Александр Колин - Комедия убийств. Книга 1

«Он прав… наверное».

На предложение подвести его и Костика туда, куда им надо, Шарп ответил отказом. Но не успел американец взяться за ручку двери подъезда, как неизвестно откуда взявшаяся бабулька, недавняя собеседница Валентина, радостно прокричала ему в ухо:

— Как хорошо, что вы вернулись-то, я ведь токо-токо Коську-то видела! Он в соседний подъезд бегал, паршивец, у Вовки Круглова денег на выпивку занимать, щас токо обратно промчался, в магазин сбегал за пивом.

Американец обернулся на крик, в единственном зрячем глазу его читался вопрос: помощь нужна?

— Ши джаст крэйзи, шиз тэйкин ми фор сомуан элз [78] Она сумасшедшая, принимает меня за кого-то другого. .

— Oh, well, I thought the old lady hates your car here [79] Ясно, а то я было подумал, что этой пожилой даме не понравилось, что вы поставили тут свою машину (англ.). , - ответил Шарп, и майору показалось, что американец смеется над ним. Кроме того, тот внезапно переменил свое решение и попросил: — If it’s OK, will you wait a while, I’ll be back in a minute [80] Если вас не затруднит, подождите меня, я сию секунду вернусь(англ.). .

Старик действительно скоро вернулся в сопровождении Костика, и Богданов отвез обоих до ближайшего метро.

Валентин, оставив мысль о том, чтобы преследовать американца в подземке, завел двигатель и не спеша поехал по Красной Пресне.

Участковый Андрей Петрович Корниенко смертельно устал от пьянки. Он недоумевал, откуда у брата брались силы на подвиги. Кроме того, отпуска милиционеру никто не давал, приходилось не только пьянствовать, но и работать. Начальство в общем и целом смотрело на его поведение сквозь пальцы: брат родной не каждый день в гости приезжает.

Вечер выходного дня застиг Корниенко в опорном пункте — малогабаритной двухкомнатной квартирке на первом этаже пятиэтажного дома. Домой старший лейтенант не спешил, отдаляя радостный миг встречи с любимой женой. Хорошо брательнику, холостяк, гуляй — не хочу!

«Не хочу, — подумал старший лейтенант. — Не хочу, — повторил он, заслышав настырный трезвон телефонного аппарата, полагая, и не без основания, что звонит брат, а это означает новую пьянку-гулянку. — Не хочу!»

Телефон умолк, но через минуту затрезвонил вновь. Корниенко не выдержал и снял трубку:

— Что?.. Нет… Нет… Говорю же, нет! Это милиция… Не за что… — проговорил он с раздражением.

Собственные дурное настроение, нервозность и раздражительность, столь не свойственные ему ранее, Андрей Петрович относил на счет затянувшегося праздника.

Однако лукавил, лукавил сам с собой старший лейтенант Корниенко. Что мешало ему оставить брата одного? Пусть шурует под юбкой у школьной пассии Маринки, пусть барахтается с ней под одеялом, когда ее муж и его собутыльник Гена отправляется на работу.

У участкового сложилось впечатление, что муж Марины, доведись ему застать жену в постели с Олегом, в крайнем случае подпортит обоим фотокарточки, за ружье хвататься не станет, так как мужскую дружбу за бутылкой ценит выше всяких баб, особенно когда наливают на халяву.

«Сколько еще веселиться Олежке? Дней десять (неделю, три дня) всего-то и осталась. Потерпи, уедет, жалеть будешь, что черствость проявлял, родная кровь, не кто-нибудь…» — говорил себе участковый, не решаясь отказать брату.

К тому же существовала Люба — прежняя любовь. Нет-нет да затаскивала она Андрея в постель вспомнить старое, а он не слишком-то и упирался, все равно в верность его жена не верила.

Наличествовал и еще один, как говорится, фактор — оказываясь в шумной, слаженной компании, участковый успокаивался: вот они, все прямые или косвенные соучастники убийства той девушки… Кровь на снегу. Кровь… И все пока еще живы… Пока.

Именно соучастники. Если бы не дурацкие разговоры про волков-людоедов, которые начала Люба и подхватила Марина, а вслед за ней и Олег, желая бросить под ноги даме сердца шкуру матерого хищника, если бы не это… Не было бы удалого воздушного рейда, стрельбы по бегущим волкам и… гибели женщины.

«Но главный-то я, я! — не раз холодея, думал участковый. — Я стрелял в нее, и если все эти разговоры правда, я…»

Через два дня после происшествия они вдвоем (Андрей и вертолетчик) слетали на то место, где нашли убитую. Труп исчез. Никаких следов не осталось, да никто и не верил, что они останутся: пурга была знатная.

Все клялись молчать, но… кто-то все-таки проболтался?

Слухи наполняли город. Оборотни. Оборотни. Оборотни. И не суеверный ранее участковый все чаще ловил себя на мысли о том, что самец мог уцелеть…

«Он вернется, он обязательно придет, — думал Корниенко. — Чушь, он не может знать, кто убил ее… Да нет же! Никаких оборотней не существует! Их просто нет!»

В этот внутренний спор нередко вмешивался некий оппонент, будто участковый спорил сам с собой. Вот и сейчас он, этот некто, уверенно произнес:

«Он знает, что ее убил ты, он идет сюда, чтобы покарать убийцу своей волчицы».

Участковый подпрыгнул и задрожал так, что прикусил язык. Выругавшись, он почувствовал себя лучше.

«Чертов телефон!»

И действительно, краснопузый аппарат надрывался, захлебываясь от злости.

— Старший лейт… — начал было Корниенко, но, узнав звонившего, отчего-то совершенно успокоился и даже обрадовался. — Ты… все пьянствуешь…

— Ты когда будешь? — озабоченно поинтересовался брат.

— Да сейчас выйду, — пообещал Андрей, которому вдруг страшно захотелось выпить. Марина жила рядом, — десять минут ходу.

— Ты что шепелявишь? — спросил Олег

— Язык прикусил, — нехотя признался старший лейтенант, почувствовав, что брат хочет сказать что-то еще. — Ну что у тебя?

Олежка помялся.

— Ну, ты, Андрюх, через полчаса прийти не можешь? Генку на работу вызвали, там авария какая-то, ну а мы пока… Ну, ты же понимаешь?

— Я вообще могу не приходить, — рассердился Андрей и повесил трубку, но через пять секунд ему вновь пришлось поднять ее: — Я не обижаюсь… Да нет же… Знаю, что тебе послезавтра отчаливать… Трахай свою ненаглядную… Это не оскорбление… Хорошо, не трахай! Все, бывай… Обязательно приду… — Нажав на рычаг, участковый проговорил: — Не доведет она тебя до добра.

Телефон зазвонил вновь.

— Ну чего тебе, — утомленно проговорил в микрофон Корниенко. — Да, опорный пункт… Да… Что?.. Породистая?.. Ах, вот как. Позвоните завтра, молодой человек… Да, часиков в десять-одиннадцать или лучше… лучше в двенадцать… Не знаю?.. Хм, да, не знаю, у меня никогда не было собаки… Друга?.. Ну, это вы глупости… — В наушнике раздались нервные короткие гудки.

«Что за чушь, — подумал старший лейтенант. — Как это — у меня никогда не было друга? Собака одно, а друг… Да что за чертовщина?!»

Андрей опять почувствовал себя не в своей тарелке. При чем тут собаки? Он повернулся к унылому казенному стальному ящику — раз уж все равно полчаса сидеть, надо, что ли, разобрать бумаги.