братьям. — Прекратите, или вам конец, слышите?

Мэтью подумал, что угрожать Таккерам смертью — не лучший способ решить проблему. Если еще учесть, что в ответ на это обращение они захохотали, а также то, что отнюдь не они висели в экипаже над краем обрыва. Дорога поворачивала, карета стала клониться вправо, к разверзшейся пропасти. Ария втянулась обратно в карету и посмотрела на Мэтью дикими глазами. Волосы ее раздувало ветром.

— Сделай что-нибудь! — завизжала она.

— Бога ради, сделайте же что-нибудь! — взмолился таким же визгом Понс.

Морщины его лица стали коричневыми от пыли нюхательного табака, глаза за увеличительными стеклами были полны ужаса.

Что-то хрустнуло под каретой позади справа — наверняка это колесо соскочило с дороги. Берлину тряхнуло так сильно, что у Понса очки подпрыгнули на носу и повисли на одном ухе, трясущиеся щеки чуть не хлопали по лбу. У самого Мэтью сердце гудело боевым барабаном. Он чувствовал, как карета наклоняется к вратам неба… Джек Таккер нахлестывал обе упряжки, поглощенный борьбой, которая Мэтью представлялась нелепо односторонней. В нем закипал гнев при мысли, что если сейчас он полетит с обрыва в этой разваливающейся берлине, то никогда не увидит профессора Фелла, не узнает, зачем его сюда привезли, а Берри и Зеда наверняка убьют и закопают где-нибудь на этом острове, и все, вся его жизнь и вся борьба окажется напрасной.