Дэвид Лайонс - Горящий лед (в сокращении)

Не имея понятия, который час, он пристально смотрел на крышу над угловой комнатой корпуса для рабов. Угол крыши дотягивался до задней границы его участка. Буше был уверен, что заходить Кантрел будет оттуда. Он сунул руку в карман рубахи, достал усилители звука. Просто изумительно. Он слышал даже тиканье часов на каминной полке в гостиной. Буше приготовился к долгому ожиданию.

Наконец он услышал скребущие звуки — приближение хищника. По крыше ползли две крысы — двуногие крысы. Он не стал распрямляться. Прослушал, как они спустились по скату в коридор второго этажа, метрах в двух от него. Медленно сделали шаг вперед, потом еще один. Когда они оказались на расстоянии вытянутой руки, Буше правым кроссом ударил первого соперника в подбородок с такой силой, что вывихнул ему челюсть. Тогда Буше нагнул ему голову и столкнул бандитов лбами, сбив второго с ног. Второй упал вперед, прямо на прогнившие деревянные перила. Они треснули, и оба нападавших рухнули на землю. Буше спрыгнул следом, приземлившись сверху, погасив их телами скорость своего падения, слыша, как трещат их кости. Один все еще был в сознании и пытался пошевелиться. Буше ударил его хуком, а потом прямой левой — причем с такой силой, с какой не бил еще никогда: это была необузданная сила ненависти. Тот затих.

Буше включил внешнее освещение и встал над двумя телами. Мэт Квиллен лежал в луже крови. Он упал на охотничий нож, который принес как орудие убийства — смертоносное лезвие вошло ему в тело. Кантрел распростерся рядом. Неестественное положение головы говорило о том, что у него сломана шея.

— Они заслужили смерть.

На сей раз Пальметто его не напугал. Вместе они смотрели на тела, распростертые на земле.

— Вы убили их, судья. И это — торжество правосудия.

Буше отвернулся от трупов и зашагал к дому, потом по подъездной дорожке к воротам — и стал криком звать на помощь.

Можно было подумать, что во дворе у него освещенная съемочная площадка, столько туда набилось полицейских фургонов, машин «скорой помощи» и папарацци.

— Двое в форме пришли и сменили наших сотрудников, — доложил Фитч. — По всей видимости, их наняли Перри и Кантрел. Сработали хорошо: мои ребята им поверили и покинули пост. Таким образом Кантрел и Квиллен смогли спокойно подобраться через задворки.

Буше снова стоял у кухонного окна, глядя на свой двор: они с Фитчем и Пальметто потягивали кофе.

— И что теперь? — спросил Буше. — Убийцы мертвы.

— Но их босс жив, — напомнил Пальметто. — Пора окончательно разобраться с Джоном Перри и «Рекскон энерджи».

— Есть мысли, как нам добраться до Перри? — осведомился Пальметто. Они с Буше сидели во дворе за чугунным столом со стеклянной столешницей.

— Боб, с меня, пожалуй, хватит, — сказал Буше. — Я считаю, теперь пусть полиция и ФБР делают свою работу.

— Полиция? Например, те полицейские, которым полагалось вас охранять, а они взяли и ушли домой? ФБР? Например, те, кто расследовал дело судьи Эпсона о взятках, а потом передали материалы ему же? Вы про этих ребят? Да они Перри и пальцем не тронут, и мало того, он останется на свободе и учинит что-нибудь еще похуже. Нам известно, что Перри проводит исследования в нейтральных водах. Если он продолжит их, то может устроить катаклизм, какой нам и в самых страшных снах не снился.

Пальметто говорил с большим чувством, размахивая руками.

Буше улыбнулся.

— Вы напомнили мне одно высказывание Авраама Линкольна. «Я люблю, чтобы, проповедуя, человек вел себя так, будто отмахивается от пчел». Вы именно так себя и ведете. Будто отмахиваетесь от пчел. И голосом похожи на проповедника.

— Да, и уж я надеюсь, что после всего, что вы видели, проповеди мои не пропадут втуне. Я борюсь чуть не с самым опасным человеком на земле, и передавать эти полномочия никому не собираюсь, — заявил Пальметто. — Знаете, я как только вошел в ваш зал суда, сразу решил, что вам можно доверять.

— Зал был не мой, а Эпсона.

— Это я знал. Услышал в то утро по радио, что с ним случился инфаркт. Тут-то и решил сдаться властям. Можно сказать вам одну вещь — чисто личное наблюдение?

Буше кивнул.

— Мне кажется, для судьи вы слишком склонны к состраданию.

— Я не проявил особого сострадания к Кантрелу.

— Он получил то, чего заслуживал.

— Но к судейству я не вернусь, — заявил Буше. — Я совершил два убийства, и очень этому рад. После этого не мне судить других. — Он встал из-за стола, так как по двору потянулись тени. — Солнце над нок-реей. Созрели выпить?

Предложение было принято; Буше зашагал в дом, Пальметто следом. Буше налил два бокала бурбона с водой.

— Ваше здоровье. — Они чокнулись. Буше был задумчив. — У меня все не идут из головы последние слова Дон. «Позовите его» и что-то, что начинается с «ДР».

— Может, она имела в виду что-то, что вы делали вместе? Вам выпали насыщенные пара дней. И вы почти не расставались.

— Ей было приказано следить за мной. Поначалу я думал так же, как и вы: что наша встреча не случайность. — Буше потряс головой. — Мне кажется, она хотела мне что-то сообщить. Она так и сказала — в свое время, вот только это время так и не наступило.

— Может, ее беспокоило что-то, связанное с работой?

— Возможно. Ладно, мы все равно этого уже не узнаем.

Они еще побеседовали, причем разговор по большей части вращался вокруг того, как они чуть не погибли на дне океана. Когда они покончили с морскими приключениями, не раз наполнив по ходу стаканы, соображали оба уже туго.

Понятное дело, утром все пошло предсказуемым чередом.

Буше с вечера не потрудился раздеться, просто упал сверху на покрывало. Он проснулся под стук крови в ушах — у него явно повысилось давление. Отправился на кухню выпить кофе. Сил заваривать его во френч-прессе не было, он налил растворимого, страшно злясь на себя за то, что напился. Слишком сильно потянул на себя дверцу холодильника, тот выехал вперед по рельсам. Сейф. Удачно же он все-таки расположен, если даже сам владелец в состоянии про него забыть. Он выдвинул холодильник еще дальше, потянулся, открыл сейф, вытащил папку, которую передала ему Рут Калин. Положил ее на столешницу и вернулся к кофе.

— Господи боже! — сказал Пальметто, входя в кухню. Буше сидел, таращась в чашку. — Вы чего намешали в этот бурбон?

— В который стакан, в первый или в десятый?

Все составляющие для растворимого кофе стояли на виду, Пальметто принялся готовить чашку и для себя. А потом заметил папку на столе.

— Что это?

— Папка, которую Рут Калин оставила у меня в машине.

Пальметто размешал сахар в кофе и присел к столу. С трудом сфокусировав воспаленные глаза, начал медленно переворачивать страницы.